Даниэла Стил - Возвращение

Крис провел ночь в моей постели, и лишь под утро я с трудом заставила его перебраться на диван. Сэм пока не следовало знать о наших отношениях. Она слишком мала.

После странного завтрака, состоявшего из гренок по-французски, яиц всмятку и бекона, мы собрали корзинку с едой и в десять часов отправились на Стинсон-Бич. Предстоял славный денек, и, когда мы прибыли на пляж, я с легкой грустью убедилась, что там полно народу… Сэм тут же улизнула играть с другими детьми, и мы с Крисом остались наедине.

— Джилл, ты переживаешь? — Едва он открыл рот, как я поняла, о чем пойдет речь. — Из-за моей подружки, да?

— И да, и нет. Эта мысль — как гвоздь в стуле, а я ревнива. Но разбирайся сам. Если она и вправду мало что для тебя значит, дело другое. Что ты намерен предпринять? — Это был пробный шар.

— О, она уйдет. Это просто хиппи-новичок. Я подобрал ее зимой. Она была совсем зеленая, осталась без денег, вот я и протянул ей руку.

— Не только руку…

На душе у меня стало кисло. Молоденькая, свеженькая…

— Эй, да ты действительно ревнивая. Остынь, беби. Она уйдет. Если хочешь знать, я вовсе не влюблен в нее.

— У нее красивое тело?

Да, но у тебя не хуже, так что выбрось это из головы. На свете есть только одна девушка, которую я любил, но эта история давно кончилась. Можешь не беспокоиться.

— Кто она? — Мне нужно было знать все.

— Евроазиатка. Это было давно. Ее звали Мэрлин Ли. Она теперь в Гонолулу. Очень далеко отсюда.

— Думаешь, она вернется? — У меня явно начиналась паранойя.

— Я думаю, что тебе следует помолчать. Кроме того, я влюблен в твою дочку. Так что не морочь мне голову. Ты вылитая теща. Идеальный типаж.

Я швырнула в него горстью песка, а он прижал меня к земле и поцеловал.

— Мама, ты что, играешь с дядей Крицем? Я тоже хочу! — протиснулась между нами Сэм.

— Эта игра называется «искусственное дыхание», и в нее играют только взрослые. Лучше слепи мне лошадь из песка.

Дочка отнеслась к этой идее без восторга. Наша игра показалась ей скучноватой, и Сэм вернулась к друзьям. Мы, смеясь, смотрели ей вслед.

— Ты здорово умеешь обращаться с детьми, Крис. Я начинаю подумывать, нет ли у тебя пары-тройки собственных.

— Обожаешь ты задавать коварные вопросы, Джилл. Нет у меня детей. А если бы и были, то тут же отреклись бы от такого папаши.

— Почему? — Забавно. Он так хорошо ладил с Сэм…

— Ответственность. У меня на нее аллергия. Пошли поплаваем наперегонки!

Мы так и сделали, и я обогнала его на полдюйма. В отместку он чуть не утопил меня. Аллергия на ответственность, каково, а? Напрасно я заговорила об этом.

— Кто хочет пообедать по-китайски? — спросил Крис, вписываясь в очередной головокружительный поворот. Мы возвращались со Стинсон-Бич в прекрасном настроении. Сэм весь день играла, а мы беседовали о фильме. Крис был помешан на своей работе. Когда он говорил о съемках, у него сияли глаза. И я завидовала ему. Профессия стилиста таких восторгов не предполагает. Ты всего лишь добавляешь собственные штрихи к тому, что сделано другими. Крисом, например. Он из всего делал конфетку.

Предложение было принято на «ура». Когда мы прибыли в китайский квартал, Сэм затрясло от восторга. Дома здесь смахивали на пагоды, а вдоль улицы тянулись лавочки, битком набитые прелестными вещами. В воздухе стоял густой аромат благовоний, и у каждой двери висел маленький колокольчик.

— Джилл, ты любишь китайскую кухню?

— Обожаю! — Казалось странным, что он не знает этого. У меня было такое чувство, словно мы знакомы целую вечность и успели изучить друг друга вдоль и поперек.

Мы втроем одолели цыпленка «фу йонг», свинину в кисло-сладком соусе, креветок, акульи плавники, жареный рис, а потом пили чай с потрясающе вкусным печеньем. К концу обеда я почувствовала, что вот-вот лопну. По лицу Криса было видно, что и он сыт до отвала, а Сэм готова была уснуть прямо за столом.

— Похоже, все мы тут не дураки поесть, — заметил он и бессильно опустил руки вдоль туловища.

Я фыркнула. — Еще одно печенье, и от меня осталось бы мокрое место…

— От меня тоже. Поедем домой.

