– Когда это он обещал? – встревожилась Лина.

– Вчера утром. Перед тем как я ему физию начистил.

– Что ж, это большая жертва. Ценю. А эти твои бизнесмены… Они согласятся?

Климов пожал плечами.

– Я спрошу. Фирма у меня хорошая, солидная. Чистая. Я такое дело задумал… Нефтепереработка, представляешь?

– Смутно, – улыбнулась Лина уголком рта.

– Мы из тонны сырой нефти получаем в три раза меньше бензина, чем на Западе. Хочу внедрить технологию. Но для этого нужно на государственный уровень выходить. Они бы мне помогли. Ну… я надеюсь.

Лина нахмурилась.

– Лучше брось это дело.

– Почему?

– Выходить на государственный уровень – это опасно. Тебя же потом и перемелют в пыль. Твои честные бизнесмены – нефтяники?

– Нет, – признал Климов. – Один – металлист, другой – айтишник. Даня у него работает. Из нефтяников я никого не знаю.

– Вот и не спеши, – посоветовала Лина. – Даже я слышала, что мы получаем меньше бензина, чем на Западе. Или читала где-то, не помню. По-моему, об этом по телику говорили уже сто лет назад. Но раз такое положение всех устраивает…

– Да никого оно не устраивает! Просто наш российский пофигизм. Рассуждают так: нам и этого хватит. Или, знаешь, как на Украине говорят? «Нэ трэба», – изобразил Климов украинский акцент. – Мне бы на одного нефтяника крупного выйти и пробить это дело, а он потом умоет всех своих конкурентов.

– По-моему, у нас давно уже нет конкуренции в этой области, – осторожно заметила Лина. – Самый крупный нефтяник сидит в тюрьме. Не знаю, тебе, конечно, виднее, но будь осторожен.

Климов вспомнил историю с асфальтом.

– Может, ты и права. Но я поговорю… со своей новой крышей. У них есть выход на самый верх.

– Ладно, – кивнула Лина. – Просто будь осторожен.

– Давай ложиться спать, – предложил Климов. – А то завтра вставать рано.

– Тебе в детской постелено.

– Нет, я хочу с тобой.

– Не гони картину. Мне страшно, – призналась Лина.

– Думаешь, мне не страшно? Еще как страшно! Скажи… – Климов замялся. – Знаю, об этом спрашивать не полагается, но… тебе было хорошо с Владом?

Лина не рассердилась, но ответила не сразу.

– Я не знаю. Честное слово, не знаю. Не с чем сравнивать. Я целую гору романов перевела, и там всегда все безупречно. Герои – красавцы, героини – красавицы, и все у них прекрасно получается. Нет запаха изо рта, никто не портит воздух газами, все – сексуальные гиганты. На самом деле так не бывает. Могу тебе сказать одно: Влад не был сексуальным гигантом. Но давал мне понять, что это я во всем виновата. А я была влюблена, как дура, и верила.

– Давай все же попробуем, – попросил Климов. – Даже если с первого раза не получится, никакой катастрофы не будет. Кстати, зубы я почистил. И газы меня не мучают.

Лина прыснула со смеху. Он обнял ее.

– Погоди, дай хоть кровать разложить. И чего мы бедную Галюсю сослали на кухню, если ты спишь здесь?

– Могу сказать ей, что детская свободна.

– Да ладно, одну ночь – куда ни шло. – Лина разложила диван, расстелила постель… – Погаси свет. Я стесняюсь.

– Зря. У тебя все на месте.

– У меня шрам на плече. Прямо как у миледи из «Трех мушкетеров».

– Дай посмотреть, – попросил Климов.

Лина стянула футболку и осталась в белом трикотажном лифчике, который по-прежнему, даже после Витиного рождения, был ей не очень нужен. У Климова перехватило дух, столько было в этом жесте чистоты и доверчивости. Ему все в ней нравилось – и эта маленькая, отрочески неразвитая грудь… Лина повернулась к нему спиной.

– На левой лопатке – видишь?

Климов взял ее за плечи и прижался к этому месту губами.

– Вижу. Откуда он у тебя?

– Долгая история, как-нибудь потом расскажу. Но тогда-то я и узнала про возраст Суламифи. Мне было тринадцать лет, как ей. Погаси свет.

Климов погасил, быстро разделся в темноте и лег рядом с ней.

