Даниэла Стил - Возвращение

Я снова оставила машину на стоянке, вошла и с облегчением убедилась, что мистер Феррари уже ушел. Бледная девушка все еще сидела за стойкой, попивая кофе из пластмассовой кружки. Это напомнило мне о кофепитиях в «Жизни женщины». Я побрела по коридору, твердя себе, что для нее это «всего лишь работа». Кем надо быть, чтобы выбрать себе такую работу? В журнале ключом била жизнь — многолюдная, многоцветная, многошумная… А работать здесь — все равно что самому лежать в гробу.

Я медленно вошла в зал, села, откинулась на спинку стула, закрыла глаза и задумалась. На память приходили какие-то куски, обрывки и ничего не значащие слова… Пятнадцать часов назад Крис спускался по лестнице, а теперь лежит в тихой комнате, уставленной яркими цветами… Может, стоит задержать дыхание, закрыть глаза, сосчитать до семисот двенадцати, и все уйдет, как дурной сон?.. Нет, ничего не вышло. Я вздохнула, открыла глаза и увидела все то же, то же самое. Разница была лишь в том, что я задохнулась и младенец завозился во мне, разгневанный нехваткой кислорода…

Тогда я медленно подошла к распятию и опустилась на колени, глядя туда, где покоилась невидимая голова Криса. Слезы катились по моему лицу и тихонько капали на бархат. Думаю, я молилась. А впрочем, не знаю… Затем я встала и ушла.

Хотелось еще раз ощутить, что Крис со мной, что он рядом. Нет, тщетно. Крис лежит в гробу, его больше нет, я одна.

Машина Криса сиротливо дожидалась меня на стоянке. Я завела мотор, помня о «соблюдении дистанции», и поехала сквозь туман на Сакраменто-стрит. Близилась полночь. Бедная миссис Джегер… Я отперла дверь, вошла, оставила пальто на стуле в передней и на цыпочках двинулась к кухне — единственному месту, где еще горел свет.

— Миссис Джегер… Миссис Джегер… — Наверно, Сэм проснулась, и соседка поднялась к ней. Добравшись до лестничной площадки, я увидела, что в спальне зажегся свет. Пег стелила мне постель.

— Ох, Пег, ты святая… — Я привалилась к косяку и уставилась на нее во все глаза.

— Не болтай ерунды. Ложись спать. Сядь, я помогу тебе раздеться.

— Пег, ты сама еле жива. Ведь по нью-йоркскому времени сейчас три часа ночи.

— Именно благодаря этой дурацкой разнице я и успела долететь вовремя, так что лучше помалкивай.

— Боже мой, Пег, что я стану делать, когда вырасту, а тебя не окажется рядом?

— Замолчи. Никогда этого не будет.

— А где миссис Джегер?

— Ушла как раз перед твоим приходом. Она бы ни за что этого не сделала, но я заговорила ей зубы и буквально вытолкала за дверь… Где ты была?

Встречала миссис Мэтьюз в аэропорту, возила к Хобсону, потом доставила их в гостиницу, а сама… вернулась к Хобсону.

— Вернулась к Хобсону, этому гробовщику? Зачем? Хочешь доконать и себя, и ребенка?

— Нет. То есть да. Хобсон — местный гробовщик, но я никого не хотела доконать, Пег. Кто-то должен был встретить ее.

— Никого другого не нашлось?

— Там была сестра Криса, но… Черт побери, я не могла иначе!

— Ладно, ладно… Слушай, надо бы сварить какао, что ли… Я привезла из Нью-Йорка таблетки.

— Какие таблетки?

— Успокаивающие. Я позвонила твоему врачу, и он дал рецепт.

— Господи, Пег…

— Ты принимала элениум?

— Ну, вообще-то… — Я покачала головой.

— Я так и знала.

Я огляделась. Все в спальне осталось по-прежнему, только стало немного опрятнее, и с кровати исчезло барахло. Вешалка с новым серым платьем висела на двери шкафа.

— Пег, ты не уберешь это? Я не могу его видеть.

— Конечно. — Платье тут же исчезло в шкафу.

— Похороны в воскресенье, так что в понедельник ты сможешь выйти на работу.

— Ты дашь мне хоть слово сказать? Я предупредила, что вернусь через неделю.

Пег… Пег… Неизменная Пег, придерживавшая мою голову, когда я в первый раз напилась… Она всегда, всегда была рядом. Прошло всего несколько часов после моего звонка, а она уже здесь. Одолела три тысячи миль, едва вошла в дом и принялась стелить мне постель. Прилетела из Нью-Йорка, чтобы лечить меня и быть при мне ночной сиделкой… Все для меня. Крис никогда бы не понял такой дружбы, но спасибо тебе, господи, за Пег. Таких, как она, одна на миллион. Как мне повезло с одноклассницей!

Пег дала мне таблетку, заставила запить ее горячим какао, а я сидела, думая о Крисе, лежащем у Хобсона.