В глазах Криса зажегся опасный огонек, но он ничего не сказал. Я тоже предпочла промолчать. Ладно, проехали…

— До возвращения я хотел бы показать тебе кое-что любопытное. А Сэм поспит в машине. Я отнесу ее.

Мы вперевалку двинулись к стоянке. Было чуточку жалко, что Сэм не сможет напоследок полюбоваться на чудеса китайского квартала. Что ж, придем сюда еще раз.

— Куда едем? — Мы миновали центр, пересекли авеню Ван Несса и оказались в одном из самых престижных районов города.

— Увидишь.

Мы доехали до Дивизадеро, и он свернул направо. Машина остановилась на вершине холма, откуда открывался великолепный вид на залив и окрестные горы. Вокруг было потрясающе тихо. От этой красоты щемило сердце. Весь Сан-Франциско был виден как на ладони…

Наконец Крис дал газ, и мы тихонько скатились с холма. Вокруг мелькали аккуратные, ухоженные домики. Вскоре их сменили роскошные здания Ломбард-стрит, и я тихонько вздохнула. Мы приближались к дому. Чудесный день подошел к концу.

— Не грусти. Еще не все.

— Правда? — обрадовалась я.

Проехав мимо доков, он остановился у яхт-клуба.

— Давай прогуляемся. Сэм спит крепко. Посидим минутку.

Мы вышли из машины и глубоко вдохнули свежий вечерний воздух. По обе стороны от нас тянулся залив. Ласково шелестел прибой. На душе было так легко, так безмятежно… Мы уселись на парапет, свесили ноги и уставились вдаль. Говорить было необязательно. Казалось, все и так ясно. Я больше не чувствовала себя одинокой.

— Джилл… — промолвил он, не отрывая глаз от залива.

— Да?

— Кажется, я люблю тебя. Звучит глупо, но это правда.

— Похоже, что и я люблю тебя, Крис. Пусть твои слова звучат как угодно, но я рада их слышать.

— Когда-нибудь ты можешь об этом пожалеть, — серьезно сказал он, глядя на меня в темноте.

— Сомневаюсь. Я знаю, что делаю. Ты тоже. Я люблю тебя, Крис.

Он наклонился, бережно обнял меня и поцеловал. А потом мы улыбнулись друг другу. Тишина. Мир. Покой. Все хорошо.

Мы молча проехали несколько кварталов и остановились у моего дома. Крис взял Сэм на руки, отнес в спальню и уложил на кровать. Потом он смерил меня долгим взглядом и вышел из комнаты.

— Тебя что-то гнетет, Крис?

Мы стояли в гостиной. Он глубоко задумался.

— Сейчас я должен вернуться к себе. Не заставляй меня чувствовать себя виноватым. Понимаешь? Никогда, Джилл, никогда… Да это тебе и не удастся…

Я хотела было что-то ответить, но его уже не было. Странный огонь горел в его глазах, когда он произносил эти бессвязные слова. А потом он исчез.

Понедельник — день тяжелый. Я получила заказ от рекламного агентства, с которым никогда раньше не имела дела, и провела весь день в поисках аксессуаров для назначенных на завтра съемок ролика, рекламирующего текстиль. Я с удовольствием рыскала по складам, копаясь в барахле и подбирая подходящие украшения, обувь, сумки, шляпы и прочие мелочи. Пришлось наведаться даже в антикварные магазины и лавочки. Стилисту мало хорошего вкуса и воображения, тут требуются еще и быстрые, крепкие ноги. За всем приходится бегать самой.

Художественный руководитель агентства пригласил меня на ленч в дорогой ресторан «Эрни». Ему было на вид лет сорок пять, он недавно развелся и был не в меру пылок. Он пытался пригласить меня к себе на кофе с коньяком, уговаривал съездить на Телеграфный холм, с которого якобы открывается чудесный вид на город. Мужик, хватит вешать мне лапшу на уши… У меня была еще куча работы. И Крис.

Напоследок я заскочила в меховой магазин Мэгнина и принялась рыться в соболиных шапках, горностаевых, норковых и леопардовых палантинах. Меха прекрасно сочетаются с текстилем, а здесь глаза разбегались от изобилия, красоты и роскоши…

Весь этот день Сэм пришлось опять провести у соседей, поэтому она очень разозлилась, увидев меня в черном шерстяном платье, купленном у Мэгнина. У меня было хорошее настроение, я чувствовала себя такой же богатой и преуспевающей, как посетители ресторана «Эрни».

— Это что, новое платье?

— Да. Нравится?

— Нет. Оно черное.

Упрямый ребенок. Ну и пусть. Замечательное платье. Я понимала, в чем дело: ей хотелось на пляж. Ничего, обойдется. Овчинка стоила выделки. Четыреста долларов за два дня.

— Пошли, Сэм. Я разогрею обед, а ты расскажешь мне, как прошел день.

