Мэри Брендан - Возмездие

– Вы передумали. – В голосе молодого человека не было сожаления, и это болью отозвалось в сердце Эдгара Мередита. Но все же он заставил себя улыбнуться.

«Нет… передумала Рэйчел», – пронеслось у него в голове, и тут же улыбка исчезла с его лица. Эдгара охватило чувство горького сожаления.

В течение девятнадцати с половиной лет Эдгар был свидетелем трудного характера своей старшей дочери – приступов негодования, ее слез. Он знал, что она упряма, способна на необдуманные поступки, но никогда не считал ее жестокосердной обманщицей. Сегодня он убедился в своей ошибке. Несколько часов назад жена сообщила ему о случившемся, и это повергло Эдгара в шок, лишило его дара речи. Но сейчас он обязан был говорить о сложившейся ситуации.

Эдгар взглянул на молодого человека, поражавшего своим крепким телосложением и вместе с тем необыкновенной грациозностью. Взяв его протянутую руку, Эдгар крепко пожал ее. И жест этот, судя по всему, оказался неожиданным для молодого человека.

– Желаете что-нибудь выпить? Коньяк? Шампанское?

Искренность в обращении с ним лишь усилила душевную боль Эдгара.

– Вам удалось сбежать на часок… – заговорщицки произнес Коннор Флинт, выбирая бокал для человека, которого завтра он мог бы назвать отцом.

Неожиданно для самого себя Эдгар кивнул и таинственно улыбнулся, глядя, как искрящееся шампанское наполняет тонкий бокал. Да, ему удалось ненадолго скрыться. Впрочем, нет, он вовсе не скрывался. В этом больше не было нужды. В то время, когда то и дело возникали проблемы, жена настаивала, чтобы он постоянно находился рядом, на случай необходимости. Но теперь суета стихла, никаких планов уже не строилось, и Эдгар мог проводить с друзьями сколько угодно времени. В течение полугода он с гордостью называл этого молодого человека своим другом… Он был даже больше чем другом. А сейчас… Захочет ли майор Коннор Флинт продолжать проводить время в обществе Эдгара Мередита?

Мистер Эдгар Мередит был отцом четырех дочерей и страстно мечтал о сыне. Но миссис Мередит вполне удовлетворяло количество детей в их семье, и она не стремилась его увеличивать. Природа (к радости миссис Мередит, но к огорчению ее мужа) была на ее стороне. Коннор Флинт, стань он членом их семьи, был бы принят в ней как сын. Но, видно, не суждено ему иметь сына, подумал Эдгар. В комнате вдруг стало невыносимо жарко.

– Никогда не думал, что на мальчишник соберется так много счастливых молодых людей. – Коннор улыбнулся, указывая рукой на своих шумных гостей (среди которых был и его подвыпивший сводный брат), веселившихся в его уютной гостиной. Коннор пытался шутить, но острый и ясный взгляд его синих глаз был устремлен на Эдгара, старавшегося избежать этого взгляда.

Мистер Мередит кивнул и уже поднес бокал к губам, чтобы отпить вина, но неожиданно для себя решил, что лучше этого не делать. Резко опустив бокал на стол, Эдгар, собрав все свое мужество, заставил себя поднять глаза.

На какое-то мгновение взгляды двух мужчин встретились. Эдгар почувствовал облегчение. Судя по всему, случившееся не было для Коннора неожиданностью. Он предвидел подобный поворот событий. Значит, ему, Эдгару, не придется выкручиваться, пытаясь оправдать возмутительное поведение своей дочери.

– Мне жаль. Мне… очень жаль. – Слова Эдгара повисли в воздухе. Громкий раскатистый смех гостей заглушал его тихий, дрожащий голос.

Коннор стремительно повел Эдгара в противоположный конец гостиной, подальше от шумных молодых людей, продолжавших произносить тосты и поднимать бокалы за счастливый брак своего приятеля.

– Почему?

Эдгар покачал головой.

– Я не знаю… Она упряма… своевольна… – едва слышно произнес он и быстро добавил: – У меня не было возможности поговорить с ней, высказать, что я об этом думаю. Когда я вернулся из Уиндраша, она уже сбежала в Йорк…

– В Йорк? Так далеко? Боже мой… – процедил сквозь зубы Коннор и провел рукой по темным полосам.

– Тетушка… Ее тетушка живет в тех краях. Сестра моей жены… – запинаясь, произнес Эдгар Мередит. – Мы ничего не подозревали, клянусь. Миссис Мередит в отчаянии. Если бы я почувствовал хоть намек на то, что собирается совершить моя дочь… За все девятнадцать лет я ни разу не позволил себе и пальцем ее тронуть, а ведь одному Богу известно, что были случаи, когда упрямство и грубость дочери выводили меня из равновесия. Знай я, что она поступит так низко, я бы сумел давным-давно преподать ей урок приличного поведения. – Эдгар опустил голову.

