Из-за занавески раздался безумный вопль.

Пейдж поспешила туда, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно, хотя она отнюдь не чувствовала себя уверенной.

– Клара? Как вы себя чувствуете, дорогая? Это Пейдж. Я приехала, чтобы помочь вам родить.

Поначалу она не услышала никакого отклика. Клара лежала на скомканных простынях, глаза закрыты, лицо страшно бледное и спокойное. Ее живот вздымался маленькой горой под окровавленными простынями. Ее глаза медленно приоткрылись, и она посмотрела на Пейдж умоляющим взглядом.

– Пейдж… я помню, вы говорили… дети… многие женщины моего возраста…

Лицо Клары исказилось от нового приступа боли, и она не смогла закончить фразу. Ее голова начала метаться по пропотевшей подушке, когда боль усиливалась, и низкий гортанный стон, переходящий в агонизирующий вопль, заполнил комнату.

– Как часто повторяются схватки, миссис Доналд?

– Каждые четыре минуты. И это происходит ужо более пятнадцати часов. Воды отошли уже давно, но у нее нет сил вытолкнуть плод. Ребенок лежит неправильно, поперек, и я не могу развернуть его. – Она похлопала Клару по руке. – Она не расслабляет свои мускулы настолько, чтобы я могла просунуть туда руку, бедняжка. Не может расслабиться – такая боль. Я несколько раз пыталась.

Миссис Доналд рассматривала Пейдж своими птичьими глазками.

– Простите меня, что я говорю вам об этом, но если вы настоящий врач, то где ваша медицинская сумка? Немного хлороформа, который применяет доктор Болдуин, и боль ослабнет. Тогда будет легче развернуть ребенка, и она сможет разродиться. Я видела, как доктор Болдуин пользуется хлороформом в подобных случаях.

На какое-то мгновение Пейдж испытала приступ паники. У нее не было ничего, чем она могла бы облегчить страдания Клары, она даже не может выяснить, жив или мертв ребенок. Она почувствовала себя плохо.

Повитуха наблюдала за ней. Пейдж не могла позволить себе, чтобы эта женщина поняла, насколько она беспомощна.

«Возьми себя в руки, доктор! – строго сказала она себе. – Все это смахивает на кошмар, но должно быть что-то, что ты можешь сделать. Придумай и осуществи!»

Ответ пришел неожиданно. У нее есть опыт, подумала Пейдж. У нее за плечами сотни успешных родов, она сильная, она обладает знаниями и желанием провести Клару и ребенка через это испытание. С инструментами или без них, она врач, и только это имеет сейчас значение.

Она отвела повитуху подальше от постели Клары, чтобы та ничего не слышала, и тихим уверенным голосом сказала:

– Уверяю вас, миссис Доналд, что я принимала множество родов. Это моя профессия, та область медицины, с которой я лучше всего знакома. К несчастью, у меня нет ни инструментов, ни лекарств, поэтому мы должны воспользоваться нашими мозгами. – Ей было необходимо завоевать доверие этой женщины. – Мне потребуется ваша помощь. Я знаю, что вы очень опытная и что вы хотите, чтобы этот ребенок родился благополучно, не меньше, чем я.

Миссис Доналд ничего не ответила. Она посмотрела на Клару, потом снова на Пейдж и перевела взгляд на колыбельку в углу комнаты.

– Вы доверитесь мне? Поможете мне?

Пейдж смотрела в карие глаза этой женщины. Миссис Доналд казалась нерешительной, потом неуверенно кивнула.

– У меня ведь нет другого выхода.

– У нас у обеих нет выхода. Мы должны сделать все, чтобы ребенок родился, иначе мы потеряем их обоих.

Миссис Доналд снова кивнула.

– Вы правы. Давайте будем действовать.

Пейдж вздохнула с облегчением.

– Если вы присмотрите за ней, миссис Доналд, я вымою руки. У вас здесь, наверное, нет ничего дезинфицирующего?

– Сколько угодно! Карболка в коричневой бутылке на умывальнике. Доктор Болдуин снабжает меня.

При других обстоятельствах Пейдж улыбнулась бы. Опять Майлс и его карболка.

Пока она отмывала руки, запах карболки как-то успокоил ее, словно это Майлс вселял в нее уверенность.

Под умывальником лежала кипа поношенных, но выстиранных до белизны полотенец, она вытерла руки одним, другое повязала себе как передник. Она обратила внимание на то, что миссис Доналд отставила котелки с кипевшей водой, чтобы она немного остыла и можно было помыть Клару и ребенка. Повитуха явно отличалась чистотой и усердием, чему Пейдж была в высшей степени благодарна.