— Пег…

— Помолчи. Лучше скажи, где мне лечь. Может, в комнате Сэм?

— Пег, ложись здесь. Я сама пойду ночевать к Сэм.

— Ни за что. Если попробуешь спустить ногу с кровати, познакомишься с моим знаменитым «крюком» левой!

— Ты про тот удар, из-за которого тебя чуть не выгнали из школы?

— Он самый. — И мы захихикали.

— Пег…

— Да?

— Знаешь, я…

— Знаю… — Она взяла пустую чашку, погасила свет, и я начала куда-то проваливаться. На секунду мне показалось, что рядом с кроватью стоит кто-то, похожий на Пег Ричарде. Но нет, не может быть. Пег в Нью-Йорке… Должно быть, это Крис… Не забыть рассказать ему утром, какой мне приснился странный сон. То-то он посмеется…

В окна врывалось солнце, снизу доносились голоса… Господи… Который час? Без пятнадцати двенадцать! Вскочив, я бросилась на лестничную площадку.

— Крис… Сэм… Почему вы не разбудили меня? Ведь сегодня… — Ох, нет… О господи, нет… Я опустилась на верхнюю ступеньку и спрятала лицо в ладони. Пег взбежала по лестнице, осторожно подняла меня и повела обратно в спальню.

— Что это с мамой, тетя Пег?

— Просто она очень устала, Сэм. Ты уже большая, спускайся-ка вниз и отнеси тарелки в мойку. Вот умница, хорошая девочка… — Сэм послушно пошла на кухню.

Пег усадила меня на кровать, села рядом и обняла за плечи. Я тут же затряслась от рыданий.

— Ох-х-х, Пег… Ох-х-х…

Мы сидели так, пока не вернулась удивленная и встревоженная Сэм. Я попыталась улыбнуться, но вместо этого заплакала еще сильнее.

— Ох, Пег… Не могу остановиться… Не могу…

— Все в порядке, Джилл. Так и должно быть. Пойдем-ка умоемся.

— Я хотела позвонить миссис Мэтьюз. Мы собирались к священнику.

— Звонила Джейн. Они с матерью придут к часу дня.

— Я съезжу за ними.

Нет, они возьмут такси. Перестань корчить из себя героиню. Ты эгоистка, Джилл. Подумай о беби. Ты любила Криса, так позаботься о его ребенке. — Эти резкие слова подействовали на меня как ушат холодной воды. Пег была права.

— Пег, не пичкай меня больше таблетками, ладно?

— Посмотрим. Слушай, тебе звонило много народу. Во-первых, парень по имени Том Барди спрашивал, чем он может помочь. Я сказала, мы подумаем. Во-вторых, Хилари Прайс, Гордон Харт и… минуточку… ах да, Джон Темплтон и…

— Как они узнали? — Я поглядела на Пег и все поняла. — Ты звонила им.

— Только Гордону и Джону Темплтону. Перед самым отъездом. И твоя мать звонила. Должно быть, ей сообщил Гордон.

— Не хочу ни с кем говорить. Пожалуйста… — Пег внимательно следила за мной. — Нужно позвонить священнику. Куда, к черту, подевалась телефонная книга? — Я принялась рыться под кроватью, и в это время пронзительно зазвонил телефон. Меня бросило в дрожь. — Возьми трубку.

— Алло… — отозвалась Пег. — Сейчас взгляну, мисс… — Она посмотрела на меня. Я бешено замотала головой из стороны в сторону и замахала руками. Нет, нет… Я не могу… Пег прикрыла микрофон и прошептала: — Это Гордон. Хочешь поговорить с ним? — Я снова покачала головой, но, посмотрев на Пег пару секунд, поколебалась и… протянула руку. Она передала мне трубку, снова выставила из комнаты Сэм, ушла и закрыла за собой дверь.

— Алло… Да, это я… Гордон? Алло… Спасибо за звонок… Пег сказала мне… Что?

— Я сказал, что могу приехать на пару дней, если нужна помощь.

— Нет… нет… Гордон, спасибо, но лучше не надо. Это было бы… Ну, в общем, это лишнее.

— Как чувствуешь себя, Джиллиан?

— Не знаю… Не знаю. Сегодня мы должны были… — И тут я снова заревела. Гордон попытался продолжить беседу.

— Не знаю, что и сказать. Мне очень жаль, Джилл. — Еще одно «мне очень жаль», на сей раз от Гордона. — Джиллиан, я понимаю, сейчас у тебя голова занята другим, но почему бы тебе не вернуться в Нью-Йорк вместе с Пег? Кто там позаботится о тебе?

— Нет. Я остаюсь. — Это была самая решительная фраза, которую я произнесла за два дня, не считая короткой отповеди мистеру Феррари. Но это было куда важнее, чем вопрос о том, стоит ли хоронить Криса в костюме. Никто не вырвет меня отсюда. Ни сейчас, ни потом. НЕТ!