В глазах Коннора горело синее пламя.

– Не говорите так… – осторожно произнес он.

Эдгар устало закрыл глаза, облизнул пересохшие губы. Усилием воли он взял себя в руки, стараясь соответствовать хозяину по части самообладания.

– Конечно, я исполню все формальности, сообщу о случившемся гостям, священнику… Как отец невесты… невесты, сбежавшей из-под венца… я обязан взять на себя вину и ответственность за случившееся, вынести весь позор.

– Рэйчел никому ничего не сказала? Она сбежала с любовником?

От смятения в голосе Коннора Эдгару стало не по себе. Поведению Рэйчел не было никаких оправданий. Как он мог сказать этому красавцу офицеру, человеку мужественному, имевшему многочисленные награды за доблесть, что Рэйчел обманула его накануне свадьбы, мечтая о более обаятельном, волнующем ее мужчине? Эдгар с трудом признавался даже самому себе, что его старшая дочь и наследница была девушкой пустой, неблагоразумной, забывшей о своем дочернем долге, что она не сумела оценить добропорядочность истинного джентльмена, потому что увлекалась ослепительными молодыми людьми, весело проводя с ними время.

– Она уехала одна?

– Со своей сестрой Изабель. Они всегда были очень близки. Изабель и моя жена пытались образумить Рэйчел. Изабель не хотела ехать с ней, находя поступок сестры отвратительным. Но моя жена настояла на том, чтобы Изабель сопровождала сестру, тем самым, удерживая ее от дальнейших необдуманных поступков. К тому времени, когда я прибыл в Бель-Гарденс, сестры уже пять часов были в пути, направляясь к тетушке Флоренс. Я не стал их догонять, решив, что должен быть здесь. Мой долг перед вами и честь моей семьи для меня гораздо важнее. Рэйчел следует это понять. Она всегда была интриганкой. – Эдгар вздохнул, и его побелевшие губы задрожали. – Но нынешний безжалостный поступок перешел все границы. Я никогда не прощу ей этого! Никогда в жизни я не ощущал себя таким беспомощным, ни на что не годным, никогда не был так зол… Я чувствую себя отцом, потерявшим ребенка…

– Незавидная роль… – произнес Коннор.

– Рэйчел, неужели тебе не хочется выйти замуж и иметь детей?

– Я же тебе говорила, мне хватает твоего Пола…

– Перестань! Довольно шутить! Я говорю серьезно, – ворчливо сказала Люсинда. – Ты не жалеешь, что отказала мистеру Фетерстоуну?

Рэйчел на мгновение задумалась.

– О! Мистер Фетерстоун! – неожиданно засмеялась она, вспомнив последнего мужчину, сделавшего ей предложение. Он был довольно привлекателен. Но спустя месяц после объявления их помолвки Рэйчел поняла, что вовсе не стремится связать себя супружескими узами. – О боже! Нет! – засмеялась она. – Дуэлянт и игрок, причем и то и другое у него плохо получается.

– Ну, а как насчет того, другого джентльмена?

Того, что прихрамывал, опираясь на палку с серебряным набалдашником? Красив, как Адонис…

– Ты о Филиппе Монкуре? – Рэйчел нахмурилась, вспомнив еще одного своего поклонника. – Месяц назад он прислал мне стихи, хотя не подавал о себе вестей вот уже более трех лет, со дня расторжения нашей помолвки.

– Как мило, что он помнит о твоем увлечении английской поэзией.

– Но он прислал мне стихи вовсе не Вордсворта или Китса, а свои собственные. Оду, в которой сравнил меня с мраморной статуей, воспевая мою красоту…

Люсинда крепко сжала губы, с трудом сдерживая смех.

– Думаю, он не прочь увидеть тебя наяву в тоге.

– Скорее, он предпочел бы увидеть меня и без этого наряда. Глупый! Почему бы ему прямо не сказать об этом?

– Рэйчел! Неужели ты могла бы… согласиться на такое предложение?

– А почему бы и нет? Брак, по-моему, слишком переоценивают. А вот быть на содержании у мужчины… В этом есть свои преимущества… Деньги и свобода… И не только это.

– Боже! Никогда не предполагала, что ты способна на подобное! – разволновалась Люсинда. – Прошу тебя, не излагай свою теорию Джун. Ты ведь знаешь, что она воспринимает каждое твое слово как разумный совет, как указание к действию. Мне бы не хотелось, чтобы она сбежала в последнюю минуту из-под венца в…

– …панике, – закончила за нее Рэйчел. Бестактный намек подруги на ее побег от жениха нисколько не обидел Рэйчел. – О, Джун совсем другая, – сказала она, обмахиваясь веером. – У меня нет опасений по поводу брака Джун. Я ведь потратила целых три месяца, чтобы его устроить…

– Столько же времени тебе понадобилось, чтобы устроить и мой брак с Полом, – напомнила Люсинда.