Затем Пейдж откинула простыню и осмотрела вагинальное отверстие. Миссис Доналд все сообщила ей правильно: ребенок находился в верхней части родового пути. К счастью, пуповина не порвалась и не было излишнего кровотечения.

Не имея даже стетоскопа, Пейдж не могла определить, жив ли ребенок.

«Будем считать, что жив», – вознесла молитву Пейдж. Она испытала знакомый прилив абсолютной уверенности, ощущение, озарявшее ее всякий раз, когда сталкивалась с трудными родами.

Она сделает все необходимое. Она применит каждую частицу своих знаний, своего опыта и интуиции. Она сделает все, чтобы ребенок родился благополучно.

Пейдж снова отвлекла повитуху от кровати и вполголоса объяснила ей, что она собирается предпринять, и попросила помогать ей во всем. Миссис Доналд, по всей видимости, была умной женщиной, настроенной скептически.

– Я никогда не слышала ни о чем подобном, но если есть шанс, что это оправдает себя, я буду помогать вам, – заверила она Пейдж.

Когда у Клары случился перерыв между схватками, Пейдж попыталась вывести ее из оцепенения, в котором та пребывала.

– Клара, слушайте меня. Проснитесь и слушайте. Мы хотим, чтобы ваш ребенок благополучно родился, но мне нужна ваша помощь.

Голос Пейдж, исполненный уверенности и энергии, которых она вовсе не испытывала, заставил Клару открыть глаза.

– Я хочу, чтобы вы самым внимательным образом выслушали меня и постарались проделать все, что я скажу, – внушала ей Пейдж. – Вашего ребенка нужно развернуть, прежде чем он сможет родиться, а для этого вы должны расслабить мускулы вашего родового канала. Вы можете проделать это, Клара, с помощью вашего разума и воли. Мы сможем действовать вместе? Вы попробуете?

Измученные глаза Клары наполнились слезами.

– Не могу, – прошептала она. – Слишком больно. Я так устала!

– Клара, я обещаю вам, что, если вы постараетесь сделать то, что я вам скажу, вам не будет так больно. И ваш ребенок нормально родится. Вы хотите здорового ребенка? Клара, вы ведь знаете, как Тео хочет этого ребенка? Сделайте ему подарок.

Конечно, это в какой-то мере походило на шантаж, но ничего другого Пейдж не могла придумать, чтобы растормошить свою пациентку.

Губы Клары дрожали.

– Хорошо, я попробую, – прошептала она.

Пейдж много раз приходилось прибегать к гипнозу во время родов, но всегда этому предшествовали часы подготовки матери, по крайней мере пять сеансов, которые облегчали гипнотическое состояние во время фактических родов. Она понятия не имела, способна ли Клара собраться настолько, чтобы Пейдж смогла развернуть плод, но Пейдж мрачно пришла к выводу, что в настоящий момент у нее нет других возможностей.

Начались новые схватки, и Пейдж и повитуха массировали живот Клары и ее бедра, пытаясь облегчить боль. Миссис Доналд следовала указаниям Пейдж и быстро освоила новую технику массажа, которой Пейдж научилась у талантливой акушерки, с которой работала в двадцатом столетии.

В тот момент, когда боль утихла, Пейдж начала говорить тихим проникновенным голосом, жестом показав миссис Доналд, чтобы та продолжала массировать.

– Я хочу, чтобы вы закрыли глаза, Клара. Дышите глубже и направьте свою уверенность в свои зрачки. Заставьте их отдохнуть. Расслабьте каждый ваш мускул, чтобы ваши зрачки совершенно успокоились.

Она знала, как мало времени у нее остается до следующих схваток. Пейдж, естественно, хотелось ускорить процесс, но она заставила себя говорить медленно, убедительно, объясняя Кларе, на какую группу мускулов она должна обратить внимание в этом продолжительном медленном путешествии, которое началось у нее в голове и продолжалось по всему телу.

Во время схваток Пейдж убеждала Клару расслабиться насколько это возможно, чтобы противостоять боли, и углубиться так глубоко, куда боль не может добраться.

Поначалу советы Пейдж не имели успеха. Клара корчилась и стонала, но постепенно ее судороги становились слабее, сначала незаметно, но потом все более явственно, и она начала дышать более ритмично.

Пейдж утратила всякое представление о времени, сконцентрировав все свое внимание на Кларе, повторяя ей все время свои уговоры.

Вошел Теодор, подбросил дров в печку и снова вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Где-то в прерии выли койоты. Начали щебетать птицы, и сквозь узкие окна хижины стал пробиваться рассвет, но в комнате время словно остановилось.