— Отворительно…

— Ты хотела сказать «отвратительно»? Неужели действительно так плохо?

И вдруг она пулей понеслась к дому. Я проследила за ней взглядом и все поняла. У подъезда стоял Крис — только что из ванной, с чисто вымытыми взлохмаченными волосами, в новых джинсах и с букетом в руке.

— Ух ты! Замечательные цветы!

— Ты сама замечательная, Джилл. Слушай… Прошлым вечером я вел себя по-свински. Прости меня. Поверь, я искренне раскаиваюсь. Клянусь, сегодня вечером все будет по-другому, и…

— Успокойся. Вчера мне было очень хорошо и позавчера тоже. Все в порядке, Крис. Я понимаю. Честное слово.

— Эй, о чем это вы?

Я совсем забыла о Сэм. Она стояла рядом, совершенно сбитая с толку.

— Ни о чем, Сэм. Иди мыть руки. Я разогрею обед.

— Не надо, Джилл. Я увожу тебя. Вызови беби-ситтер.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. С Сэм я договорюсь.

Крис указал на телефон и вышел из комнаты вслед за девочкой.

Он пришел просить прощения. С цветами… Верно, вчера мне довелось пережить несколько неприятных минут, но я не слишком расстроилась. Он всего лишь честно сказал мне, что с кем-то живет, и не остался ночевать. Я, конечно, переживала, но ведь надо же ему когда-то и дома побыть, верно? Самое смешное, что я действительно понимала Криса и знала, что он не хотел меня обидеть.

Я позвонила беби-ситтер, и она согласилась прийти через полчаса. Но предстояла нелегкая борьба с Сэм. Я сомневалась, что Крис сумеет уговорить ее. Она — это не я. Поставив цветы в вазу, я стала ждать прихода дочки. Прошло ровно две минуты.

— Дядя Криц говорит, что тебе надо уйти, что ты весь день работала и все такое прочее. Ладно. Можешь идти, мама.

— Спасибо, Сэм…

Спрашивать разрешения у этой пигалицы было не так уж приятно, но я обрадовалась и тому, что она успокоилась. Крис принял удар на себя. Господи, как хорошо, когда в доме есть мужчина!

— А теперь одевайся. Надень что-нибудь красивое и сексуальное, чтобы я мог тобой похвастаться. И распусти волосы. Да будет вам известно, миссис Форрестер, — шепнул он, когда я пошла к двери, — что я чертовски влюблен в вас. До умопомрачения. Вы сводите меня с ума.

— Рада слышать.

Я прильнула к его губам, буквально впорхнула в спальню и принялась одеваться, прислушиваясь к возне в соседней комнате. Крис громко ржал, а Сэм с увлечением изображала ковбоя. Я была на седьмом небе.

— Куда мы едем?

— На Клэй-стрит. Коллеги-соперники дают обед. Но сначала я должен тебе кое-что сказать.

Интересно, что у него на уме? Крис остановил машину у края тротуара, с улыбкой обнял меня и крепко, до боли поцеловал.

— Ты потрясающе выглядишь. Я просил тебя одеться посексуальнее, но не до такой же степени!

— Ох, льстец…

Но его слова были мне приятны. Я надела зеленую с золотом индейскую рубашку в стиле хиппи, черные бархатные штанишки, черные замшевые ботинки и, как было приказано, распустила волосы. Под рубашкой ничего не было. Это сработало безотказно. Во всяком случае, у Криса всю дорогу подозрительно светились глаза.

Вечеринку устраивал известный в Сан-Франциско кинорежиссер, славу которому принес клип, рекламировавший лекарства. Он пригласил знакомых и друзей отметить это событие в его новом, только что построенном доме. К нашему приезду в пустом помещении толпились две сотни человек, прислушивавшихся к звукам блюза, которые лились неизвестно откуда. Какой-то стереофокус. Казалось, это было все, что хозяева успели сюда перевезти. Ни мебели, ни обоев на стенах… Единственным украшением дома были люди — ярко одетые, молодые, красивые, в общем, похожие на Криса. Вокруг мелькали волоокие девицы в рубашках в стиле хиппи, в джинсах в обтяжку, с волосами диковинных цветов и длиннокудрые юноши, костюмы которых ничем не отличались от девичьих. Почти все курили марихуану, и в воздухе стоял тяжелый запах «травки».

Дом был выстроен в псевдовикторианском стиле. Его украшала чудовищных размеров парадная лестница; казалось, она уходила прямо в небо. Вдоль перил стояли люди, увлеченные серьезными разговорами. Кое-кто ожесточенно спорил. Насколько я знала, именно так проходило в Сан-Франциско большинство вечеринок, но видеть их своими глазами мне еще не доводилось.

— Не скучновато, Джилл?

Я почувствовала себя слегка неуютно. Неужели мое разочарование так заметно со стороны?