Джек безропотно повиновался. Он был так поражен ее величественной красотой, что все еще не мог опомниться.

Когда лимузин остановился перед широкой парадной лестницей «Раковины» и Джек с Амандой выбрались из машины, собравшаяся у входа толпа разразилась приветственными криками и аплодисментами. Репортеры, поклонники кино и просто зеваки мгновенно узнали Аманду и принялись скандировать ее имя. Как и предсказывал Джек, фоторепортеры обступили их плотной стеной и ослепляли блицами. От шума, ярких вспышек и света установленных на лестнице софитов Аманда слегка растерялась. Она уже успела отвыкнуть от многолюдных толп и всеобщего внимания. От волнения у нее даже слегка задрожали губы, но Джек твердо взял ее под руку и, посмотрев на нее сверху вниз, ободряюще улыбнулся. Он понимал, что с ней происходит, и предлагал ей свою поддержку, и Аманда с благодарностью воспользовалась ею. Выпрямившись, она гордо вскинула голову и, безмятежно улыбаясь, пошла вместе с ним по застланным толстым ковром ступеням. С каждым шагом в ее походке, в ее манере держаться все яснее проступали достоинство, врожденная грация и уверенность в своих силах, которые были присущи Аманде Роббинс — знаменитой кинозвезде. И от этого она стала для Джека еще желанней и дороже.

— Все в порядке? — негромко шепнул он, когда они преодолели половину лестницы. — А то мне показалось, что вы, миледи, как‑то побледнели…

В ответ Аманда улыбнулась и кивнула:

— Все просто замечательно, Джек. Я уже забыла, как это бывает, но сейчас я чувствую себя отлично. Спасибо, что вытащил меня… Я словно вернулась к себе домой.

— То ли еще будет, — ухмыльнулся Джек.

Протиснувшись сквозь густую толпу репортеров и любителей кино, собравшуюся в вестибюле, они прошли в главный зал и заняли свои места в одном из первых рядов, которые по традиции отводились знаменитым актерам, режиссерам и продюсерам. Здесь сидели люди, которых, без преувеличения, знала вся страна и весь мир, которых любили, обожали, боготворили. Некоторые из них приветствовали Джека и Аманду, и он с гордостью улыбался в ответ. В обществе знаменитостей Джек всегда чувствовал себя совершенно свободно и раскованно, но ему было лестно появиться перед своими клиентами в обществе знаменитой Аманды Роббинс, чья слава и красота не померкли даже за двадцать пять лет добровольного отлучения от кинематографа. Что касалось Аманды, то и она очень быстро освоилась с обстановкой. С Джеком ей было хорошо и спокойно, и она на время даже позабыла о своих тревогах.

Но вот наконец началась церемония вручения наград Киноакадемии. Она всегда занимала очень много времени, так что, когда она закончилась, все присутствующие чувствовали себя так, словно они провели в этом зале целую вечность. Приз «За лучшую мужскую роль» достался талантливому молодому актеру, а награду за лучшую женскую роль получила знаменитая кинозвезда, у которой Аманда когда‑то училась актерскому мастерству. Подняв над головой позолоченную статуэтку, актриса издала победный возглас, и зал стоя приветствовал ее аплодисментами.

— Наконец‑то! — воскликнула она, ослепительно улыбаясь. Ей потребовалось без малого сорок лет, чтобы завоевать свой первый «Оскар», но, несмотря на это, она всегда была великой актрисой, и всем в Голливуде это было хорошо известно.

Аманда хлопала вместе со всеми, а сама вспоминала свой звездный час, свой миг торжества, который наступил двадцать семь лет назад. Вручение «Оскара» за лучшую женскую роль первого плана, проходившее в этом же зале, стало одним из самых знаменательных событий в ее жизни. Забыть его она, разумеется, не могла, и все же сейчас оно казалось ей не таким уж важным. С тех пор произошло столько всего: знакомство с Мэттом, рождение дочерей, внуков, смерть мужа, встреча с Джеком… Каждое из этих событий оставило в душе Аманды свой неповторимый след, и она была искренне благодарна судьбе за все, что случилось в ее жизни.

— Ну как тебе, понравилось? — с улыбкой спросил Джек, когда они наконец выбрались из зала и вместе с плотной толпой приглашенных с черепашьей скоростью двинулись через вестибюль к выходу.

— Это было удивительно! — искренне ответила Аманда, кивая ему. — Знаешь, я вспомнила, как мне вручали награду. Тогда мне было двадцать три… Откровенно говоря, я даже не думала, что меня выдвинут на премию, не говоря уж о том, чтобы получить ее. Но когда это вдруг случилось, я думала, умру от радости!..

