Он выглядел гораздо лучше, немного порозовел и дышал почти нормально. Чарли поднял трубку с земли и отдал ее Джеку.

— Тебе нужно сходить к врачу, — сказал он.

— Идти к врачу только потому, что я задохнулся и у меня изжога? Нет, мне это не нужно, я просто выпью немного соды.

Джек начал набивать трубку и вскоре он ее зажег.

— Тебе нечего меня караулить, со мной все в порядке.

— Я тоже хочу отдохнуть, — сказал Чарли.

Он сел и закурил сигарету.

— Думаю, ты не сболтнешь Линн об этой минуте?

— Она должна знать.

— Она и без того постоянно волнуется и суетится. Нам будет невозможно жить, если она решит, что я болен.

— Ты даже не помышляй, что я стану скрывать твой приступ от нее.

— Вот беда с мужьями. Они ничего не могут скрыть от своих жен.

Линн вышла из дома и увидела, что они сидят рядышком и курят. Положив руки на бока, она стояла и посмеивалась над ними.

— Это так-то вы работаете? — спросила она.

— Твой отец плохо себя чувствует, — сказал Чарли. — Ему было только что плохо.

Линн перестала смеяться и нахмурилась.

— Что с ним было?

— У меня закружилась голова, — сказал Джек. — Сегодня слишком жарко.

— У него болело в груди, — сказал Чарли. — Он сказал, что такое с ним случалось уже несколько раз.

— Отец? — взволнованно спросила Линн. — Почему ты мне ничего не говорил об этом?

— Я так и знал! Я же говорил тебе! — сказал Джек.

— Я спрашиваю тебя, почему ты все скрываешь?

— А я тебе сказал, что не собираюсь пока умирать!

— Если у тебя болит в груди, тебе следует показаться врачу.

— Со мной все в порядке, я просто постарел, а врачи не лечат от старости.

— Тебе все равно нужно сходить к врачу.

— Может, я так и сделаю, когда мне больше нечего будет делать.

Джек встал и выбил трубку.

— Сейчас мне нужно подоить коров.

— Я их сейчас пригоню, — сказал Чарли.

Чарли пошел за коровами, и Линн проводила его до ворот.

— Ты считаешь, что это у него сердце?

— Он сказал мне, что это просто изжога.

— И ты поверил этому? — спросила Линн.

— Кто его знает, — сказал Чарли и пожал плечами. Ему не хотелось слишком сильно волновать Линн.

В этот момент вернулся Роберт.

— Как дела у деда? С ним все в порядке?

— Он говорит, что все нормально. Но твоя мать беспокоится, что у него может быть что-то с сердцем.

— Ему, наверное, нужно сходить к врачу?

— Мы стараемся убедить его в этом, — ответил Чарли.

Джек вышел из сарая и крикнул Чарли.

— Ты же сказал, что сейчас пригонишь коров.

— Иду, — ответил Чарли. Он посмотрел на Линн и Роберта и улыбнулся.

— В нем еще есть сила! — сказал им Чарли.


На следующее утро, после того, как Линн снова приставала к нему, Джек поехал к врачу в Скемптон, и вечером за ужином Чарли и Роберт услышали о результатах визита.

— Доктор сказал, что дело в сердце. Оно уже не работает так, как нужно.

— Ты и сам, наверное, знал это, — сказал Чарли.

— Может и так. В этом нет ничего удивительного, если человеку уже за семьдесят.

— Он сказал, что тебе нельзя напрягаться и уставать?

— Ну, он так прямо этого не сказал, — ответил Джек.

— Он не сказал, можешь ли ты управлять машиной?

— Он сказал, черт побери, что я могу делать все, что хочу.

— Я уверена, что он не говорил тебе этого, — заметила Линн.

— Он только сказал — не перенапрягаться.

— Он сказал, что ты должен отдыхать в середине дня?

— Он сказал, что если я — бедный старый человек, то меня не следует мучить вопросами.

— Ты все это придумал, — заметила Линн.

— Он также сказал, и я передаю тебе слова доктора, что я не должен бездельничать и мне обязательно нужно пить пиво!