– Да, столько же… Моя беда в том, что я подчас жертвую своими интересами ради других. Мне следовало бы приберечь одного из этих достойных молодых людей для себя. – Рэйчел театрально вздохнула. – Теперь же… меня задвинули на полку. Моя участь – получать стихи от самодеятельных поэтов.

Несколько минут подруги сидели молча, глядя на прогуливающихся под зонтиками дам.

– А тот первый джентльмен, Рэйчел… ирландский майор…

– Кто? – резко переспросила Рэйчел, будто раздраженная тем, что подруга затронула запрещенную тему. – А, он, – вздохнула она. – Люси, это было так давно. Я едва помню, как он выглядит.

– В таком случае… взгляни налево и освежи свою память, – посоветовала ей Люси.

Рэйчел с любопытством повернула голову.

Улыбка застыла на ее губах. Она не могла поверить своим глазам!

Что она почувствует, доведись ей вновь встретить этого мужчину? – часто спрашивала себя Рэйчел. Прошло шесть лет, и казалось совершенно невероятным, что их пути когда-либо пересекутся вновь. Тем более теперь, когда Рэйчел бывала в Лондоне лишь раз в году, приезжая сюда с матерью и сестрами за покупками и ради встречи со своей подругой Люсиндой. На этот раз Рэйчел и ее семью привели в Лондон приготовления к свадьбе Джун.

Задавала себе Рэйчел и другой вопрос: если она все же встретит этого мужчину, узнают ли они друг друга? И вот теперь не было никаких сомнений – лишь мимолетный взгляд на майора Коннора Флинта всколыхнул в Рэйчел меланхолические воспоминания. Сердце ее замерло.

– О, Изабель… Как жаль, что тебя нет рядом… – едва слышно прошептала она.

Люсинда взволнованно посмотрела в сторону мужчины.

– Извини, я сказала глупость. Этот джентльмен выглядит слишком молодо. Майору же теперь, должно быть, за тридцать… Он, наверное, уже поседел… да и находится в Ирландии…

– Это он, – задумчиво произнесла Рэйчел. О да, это был он. Несмотря на расстояние между ними, она тут же узнала его. Увидела его выразительные глаза и даже услышала его мягкий ирландский акцент.

Он управлял легкой коляской, а рядом с ним сидела изящная дама в элегантном муслиновом платье бежевого цвета. Зонтик, защищая даму от теплого полуденного солнца, скрывал ее лицо. Из-под соломенной шляпки была видна лишь прядь волос, таких же черных, как и у ее спутника.

– Кажется, с ним синьора Лавиола, – сказала Люсинда. – Да, да, конечно, – подтвердила она, когда дама игриво наклонила голову набок, будто прячась от своего смеющегося спутника.

– Перестань разглядывать их, Люсинда, – попросила подругу Рэйчел. – Он может повернуться и увидеть нас.

– Похоже, он слишком увлечен этой сладкоголосой пташкой, – заметила Люсинда. – Как, впрочем, и лорд Харли. Прошел слух, что красавица Лавиола уже готова была согласиться на покровительство Харли, но неожиданно отшвырнула его, прельстившись гораздо более крупным состоянием другого любовника…

Рэйчел откинулась на мягкие подушки ландо, поправила шляпку и зонтиком прикрыла лицо, защищая себя, таким образом, от взглядов слева.

– В чем дело? – в нетерпении спросила она, выглядывая из-под зонтика, когда их ландо неожиданно остановилось. На узкой улице, запруженной экипажами, образовался затор. Люди толпились вокруг экипажа, зацепившегося колесами за повозку, груженную яблоками. Рядом стояла телега с углем. Вероятно, экипаж попытался протиснуться между повозкой и телегой, но попал в западню.

– Что случилось? – раздался голос рядом с Рэйчел. Услышав мягкий ирландский акцент, она рискнула предположить, кто подошел к ее ландо. Сердце ее неистово забилось.

Солидный джентльмен, сидевший в экипаже, возмущенно кричал из окошка, грозя пальцем угольщику и вознице на повозке с яблоками:

– Я судья! А эти два хулигана, кажется, решили позабавиться! Они выясняют отношения, а я по их милости вынужден сидеть здесь вместо того, чтобы быть на заседании… – судья взглянул на свои карманные часы, – уже десять минут тому назад. Следует штрафовать таких горе-извозчиков.