Не прошло и часа, как едва ли не каждый житель Фаулерс-Коув, преодолев крутой подъем, заглянул в дом, чтобы познакомиться с новым хозяином. Отдавая должное Мануэлю, Дженни не могла не признать, что он вел себя как заправский джентльмен. Впрочем, если вспомнить обстоятельства их знакомства, удивляться было нечему – в Мануэле погиб великий артист.

– Бедняга Ричард, такая утрата, – скорбным голосом повторял он. Золотые часы бедняги Ричарда здорово смотрелись на его же золотой цепочке, торчащей из жилетного кармана Мануэля. – Я больше не мог оставаться в городе. Эти печальные воспоминания невыносимы! Я срочно продал дело и отправился сюда.

Речь его была встречена одобрительно. Пока все шло так, как задумал Мануэль.

Но как бы ни наслаждался Мануэль новым статусом, тихая, словно стоячее болото, жизнь деревушки вскоре стала действовать ему на нервы. У покойного владельца дома имелся богатый запас французского вина в кладовой, в нем Мануэль и топил скуку.

Дженни полюбила этот дом на скале. Мебель, которую привез Мануэль из Лондона, отлично вписалась в обстановку, добавила ей элегантности и шика. Старинный клавесин, в числе прочего, вызывал у жителей деревни большой интерес. Дженни пришлось объяснить им, что инструмент принадлежал ее покойной сестре, чтобы оправдать свое неумение играть на нем. Но свою жизнь в качестве жены Сэмюела Фаулера Дженни никак не могла назвать счастливой. По мере того как опустошался винный погреб, Мануэль становился все мрачнее и все чаще впадал в ничем не объяснимую ярость.

Порывистый ветер бил в ставни, душераздирающе завывал в трубе.

– Принеси мне еще одну бутылку вина! – заплетающимся языком потребовал Мануэль и, когда Дженни не отреагировала, стукнул кулаком по столу, перевернув миску с айвовым компотом.

– Хватит с тебя.

– Не принесешь? Тогда я позову Бесси. Она-то всегда готова услужить.

Мануэль скабрезно усмехнулся. Дженни внутренне сжалась – не потому, что ревновала его, – Бесси была совсем молоденькой невинной девушкой, чистой и наивной, и ей было искренне ее жаль. По собственному опыту Дженни знала, как трудно служанке противостоять хозяину. Особенно такому, как Мануэль.

– Оставь ее в покое! У нее есть жених.

– Да я ее и не трогал. Пока. Но что делать, если ты стала бесчувственной, как бревно. Наверное, здешний климат так дурно на тебя влияет. Или этот богатый ублюдок всю страсть из тебя выкачал. – Мануэль, покачиваясь, подошел к кушетке – там у камина вязала Дженни. – Пошли в спальню, может, сегодня мне и тебя хватит.

Первым побуждением Дженни было ударить Мануэля по лицу, но, подумав о ладной румяной Бесси, которая за стенкой, напевая, мыла посуду, она сдержалась.

– Чего ты хочешь от меня?

– А ты не понимаешь? Я хочу того, что когда-то получал от тебя! – Мануэль грубо схватил ее за грудь, ущипнул за сосок так, что она вскрикнула от боли. Рывком расстегнул лиф платья.

– Прекрати! Что, если Бесси войдет?

– Ну а если и войдет, что за беда? Для нее же лучше и для мужчин, с которыми она будет спать. Ну давай, не вредничай. Ты знаешь, у меня было много женщин, но ни одна не удовлетворяла мое тело и мою душу так, как умеешь это делать ты.

Дженни замерла. Сегодня его поцелуи были не грубыми и требовательными, как обычно, он был ласков с ней, нежно касался губами ее шеи, нашептывая на ухо всякую любовную чепуху. Он достал ее грудь, словно спелый фрукт, любуясь ею, целуя ее с почтением, словно руку мадонны. Увы, он не смог разжечь в ней страсть. Дженни втайне молила о том, чтобы вино помешало ему дойти до конца, чтобы он уснул, так и не овладев ею. Последнее время пьянство серьезно начало сказываться на его мужской силе, но Дженни это было даже на руку.

– Ты больше не любишь меня? – спросил он наконец с болью в голосе. В его взгляде не было ни гнева, ни ярости, только упрек и боль.

– Другие мужчины, Мануэль, испортили то, что было между нами.

– Этого нельзя испортить! Нам было хорошо вместе. Боже, как нам было хорошо! – Он нежно прикоснулся к ее щеке. – Я больше тебя не возбуждаю? Мои чувства остались прежними.

– Зато мои изменились.