И Аманда рассмеялась счастливым, беззаботным смехом. Что бы она сейчас ни говорила, ей было очень важно получить награду, о которой мечтает каждый актер, и она испытала невероятное облегчение, открыв Джеку свои подлинные чувства. Мэтт всегда относился к ее карьере скептически и не любил разговаривать на «киношные» темы. На протяжении полных двадцати семи лет Аманда притворялась перед собой и перед мужем, будто награда ее мало волнует, и, сознавшись Джеку в обратном, она почувствовала неожиданный прилив радости.

У выхода из «Раковины» снова образовался затор, и в течение последующих десяти минут они продвинулись вперед не больше чем на несколько футов. К ним все время кто‑то обращался с приветствиями, комплиментами Аманде или замечаниями по поводу распределения наград в этом году. Движению сильно мешали и репортеры, сновавшие в толпе со своими фотоаппаратами и диктофонами и останавливавшие звезд, чтобы взять у них интервью или сфотографировать. С каждой минутой в вестибюле становилось все более душно, и лица мужчин заблестели от испарины, а женщины усиленно обмахивались сложенными журналами и буклетами.

— Как ты думаешь, успеем мы выбраться отсюда до завтрашнего утра? — спросил у Аманды Джек Николсон, которого ненадолго прибило к ним людским потоком. В ответ Аманда отрицательно покачала головой и улыбнулась.

— Сомневаюсь. Но будем надеяться.

— Ты его знаешь? — поинтересовался Джек, когда Николсона отнесло в сторону.

— Нет, — ответила Аманда. — Но мне нравятся его работы. Он очень талантлив.

— Надо будет как‑нибудь пересмотреть твои старые фильмы, — заметил Джек. — Мне очень хотелось бы увидеть тебя на экране. Может быть, мы даже договоримся с каким‑нибудь кинотеатром, чтобы они снова пустили их в прокат. В последний раз я видел твои фильмы довольно давно и успел кое‑что подзабыть.

В ответ Аманда рассеянно улыбнулась. Они с Джеком ни разу не говорили о ее карьере в кино — главным образом потому, что она сама никогда не поднимала этой темы. Мэтт успел отучить ее от всяких разговоров о Голливуде.

— Боюсь, это будет жалкое зрелище, — промолвила она, немного подумав. — Все‑таки прошло очень много времени, кино ушло далеко вперед, и с позиции сегодняшнего дня я буду выглядеть весьма посредственной актрисой. И потом, увидеть себя, какой ты была тридцать лет назад, чтобы потом, подходя к зеркалу, каждый раз замечать у себя морщины и седые волосы, которых не было тогда, — весьма сомнительное удовольствие. Ты не находишь?

— Не нахожу. — Джек отрицательно покачал головой, в глубине души удивляясь ее скромности. Он знал многих молодых актеров и актрис, которые, еще не создав ничего значительного, начинали вести себя так, словно в мире нет и никогда не будет звезд, равных им по мастерству и по внешним данным.

Им удалось продвинуться вперед еще на несколько дюймов; потом толпа снова сомкнулась, и жара и духота стали нестерпимыми. Аманда чувствовала себя так, словно она вот‑вот сварится заживо, и, жадно хватая ртом воздух, пыталась представить себе, что может чувствовать Джек в своем смокинге. В толпе, в которой они оказались, многие страдали от жары и духоты, но никто не жаловался и не раздражался, напротив, настроение у гостей было приподнятым, и в толпе то и дело раздавались шутки и слышался смех.

Джек как раз собирался помахать рукой одному из самых известных своих клиентов, добраться до которого у них не было никакой возможности, когда Аманда вдруг почувствовала себя нехорошо. В глазах у нее потемнело, голова закружилась, и она крепче ухватилась за руку Джека. Но он этого не заметил; привстав на цыпочки, он глазами показывал своему знакомому на двери, давая понять, что поговорить им удастся только тогда, когда они выберутся отсюда.

И тут Аманда, не в силах бороться с подступившей дурнотой, потянула его за рукав. Джек обернулся к ней, и лицо его сделалось испуганным. Аманда была бледна как полотно, а на ее верхней губе выступили бисеринки пота.

— Что с тобой?! — воскликнул он в тревоге.

— Я… Мне нехорошо, — прошептала она в ответ. — Должно быть, это из‑за духоты. Здесь слишком жарко и душно…

— Может, тебе лучше присесть? — спросил Джек, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Он понимал — или думал, что понимает, — ее состояние. У него и самого разболелась голова, по спине стекал пот, и Джек отчаянно мечтал о глотке холодного шампанского или хотя бы воды.

Увы, вернуться в зал, где стояли кресла, было так же невозможно, как и оказаться на Северном полюсе, — чтобы попасть и туда, и туда, нужны были крылья. Джек сразу понял это и посмотрел на Аманду с еще большей тревогой. Она была не просто бледна — ее кожа приобрела какой‑то пугающий зеленоватый оттенок, к тому же она часто‑часто моргала и щурилась, словно что‑то мешало ей видеть ясно.