В отличие от Влада он был нежен и терпелив. И стоек. Осыпал ее ласками и поцелуями, перешел к активным действиям, только когда Лина сама этого захотела. Ей стало немного грустно, даже слезы выступили на глазах. Ей казалось, что будет как с Владом, что вот сейчас все и кончится, когда она только-только… Она ошиблась. Ничего не кончилось. Это была отчаянная, бешеная скачка, они как будто спасались от погони, она судорожно цеплялась за него и шептала, сама не зная, что говорит:

– Давай, давай, давай скорее…

И все получилось чудесно. Она достигла вершины и испустила тонкий торжествующий крик, а потом замерла, испугавшись, что ее услышат. Но в квартире было тихо, дети не проснулись. А потом она услышала его ответный крик – низкий, протяжный стон. Они еще долго лежали, вцепившись друг в друга, утонувшие любовники, вынесенные на берег волной. Они сами не заметили, как уснули.

* * *

Климов проснулся в пять, как обычно. У Лины был будильник с проекцией на потолок, он увидел время и решил дать ей поспать еще часок. Он не знал, когда просыпаются дети. Его Настя – обычно не раньше семи. К этому часу он уже успевал позаниматься гимнастикой и позавтракать, но в этот день послал гимнастику ко всем чертям. Они отлично поупражнялись ночью, и лучше этой гимнастики, подумал Климов, ничего на свете не бывает.

Лина… Возраст Суламифи… Какое счастье, что они встретились, что ее возраст пришелся как раз на него… Он даже Влада готов был простить за такой подарок. Но расслабляться не следовало: Влад-то ему ни за что не простит. Климов обдумал, что ему первым долгом предстоит сделать, потом тихонько позвал:

– Воробушек… Просыпайся.

Лина зашевелилась и приподнялась на локте.

– Значит, это был не сон…

– Нет, не сон. Ты жалеешь?

– Ни капельки. Давай я приготовлю тебе завтрак.

– Погоди, еще шести нет. Можем полежать еще чуточку. Слушай, нам надо подыскать жилище попросторней. Здесь тесновато.

– У нас есть еще одна квартира, – напомнила Лина. – Трехкомнатная.

– Все равно мало. Я хочу, чтоб у нас были еще дети. Общие.

– Эти тоже общие. Я уже люблю твою Настю. А Вите она, кажется, разбила сердце.

– Ничего, до свадьбы заживет. – Климов улыбнулся, прижимаясь лицом к нежной ложбинке между ее шеей и плечом. – Ты не сказала насчет общих детей. Ты не против?

– Нет. Но ты что – прямо сейчас хочешь их делать? До завтрака уже не успеем.

Климов счастливо рассмеялся.

– С тобой не соскучишься, Воробушек. Ладно, встаем. Давай ты первая.

Лина легко, как настоящий воробушек, вспорхнула с постели, надела отброшенную за ненадобностью и скомканную ночную рубашку и убежала. Вернулась она в белом махровом халате и сказала, что горизонт чист.

Климов к ее возвращению уже успел натянуть белье и брюки.

– Надо мне будет тоже халатом обзавестись, а то неудобно.

Он быстро принял душ и снова надел что было. «Надо перебираться сюда… основательно. Вещи перевезти. Нет, надо найти другое жилье. Позвонить Татьяне…»

Когда он вышел в кухню – «кушню», – женщины, уже умытые и одетые, предложили ему завтрак.

– Ты что больше любишь, кофе или чай? – спросила Лина.

– Кофе с молоком, если есть.

– Ты же говорил, у тебя гиполактазия?

– Наше магазинное можно. А ты? Что ты пьешь?

– А я – чай.

– Надеюсь, это не третье правило?

– Какое правило? – не поняла Лина.

– Ну, у Агаты Кристи.

– А-а, – сообразила Лина. – Нет. Не помню, в чем там было дело, но точно не в кофе.

После завтрака они разбудили детей, и следующий час прошел в суете умывания, одевания, кормления. Лина заметила, что Митя какой-то насупленный. Он тихонько потянул ее за руку. У нее была еще куча дел, но она решила его выслушать, увела в свою комнату.

– Мам, а дядя с нами будет жить?

– Да, он на мне жениться хочет. Ты не против?

Митя уже хорошо разговаривал связными предложениями, только буква «эр» ему пока не давалась. Лина собиралась в самом скором времени отвести его к логопеду.

– Он плохой.

– Он не плохой, Митенька, что ты! Он хороший! У него дочка Настенька, правда, хорошая девочка?

На лице у Мити появилось знакомое ей упрямое выражение. «Не морочьте мне голову никакими Настеньками».

– Он тебя обижал.

– Его другой дядя обманул, и он подумал, что я плохая, – втолковывала Лина. – Но он разобрался и злого дядю наказал. Он хороший, Митенька, не бойся его. Он не будет нас обижать.

Митя все хмурился.

– Ну, заинька, ну ты же у меня умный мальчик! Ну сам подумай: разве я пустила бы к нам плохого дядю?

– А тетька была. Баб-яга.