Мануэль отшатнулся, ее честность больно ранила его. Шатаясь, он отошел к камину. Его мечта превратилась в ничто! Победа оказалась пирровой. Ему не нужен был этот дом с его уютом и статус уважаемого человека без ее любви! Будь прокляты те ублюдки, что наряжали ее в шелка и бархат! Будь прокляты те, кто украл у него мечту! Он держал в плену ее тело, но душа Дженни, предательница, ускользнула от него. Теперь ему оставалось только искать утешение на дне бутылки. Дженни не стала его останавливать.

Вдруг им обоим послышалось, что кто-то стучит за дубовой обшивкой возле камина. Испуганные, они посмотрели друг на друга.

– Эсквайр, это вы? – послышался приглушенный голос где-то внутри стены. Стук становился настойчивее и громче. – Эсквайр, Джем Картер серьезно ранен. Впустите!

Мануэль сделал Дженни знак молчать, а сам подошел к стене. Хмель соскочил с него мгновенно.

– Кто ищет эсквайра Фаулера? – спросил он чуть хрипловатым от выпитого вина голосом.

– Скит и Уоррит, – ответил кто-то за стеной.

Мануэль, пытаясь отыскать секретный механизм, открывающий дверь, заметил резную кнопку в центре рисунка. Он нажал на нее, и панель повернулась.

Перед ним предстали два изумленных моряка.

– Где эсквайр Фаулер? – сердито спросил один из них. – И кто она такая? – указал он пальцем на Дженни.

– Моя жена. У вас неприятности?

– Вы еще спрашиваете? Не говорите мне, что ничего не знаете!

– Вы должны простить мое невежество, но я не Ричард Фаулер, я его брат – всю жизнь прожил в Лондоне, про его дела ничего не знаю. Бедняга Ричард умер, и его дом теперь принадлежит мне. – Мануэль отступил, пропуская гостей в дом, и приветливо сказал: – Вы устали и промокли. Как насчет бренди? По стаканчику?

Гости приняли предложение с воодушевлением…

– Тут у нас Джем Картер ногу повредил, – вернулся к прежней теме тот, что постарше.

В дом втащили молодого парня, он был без сознания.

Мануэль прощупал ногу и озабоченно сдвинул брови.

– Плохо дело. Сломано две кости. Как это случилось?

– Поскользнулся на палубе, – сказал бородатый, жадно поглядывая на графин с бренди.

– Не может быть, чтобы вы в такую погоду выходили рыбачить!

– Он подумал, что мы рыбаки! Нет, эсквайр, мы контрабандисты из Коверика. Люди подневольные. Приказали корабль разгружать – мы делаем, а чем погода хуже, тем для нас лучше. Капитан «Калины» – парень горячий, ему не перечь. Только его хорошенькая сестричка и может с ним справиться.

– Понятно, значит, мой братец был вашим боссом. – Зеленые глаза Мануэля загорелись.

– Зря мы к вам, наверно, пришли. – Моряки встревожено переглянулись.

– Я ничего не знал о делах брата, это верно, но я не вчера родился и с удовольствием продолжу его дело.

У Дженни сжалось сердце. Верно говорят, беда сама находит того, кого надо.

– Вы знаете, кому можно сбыть товар?

– Я знаю одного цыгана, здесь неподалеку. С ним можно вести дела.

– Ну что же, в итоге все получилось славненько, – заключил Уоррит. – А как насчет нее. – Он бросил взгляд на Дженни, и глаза его жадно вспыхнули – точь-в-точь как при взгляде на бренди. – Она не проболтается?

– За нее не беспокойтесь, – сказал Мануэль и одарил их своей обезоруживающей улыбкой. Он оживился: наконец-то у него будет настоящее мужское дело! – Дорогая женушка, – весело сказал Мануэль, – налей-ка нашим гостям еще бренди.

Миновало Рождество, не отмеченное ни снегом, ни веселым празднованием. Дженни с помощью Бесси испекла пирог с цукатами и коврижки, но Мануэль едва притронулся к угощению. Новое дело захватило его целиком.

Как-то серым январским днем, когда на море штормило и ветер налетал с такой силой, что из дома выходить не хотелось, раздался стук в дверь с черного хода. Дженни вышла посмотреть, кто пришел, и была немало удивлена, увидев красивую темноволосую незнакомку в красном шерстяном плаще.

– Госпожа Фаулер, я Тамара Картер, сестра того моряка, что отлеживается у вас, – сказала женщина, откинув со лба непокорную прядь. Незнакомка была удивлена не меньше хозяйки, увидев перед собой женщину, не уступающую ей в красоте. И это открытие было ей не слишком приятно. Тамара привыкла быть в центре внимания. Теперь у нее появилась соперница.

– Заходите, Тамара. Джем чувствует себя гораздо лучше. Дженни подала незнакомке руку, приглашая ее войти.