— Неправда! Ты все придумываешь! — воскликнула Линн.

Теперь, после того, как ее отец сходил к врачу и врач не сказал ему ничего страшного, у Линн сразу стало легче на душе, и ей даже хотелось пошутить над отцом.

— Ты нас разыгрываешь, насмешник ты эдакий! Я теперь вижу, что с тобой все в порядке.

И хотя ее страх как бы притупился, но тревога за здоровье отца осталась. Ночью она заговорила об этом с Чарли.

— Я надеюсь, что отец будет серьезно относиться к своему здоровью. Я боюсь, что он слишком много работает.

— Джек совсем не глупый, — сказал Чарли. — Он станет работать поменьше, а с тяжелой работой я ему помогу.

— У тебя есть своя работа.

— Ничего, я справлюсь и тут, и там.

Джек, правда, не стал работать меньше. Каждый день он отдыхал после обеда, чтобы только к нему не приставала Линн, но в остальном его нагрузка не стала меньше.

— Я не инвалид, — говорил он. — Просто я получил первое предупреждение, что уже постарел.

И однажды, глядя на Чарли, он сказал:

— Ты не должен потихоньку делать мою работу. Я тебе сам скажу, когда мне понадобится твоя помощь.

Но Чарли не ждал, когда его попросят. Он в пять утра уже был во дворе и кормил скот. Он всегда старался сделать наиболее тяжелую работу, и прежде всего связанную с подъемом тяжестей, еще до ухода в гараж. Роберт также помогал на ферме по мере своих сил и делал это до того, как шел на ферму к Пигготтсам.

— Как ты считаешь — насколько плохо деду? Мать постоянно намекает, что мне нужно там бросить работу и вернуться сюда на ферму.

— Я уверен, что тебе не следует этого делать, — сказал Чарли.

— Ты не считаешь, что ему трудно работать на ферме?

— Доктор Ривс так не считает. Я разговаривал с ним на днях, когда он заезжал в гараж за бензином. Он сказал, что твоему деду нет необходимости прекращать работать в ближайшие годы.

— Тогда все в порядке, — сказал Роберт. — Мать меня так расстроила.

— Просто он должен работать поменьше, а мы должны помогать ему.


Зима в том году была очень сырая. Дождь не прекращался неделями, и дороги на ферме превратились в бурные потоки. В начале нового года порывы ветра сорвали почти половину черепицы с крыши амбара, и рухнул один из старых загонов для скота.

— У меня будет достаточно дел, когда восстановится погода, — сказал Чарли.

В гараже в Скемптоне дождь залил маслоотстойник, и теперь потоки воды с остатками масла и бензина заполнили весь двор и текли прямо на дорогу. Чарли и остальные весь день работали метлами, пытаясь помешать воде и маслу залить мастерскую. Френк Флеминг метался по двору вне себя от ярости. Он не мог продавать бензин, так как из-за грязи во двор не заезжали покупатели. И сверх остальных бед пожаловал местный полицейский с предупреждением, что наложит штраф из-за того, что они загрязняют дорогу и окружающую местность и что из-за них могут возникнуть дорожные аварии.

Флеминг бесился много дней подряд. Даже когда двор очистили и возобновилась нормальная работа, он все равно везде видел непорядок и особенно беспокоился, что в печке мастерской сгорает слишком много угля.

— Если бы вы работали, то не мерзли бы! — обычно приговаривал он, отмечая, сколько было сожжено угля.

— Если бы вы сами покупали уголь, вы бы не расходовали его в таком количестве.

Как-то раз Джордж Кресси, промокший до костей, сушился у печки. Флеминг вошел в мастерскую и увидел Джорджа.

— Я думал, красные индейцы крепкие и терпеливые! Но ты такой же неженка, как эти двое бледнолицых у нас в гараже.

Джордж Кресси посмотрел на него. Его лицо ничего не выражало, а глаза были похожи на две серые льдинки.

— Ты не веришь, что я индеец?

— Черт бы меня побрал, конечно нет!

— Как-нибудь я тебе это докажу.