Каким-то чудом, но Клара оказалась превосходным объектом для гипноза. Когда Пейдж сочла, что Клара расслабилась насколько это возможно, она объяснила Кларе, что намерена повернуть ребенка, вновь и вновь напоминая ей, что она будет испытывать только давление, но не боль.

Для Пейдж было ужасно вводить свою руку во влагалище Клары без хирургических перчаток, но она изгнала из головы caмy мысль об опасности заражения. Сейчас главное и единственное заключалось в том, чтобы развернуть ребенка так, чтобы он мог родиться.

Клара оставалась спокойной достаточно долго, чтобы Пейдж могла проделать все необходимое. С помощью миссис Доналд она повернула ребенка так, что головка его оказалась в родильном канале. В последний момент Клара потеряла контроль над собой, закричала и вся изогнулась в агонии, но все уже было позади.

Уже в ходе следующей родовой схватки Клара ощутила потребность вытолкнуть плод, и не прошло и получаса, как на свет появилась маленькая, испачканная кровью девочка.

Она была на удивление маленькой, с синеватой кожей. Она не дышала. Пейдж схватила чистый кусок простыни, быстро вытерла рот ребенка и подняла девочку, похлопывая ее по ягодицам.

Давай, девочка… пожалуйста… дыши.

Никакого эффекта.

Знакомый ужас охватил Пейдж. Хватаясь за последний шанс, она прильнула ртом к маленькому личику и стала потихоньку вдувать воздух в легкие девочки – один выдох, второй, после третьего девочка чмокнула, и ее легкие спазматически сократились. Она вздохнула раз, другой, потом заплакала, сначала слабенько, но с каждым вздохом она кричала все сильнее.

– Слава Богу! – прошептала миссис Доналд. Пейдж посмотрела на повитуху и увидела на ее лице отражение своего собственного страха, от которого побелели губы.

К их радости, девочка продолжала плакать, изгибаясь, издавая короткие сердитые вопли здорового новорожденного ребенка, и вскоре ее малюсенькие пальчики стали розовыми. Пейдж мысленно отмечала это появление краски, дыхание, напряжение мускулов.

– Вы знаете, я думаю, она будет прелестным ребенком, – пробормотала Пейдж.

Используя ножницы, имевшиеся у миссис Доналд, она обрезала пуповину и перевязала ее.

– Этот плач звучит как музыка! Вы только посмотрите на эту прелесть! – восклицала миссис Доналд.

Они с Пейдж улыбнулись друг другу, укладывая ребенка Клары на живот.

– Мои очки, – попросила Клара, баюкая свою доченьку. – Я хочу разглядеть ее.

– Она прелесть! Будет похожа на свою мамочку, – заверила Клару Пейдж, найдя очки и водрузив их на вздернутый носик матери.

Клара в полном изумлении разглядывала свою дочку.

– Вы должны благодарить леди доктора за этот маленький комочек, – сообщила Кларе миссис Доналд со свойственной ей прямотой. – То, что она сделала, можно считать просто чудом. Никогда ничего подобного не видела.

Послед вышел вполне нормально, и Пейдж, убедившись, что Клара вне опасности, поспешила к двери. Миссис Доналд, умная и проворная, уже убрала все окровавленные простыни, обмыла и запеленала девочку, завернула ее в мягкое одеяло и положила на руки Кларе.

– Тео, – позвала Пейдж, и голос ее звенел от радости, – идите сюда и полюбуйтесь своей дочерью.

Он стоял, прислонившись к стене срубленного им амбара, уронив голову на грудь и сжав кулаки.

Услышав голос Пейдж, он вздернул голову и побежал к ней – его обветренное лицо осветилось надеждой и страхом.

– Как Клара? – выдохнул он. – Она?…

– Она прекрасно себя чувствует, а у вас теперь замечательная дочка. Идите и поздоровайтесь с ней.

Пейдж не могла сдержать широкую улыбку. Она глубоко вдохнула свежий утренний воздух, подумав, как давно она не дышала так глубоко и спокойно. Пейдж удивилась, обнаружив, что солнце уже поднялось над горизонтом, воздух прогрелся, обещая жаркий день.

Тео торопливо снял башмаки и в одних носках осторожно подошел к кровати, словно не был уверен, что его там ожидает. Потом он увидел Клару, блаженную улыбку на ее утомленном лице, которая баюкала девочку.

– Смотри, Тео! Ты только посмотри, какая у нас прелестная дочка, – прошептала она, и лицо этого большого мужчины сморщилось. Его тело сотряслось от рыданий, и слезы покатились по его лицу. Не в силах выговорить ни слова, он опустился на колени и обнял свою семью.