Неудивительно, что бравый капитан так прикипел к этой стройной красавице. Черные волосы, ярко-голубые глаза и алые губы обещали райское наслаждение любому мужчине. Но в голубых глазах Тамары Дженни заметила враждебность. – Я принесла ему угощение. Мать напекла. Я бы пришла раньше, но…

– Захотела повидаться с бравым капитаном «Калины», – с улыбкой закончила за нее Дженни. – Я права? – Она вдруг перестала улыбаться. – Когда-то я любила одного капитана, – задумчиво произнесла Дженни.

Тамара давно поднялась наверх, к своему раненому брату, а Дженни все сидела у окна, стараясь справиться с сердечной болью. Не надо было вспоминать Кита Эшфорда, не мучилась бы сейчас. В следующий раз захочется что-нибудь сказать о нем, надо губу прикусить. Боже, как она завидовала красавице Тамаре – возлюбленной бравого капитана!

Дженни никогда раньше не жила возле моря, не знала, какое оно изменчивое. С приходом весны его угрюмо-серый цвет сменился лазурным. Дженни восторженно улыбалась – море, ласковое, нежное, плескалось у подножия скал, словно ластилось к ним. Белые облака плыли по голубому небу. Когда светило солнце и дул легкий ветерок, Корнуолл был самым прекрасным местом на земле.

Мануэль был так увлечен новым делом, что Дженни по большей части была предоставлена самой себе и очень дорожила обретенной свободой. Кроме того, дополнительный доход позволил им нанять еще двух помощников в дом – Доррит, сестру Бесси, и ее брата Айзека. Так что Дженни уже ничего не имела против незаконных занятий Мануэля.

Прикрыв ладонью глаза от солнца, Дженни вглядывалась в морскую даль, стараясь увидеть черный силуэт корабля. Ночью контрабандисты подплывали к кораблю и перегружали содержимое трюмов в свои лодки. Должно быть, корабль принадлежал любовнику Тамары, поскольку вот уже неделю она не показывалась в доме, где выздоравливал ее брат.

Джем Картер уже передвигался по дому с помощью грубо сколоченного костыля. Он ждал прихода Дженни на кухне.

– Хозяин плох, госпожа, – сообщил Джем.

Дженни не надо было ничего объяснять, она знала, что имел в виду моряк – Мануэль уже успел надраться в стельку. Но сегодня ночью предстояла работа, и она не хотела, чтобы из-за его пьянства пострадали другие.

К ночи Мануэль был безнадежно пьян. Он слонялся по гостиной небритый, в расстегнутой рубашке. Некогда крепкое тело обрюзгло. Все его желания сейчас были сконцентрированы на бутылке. Дженни нервничала – вот-вот должен был раздаться условный стук. Ей совсем не нравилась перспектива общения с командой моряков с иностранного судна. Даже когда к Мануэлю приходили местные моряки, под их голодными взглядами она чувствовала себя не слишком комфортно. Но местные, быть может, из уважения к земляку, к тому же эсквайру, не посмеют ее тронуть, что же до иностранных моряков… туг ни в чем нельзя быть уверенной.

Всех слуг отпустили по домам. Так поступали всегда, когда ночью выдавалась «работенка». Эта мера предосторожности была необходима – если констебли дознаются и начнут опрашивать слуг, те ничего не смогут им ответить.

Ночь выдалась на редкость тихая. Месяц тонким серпом висел на черном небе, но когда на него наплывали облака, все окутывала густая тьма. Контрабандистов после долгого подъема всегда мучила жажда, и Дженни заранее выставила на стол бутылки с вином. Когда послышался стук за панелью, Дженни подскочила в тревоге. Еще две серии условного стука, и Дженни решила открыть.

Два бородатых моряка вошли в гостиную. Один взгляд на спящего хозяина – и им стало ясно, что сегодня он ни на что не годится.

– Эсквайр крепко спит, хозяйка, – многозначительно подмигнув Дженни, констатировал Уоррит.

Дженни кивнула, поджав губы.

– Он все подготовил. Вот ваши деньги. – Она достала мешочки с серебром из шкафчика в углу. Но мужчины не уходили, как будто чего-то ожидая. Снизу донеслись глухие удары, это в кладовую грузили ящики с вином и бренди. Уоррит и Скит отошли в сторону, пропуская в дом тех, что закончили погрузку и теперь пришли утолить жажду.

– Голландцы и лягушатники, – сообщил Уоррит хриплым шепотом. – С «Калины». Капитан отпустил на берег поразмяться.

Мужчины прищелкивали языками, проходя к столу с бутылками. Но когда Дженни подошла к двери, чтобы оставить их, могучий детина преградил ей дорогу.