– Ты все еще ее помнишь? Я думала, ты забыл. Забудь, нет никакой тетьки. Никому я тебя в обиду не дам. Идем, мой хороший, тебе уже в садик пора.

– А Витя?

Лина позвонила в детский сад и выяснила, что Витина группа все еще закрыта. Она оставила сына на попечение Галюси, а сама вместе с Климовым развезла по садам Митю и Настю. На прощанье еще раз поцеловала Митю, постаралась его успокоить.

– Ничего не бойся.

По дороге домой Климову позвонила на сотовый бывшая жена.

– Климов, ты куда запропал?

– Я не пропал. Настю в садик отвез. Сейчас на работу еду.

– А ночевал где?

– Приютили добрые люди. – Климов вспомнил «Иронию судьбы». – Обобрали и подогрели. То есть подобрали и обогрели.

– Значит, квартира тебе больше не нужна?

Лина тихо сидела рядом с ним и слушала в установленном на щитке аппарате визгливо-сварливый женский голос.

– Ну почему же, нужна. Очень даже нужна. Только не двушка. У меня теперь трое разнополых детей и в перспективе еще намечаются. Плюс жена и няня.

– Климов, ты что – пьян?

– Ничего я не пьян. Разве что от счастья. Серьезно, мне нужна большая квартира. Очень большая.

– Тогда, может, сразу таунхаус? Или особняк?

– М-м-м… Нет, не думаю. Это ж за городом, значит, в пробках стоять.

– Слушай, – оживилась Татьяна, – у меня есть один в черте города. На Можайке. Не дом – сказка. Не таунхаус, не блокированный, настоящий особняк, двести метров, все удобства, стоит в лесу. Пять минут – и ты на Кутузовском. Правда, дорого.

– А на Кутузовском сколько в пробках стоять? – скептически поморщился Климов.

– Да брось, не нагнетай. На Кутузовском пробок, считай, нет. Начальство утром туда проехало, вечером – обратно, и конец.

– Все равно до центра не добраться.

– Ну, не хочешь – как хочешь, – обиделась Татьяна. – Нет, можно и в центре купить, но особняки большие, под офис. Тебе же не нужно две тыщи метров? А тут жилой дом, под ключ. Не хочешь – уйдет в минуту.

– Да нет, погоди… А посмотреть можно? – спросил Климов.

– Можно. Но не затягивай.

– А давай прямо сегодня, – предложил Климов. – Созвонимся ближе к вечеру. Ты как, не против? – повернулся он к Лине, уже отключив связь.

– Давай посмотрим дом, а потом уж будем решать, – ответила Лина. – Ты на работу ехать не боишься?

– А чего мне бояться?

– Не знаю. Мне тревожно.

– Брось, – успокоил ее Климов. – Влад зализывает раны. Дед его теперь точно наследства лишит – за такую грязную работу.

Лине ужасно хотелось позвонить Понизовскому, но она стеснялась. И вдруг он позвонил сам. У нее в кармане запел телефон, она его вынула и узнала знакомый номер.

– Павел Михайлович! – обрадовалась Лина. – Я как раз хотела с вами поговорить!

– А вы где?

– Детей в сад отвозила, сейчас домой еду.

– Хочу отчитаться о проделанной работе, – заговорил Понизовский шутливо-официальным тоном. – Я передал кому нужно материалы на дядюшку. Больше Влад вас не побеспокоит.

– Я даже не знаю, как вас благодарить… – начала Лина.

– Вздор. Не берите в голову. Я сам получил удовольствие.

– Но дело в том, что у меня возникла новая проблема. Простите, что я вас нагружаю, но тут появился этот Климов…

– Опять? – возмутился Понизовский. – И что ему на этот раз нужно?

– Замуж зовет.

– А-а, – протянул адвокат. – Хотите спросить у меня совета?

Лина хихикнула.

– Нет, я уже дала согласие, но у него проблемы с Владом. А значит, и у меня тоже. Влад из его фирмы деньги выкачивает, и Климов отказался платить. Я боюсь, Влад напустит на него рэкетиров, или рейдеров, или как это теперь называется.

– Насколько я понимаю, вы сейчас вместе? – уточнил Понизовский.

– Да, едем в машине.

– Хорошо. Можете заехать ко мне прямо сейчас? Я на работе. Расписание забито, но если сумеете прямо сейчас, я вас приму. Как называется его фирма?

– «Прорыв», – ответила Лина. – Мы сейчас приедем. Поезжай на Делегатскую, – велела она Климову. – Знаешь, где это?

– По карте найду. А кто такой этот Павел Михайлович?

– Адвокат. Он мне помогал много раз. И тебе поможет. Он знает и Влада, и его отца… Вообще-то они родственники.

– И ты ему доверяешь? – удивился Климов.