— И все же подумай над этим. Ты уверена, что не нуждаешься в моей помощи?

— Нет… Да… Я сообщу, если что-нибудь понадобится. Чем тут поможешь? Это… — На глазах у меня снова выступили слезы. — Я больше не могу говорить… Спасибо за звонок… Спасибо за все.

— Джиллиан, мы все с тобой. Пожалуйста, помни об этом. — Я кивнула, еще раз пробормотала «спасибо» и первой повесила трубку.

Я позвонила священнику, и, когда приехали Джейн и миссис Мэтьюз, мы все вместе отправились в церковь и обо всем договорились. Отпевание назначили на четырнадцать тридцать. Они не могли провести его раньше из-за воскресной службы. Но я подозревала, что священнику просто хотелось успеть пообедать. За разговорами мы пропустили ленч и теперь стояли у дверей церкви, гадая, что делать дальше.

— Давайте вернемся домой.

— Джиллиан, я хочу ненадолго заехать к Хобсону, — проговорила миссис Мэтьюз. Джейн и Пег ничего не сказали, и я предложила сходить за машиной. Мы медленно направились к дому. Джейн и Пег шли позади, о чем-то негромко переговариваясь, а мы с миссис Мэтьюз обсуждали, какие отрывки из Библии подходят для похорон. Обе мы горевали о предстоящей разлуке. Что могло нас объединить? Ребенок? Он стал бы ее внуком, она бы полюбила его. Особенно если он будет похож на Криса.

Сэм увидела нас в окно, и они с миссис Джегер замахали руками. Я заметила, что они что-то горячо обсуждают. Наверное, Сэм не терпелось выбежать навстречу.

— Быстрее в машину, иначе Сэм потребует, чтобы ее взяли с собой.

Мы помахали ей и залезли в кабину со всей прытью, на которую оказались способны беременная женщина и не слишком проворная пожилая дама.

По пути к Хобсону все молчали. Я поставила машину на привычное место, мы вышли и по-прежнему безмолвно направились туда, где лежал Крис. Путь был знаком. Я ожидала, что в зале будет так же пусто, как и накануне вечером, но там были Том Барди и съемочная бригада в полном составе. Они скорбно стояли вокруг гроба, держа в руках белые с золотом листовки с рекламой бюро Хобсона, которые здесь вручали каждому, кто пришел исполнить свой долг.

Они представились нам, принялись неловко переминаться с ноги на ногу, не зная, что сказать, а потом один за другим потянулись к выходу. При этом они дружно оглядывались на меня. Одна из девушек заплакала, какой-то парень обнял ее за плечи и увел. Может быть, она хорошо знала Криса, любила его, спала с ним? Или просто жалеет меня? Я ощутила стыд за неуместное любопытство.

За моей спиной стоял Том. Он хотел мне что-то сказать.

— Сегодня утром об этом написали в газете.

— И что же там написали? — спросила я, стараясь сохранить вежливость.

— Всего лишь маленькое сообщение на одиннадцатой странице. Не некролог или что-нибудь в этом роде.

— Я слышала, вчера вечером об этом сообщили по радио в сводке новостей.

— Да, — кивнул он и ушел.

Я заглянула в книгу соболезнований в поисках женских имен. Их оказалось множество. Этого я не подозревала. Знала бы, пришла бы пораньше. Глаза застыли в середине списка… Вот оно! Десятое снизу. Мэрлин Ли. Разборчивый почерк с наклоном. Мэрлин Ли… Должно быть, она чувствует сейчас то же, что и я. Бедная Мэрлин. Я надеялась, что ей удалось несколько минут побыть с ним наедине. С соперничеством покончено. Две вдовы, стоящие бок о бок.

— От кого все эти цветы, Джиллиан?

— Цветы? — Какие цветы? Оглянувшись, я увидела, что в зале стоят не только мои полевые цветочки. Больше дюжины букетов, среди которых были и очень красивые, и специально заказанные для похорон, напыщенные и нелепые. Я была ошеломлена. На столе лежала стопка квитанций и карточек. Я поняла, что это одна из услуг, оказываемых бюро Хобсона. В желтых квитанциях описывался каждый букет. К оборотной стороне прикреплялась карточка с именем заказчика. Белые бессмертники от какой-то кинокомпании, название которой я не разобрала. Белые и желтые розы от Хилари Прайс. Разные цветы в горшках: Джон Темплтон и сотрудники редакции. Букетик ландышей: Гордон Харт… Гордон… И еще имена, которых я не знала. Наши друзья, все мои друзья… Я потянулась к Пег и снова заплакала. Бедная миссис Мэтьюз, кто поможет ее горю?

Мы просидели там два часа. Входили и выходили люди, кланялись нам, подходили к миссис Мэтьюз, пожимали ей руку и бормотали неизменное «как жаль»… Сколько раз ей довелось услышать это? Сначала на похоронах мужа, потом старшего сына, а теперь — Криса.