– Да, он никогда не вступал в сговор с вашими врагами, – уверенно сказала Дженни, гадая, что за игру ведет с ней король.

– Но мне представили доказательство его измены.

– Оно было представлено вам его завистливым братом и другими, кто желал вам зла!

– То, что обвинение делает завистник, не всегда доказывает, что обвинение ложно, – с убийственной серьезностью возразил Карл. Его удивила горячность, с которой она возражала. Она не назвала «других», но у Карла появились серьезные основания полагать, что в этом деле замешана леди Каслмейн… и тоже ревнует.

– Но это именно тот случай.

Карл усмехнулся, увидев, как вспыхнули ее щеки.

– Какой он счастливец! Иметь столь верную женщину дано не каждому. – Улыбка его на миг омрачилась горьким сарказмом. Карл вздохнул и чуть отодвинул Дженни от себя. – Я не отправлю твоего разнузданного любовника на виселицу. Даже в Тауэр не отправлю. – Он сделал ей знак молчать, когда Дженни открыла было рот. – Я слишком многим обязан Киту Эшфорду, и не в моем характере отвечать злом на добро. Я не так глуп, как считают некоторые. Если бы я верил всем обвинениям в измене, то, пожалуй, должен был бы признать, что в моем королевстве не осталось ни одного верноподданного гражданина.

Карл улыбался, и Дженни улыбалась ему, ожидая конца этой рискованной игры. Скорее всего Карл намеревался помиловать Кита с самого начала, но кто знает, как все повернулось бы, поведи она себя по-другому.

– Карл, дорогой, прошу тебя, во имя всего, что было между нами… Отпусти меня! И отпусти его, чтобы он мог быть со мной. Он любит тебя, и при том, что характер у него не сахар, он тебе верный друг.

– Как я могу спорить со столь очаровательной защитницей? А ты умеешь настоять на своем, настырная девчонка! И мне обидно вот так легко от тебя отказываться. – Карл потянулся за звонком, чтобы вызвать слугу.

– Ты его не арестуешь.

– Не арестую.

– И он может вернуться домой?

– Если он того хочет.

Дженни радостно бросилась в раскрытые объятия Карла, прижалась лицом к его груди.

– Спасибо, спасибо, мой дорогой Карл, – зашептала она срывающимся голосом. – Я всегда, всегда буду любить тебя за это. – На миг ей стало так хорошо, так покойно в кольце его рук, в аромате его духов, в ровном стуке его сердца…

Карл опустил подбородок на ее каштановую головку. Он улыбался, сжимая в объятиях эту изумительную женщину. Да, она предпочла ему другого, но он не мог ее за это винить, возможно, потому, что его все еще влекло к ней, хотя былая страсть и угасла.

– Я навсегда останусь тебе другом, – пообещал он низким, чувственным голосом. – Но только ты должна тоже кое-что пообещать мне перед уходом.

– Что именно?

– Ты должна позволить мне стать крестным отцом вашего первенца. И еще вы должны назвать его Карлом.

– Даю слово.

Дверь открылась, Карл разомкнул объятия, и она чуть отстранилась. В комнату вошел тот самый Томас. Пятясь к двери, Дженни присела в реверансе.

– Благодарю вас, ваше величество, за вашу доброту.

– И тебе, Дженни-птичка, спасибо за твою доброту, – сказал он.

Кит мерил шагами длинную галерею. Он до сих пор находился в неведении относительно своей судьбы. Сегодня король был слишком занят игрой в теннис, и Киту даже не назначили день, когда Карл готов принять его. Кит злился, и его можно было понять – неизвестность угнетала больше, чем любой, даже самый печальный, исход. Вернувшись в Каменную галерею и не обнаружив там Дженни, Кит побледнел от ярости. Уверения Томаса в том, что она вот-вот появится, не произвели на него должного впечатления. Вот, оказывается, для чего его заставили ждать! Игра в теннис – благовидный предлог, стыдливое прикрытие другой, куда более приятной игры с любимой женщиной Кита, которой был сейчас занят король! Но как мог он винить в этом Дженни? Он, который сам толкнул ее в объятия высокого покровителя?!

Кит остался ждать короля в числе немногих, кто еще не оставил надежду быть принятым.

В конце коридора открылась дверь, и изящная женщина в розовом быстрым шагом пошла к нему.

– Кит! – радостно воскликнула она и, не удержавшись, подобрала юбки и бегом бросилась навстречу возлюбленному.

Кит прирос к месту. Ревность мешала броситься ей навстречу. Что она делала ради спасения его шкуры? Утоляла минутное желание короля? Кит не мог не принять ее подарка – свобода слишком дорого стоила, – но цена, которой она была куплена, никогда не будет забыта – тень короля навеки встанет между ними…

– Кит, любимый, ты свободен! – задыхаясь, воскликнула она, бросаясь к нему на шею.

– Свободен? Какой ценой?

Дженни спрятала лицо у него на груди, она видела, что он ревнует. Господи, как давно она знала его, как сильно любила, как часто рисковала жизнью ради него, а он… он устраивал ей сцену ревности из-за того, что подумал, будто она купила ему свободу ценой собственного тела.

– Дурак! Разве не ты умолял меня отдать себя на милость короля? Разве не ты приказал мне возобновить…

– Какой ценой? – повторил он сквозь зубы, до боли сжав ей руки.

Дженни рассмеялась – легко и весело.

– Я купила тебе свободу всего лишь ценой обещания пригласить Карла быть крестным отцом нашего первенца и назвать его в честь короля Карлом! Ну, теперь ты удовлетворен, ревнивец?

Кит улыбнулся, вначале недоверчиво, потом все шире, свободнее.

– Ты мой крест и мое счастье в одном лице, – шепнул он, целуя ее в каштановую макушку. – Не могу поверить, что свободен. И все благодаря тебе. Но давай же поспешим покинуть эту обитель печали!

– С радостью, милорд, но я не хочу возвращаться в наш плавучий дом.

Кит растерялся.

– И куда, по-твоему, нам следует направиться?

– В Бекингемшир. Я очень хочу взглянуть на свой обновленный дом и сад.

Кит с улыбкой приподнял ее, прижался губами к ее губам.

– Немедленно едем, ради самого прекрасного цветка Лондона!

Дженни улыбнулась его напыщенному комплименту, прижалась к нему потеснее, страстно запрокинула голову.

Томас Чеффинч скромно попятился, стыдливо опустив голову, заметив красивую пару, слитую в страстном объятии, и тихо прикрыл дверь на дальнем конце Каменной галереи Уайтхолла.