Джек покрепче взял ее за руку и попытался вывести сквозь толпу к дамским комнатам, но все было бесполезно — людей в вестибюле набилось столько, что они просто физически не в состоянии были расступиться и дать им дорогу.

— Джек… — слабея, пролепетала Аманда и с усилием подняла на него взгляд. Потом веки ее затрепетали, и она потеряла сознание. Это произошло так внезапно, что Джек едва успел подхватить ее обмякшее тело.

В толпе вокруг сразу произошло движение, негромко ахнула какая‑то женщина, и стало вдруг очень тихо. Потом кто‑то закричал, кто‑то спросил, что случилось, и люди немного расступились.

Джек поднял Аманду на руки и огляделся. Он буквально с ума сходил от испуга.

— Отойдите, отойдите, пожалуйста… — приговаривал он. — Воздуха! Дайте воздуха!..

— Позвоните по 911! — крикнул стоявший рядом мужчина, и этот возглас словно послужил сигналом для остальных. Люди вокруг задвигались и заговорили все разом, и Джек крепче прижал Аманду к себе. Голова ее, лежавшая на его плече, бессильно качнулась, и Джек сам едва не закричал от страха за нее.

Но к нему уже спешили двое дюжих распорядителей.

— Дорогу, дайте дорогу! — приговаривал один, без всяких церемоний прокладывая себе путь в толпе. Второй держал в руке пакет с нюхательной солью. Но прежде чем они успели добраться до места, Аманда начала приходить в себя. Слегка пошевелившись, она открыла глаза и удивленно посмотрела на Джека.

— Что случилось? — спросила она, искренне недоумевая, почему все кричат и зачем Джек держит ее на руках.

— Ты потеряла сознание, — объяснил Джек, с облегчением вздыхая. — Это все из‑за духоты… Не беспокойся, родная.

Толпа расступилась перед ним, словно воды Красного моря перед народом Израилевым, и Джек на руках отнес Аманду назад в зал, где и усадил на ближайшее кресло. Один из распорядителей подал ей стакан холодной воды, и Аманда выпила ее с жадностью. Через несколько минут появилась бригада «Скорой помощи», и Джек объяснил им, что Аманде стало дурно от жары.

— Как вы себя чувствуете, мисс? — спросил один из фельдшеров у Аманды.

— Чертовски глупо, — ответила она, виновато улыбнувшись Джеку. — Мне очень жаль, что так получилось. Должно быть, я просто отвыкла, но сейчас мне лучше. Гораздо лучше…

— Позволь тебе не поверить. — Джек нахмурился. Аманда все еще выглядела не лучшим образом; речь ее была сбивчивой, а движения — неуверенными. Он очень сомневался, что она сумеет встать самостоятельно, но Аманда просто‑таки горела желанием поскорее оказаться на свежем воздухе.

К счастью, у распорядителей оказалось инвалидное кресло на колесах, и, пока медики делали Аманде укол, они прикатили его в зал. При виде инвалидного кресла Аманда пришла в ужас.

— Нет, ни за что! — воскликнула она. — Я в него не сяду! Лучше мы подождем, пока толпа рассосется и можно будет ехать домой…

Но распорядители предложили вывести их на улицу через служебный вход, и Джек вопросительно посмотрел на старшего бригады медиков. Тот не возражал. После укола Аманда заметно приободрилась и вполне могла обойтись без инвалидного кресла. Если хотите, сказал фельдшер, можете вернуться домой, но завтра утром надо непременно показаться врачу.

Услышав это, Джек сразу помрачнел. Он уже целый месяц убеждал Аманду сходить к терапевту, но она не послушалась, и теперь Джек считал себя виноватым. Ему следовало быть понастойчивее — тогда с Амандой ничего не случилось бы. «Ну ничего, — решил он про себя, — завтра же отвезу Аманду в клинику».

Минут через десять, когда на лицо Аманды вернулись краски, Джек помог ей встать и с помощью одного из служителей вывел через служебный вход на улицу. На свежем воздухе Аманда сразу почувствовала себя гораздо лучше и принялась извиняться перед служителями и медиками за беспокойство, которое она невольно им причинила. Особенно радовалась Аманда тому обстоятельству, что на них не обратил внимания никто из репортеров. У дверей служебного входа не было представителей прессы, и она могла спокойно посидеть несколько минут, ожидая, пока Джек подгонит лимузин. В салоне машины было прохладно и свежо — Джек велел водителю запустить кондиционеры на полную мощность, и Аманда скользнула на заднее сиденье. Через несколько минут они уже катили прочь, и Аманда предвкушала, как они вернутся домой и лягут в кровать.