— Не стоит беспокоиться, — ответил Флеминг.

На следующее утро Джордж пришел на работу с ужасными ожогами на лице: две горизонтальные линии на лбу и по две на каждой щеке. Ожоги были глубокие, очень воспаленные и красные. Кожа вокруг них вздулась и покрылась пузырями.

— Бог ты Мой! — воскликнул Джерри, — что ты с собой сделал?

— Я приложил к лицу горячую кочергу, вот что я сделал, — сказал Джордж. Он оглянулся, и было видно, как он горд содеянным. Трое мужчин не могли отвести глаз от его лица.

— Я сделал это дома вчера вечером перед зеркалом, когда мать и отец легли спать.

— Бог мой! — Чарли был в ужасе. — Для чего ты это сделал?

— Я хотел проверить себя, — ответил Джордж. — Не так много найдется людей, кто сможет сделать себе такие метки на лице и даже не вскрикнуть!

Флеминг презрительно смотрел на него.

— Только индейцы, ты это хочешь сказать?

— Ты такого не сможешь сделать. Черт побери, я в этом уверен.

— Господи, конечно нет! Ты не ошибся! У меня пока еще есть мозги в голове, парень! — И он пошел к выходу. — Бери метлу и начинай подметать, и хватит идиотской болтовни. И не смей приближаться к моей жене и мальчику с таким ужасным лицом, или я сломаю тебе шею!

Спустя некоторое время, подметая пол, Джордж нашел ржавые болты и гайки и положил их в карман. Флеминг увидел это и заставил Джорджа вынуть их из кармана.

— Мне не нужны здесь воришки. Положи болты в специальный ящик или заплати за них.

— Сколько ты за них хочешь? — спросил Джордж, — за несколько ржавых старых болтов?

— Здесь пропадает слишком много разных вещей, и я намерен положить этому конец, — сказал Флеминг.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Чарли.

— Пропала парочка плоскогубцев и пара банок масла. Кто-то забрал их, они сами не могли исчезнуть.

— Надеюсь, что ты не думаешь, что я это, — заметил Чарли.

— Ты ремонтируешь свой фургон, не так ли? Ты никогда его сюда не привозишь. Тебе может понадобиться кое-что из деталей, масло, инструменты…

— Все, что мне нужно, я покупаю сам.

— Ты — такой богатенький, и меня это поражает.

— Что ты хочешь сказать?

— У меня часто нет денег, — сказал Флеминг, — но с тобой этого никогда не случается.

— Наверное, это потому, что я получаю хорошую зарплату.

— Да, и еще одно, — продолжал Флеминг. — Мне известно, как вы, парни, наживаетесь здесь на моем бензине. «Шиллинг мне, и шиллинг боссу!». Вы так считаете, не так ли?

— Ты все знаешь, правда? Ты сам так делал, когда работал в Минглетоне в гараже Саттона? Поэтому ты смог накопить денег и открыть здесь собственное дело?

— Ну-ка помолчи! — заорал, покраснев, Флеминг. — Я могу подать на тебя в суд за такие оскорбления!

— Ты же начал, а не я!

— Давай, иди работай, вот что я тебе скажу!

— Я давно хотел этим заняться, — заключил Чарли.


Днем того же дня Чарли послали ремонтировать машину в Глиб Хилле. Когда он в три часа дня вернулся в мастерскую, там был один Джерри, он сидел у печки и пил чай. Он показал Чарли на то, что валялось на полу, и Чарли увидел грязную засаленную бумажку достоинством в фунт.

— Одна из маленьких хитростей Флеминга?

— Да, он пометил ее крестом, чтобы поймать нас, если мы попытаемся ее присвоить!

— Он, наверное, повредился головой, — заметил Чарли, — если верит, что мы возьмем этот вонючий фунт.

Джерри пожал плечами.

Чарли наклонился и поднял бумажку. Он секунду смотрел на нее, потом скрутил в узкий жгут, какими пользуются при растопке печки. Чарли положил ее перед печкой.

— Не только он один умеет разыгрывать людей, мне это тоже знакомо.

Через некоторое время, когда они работали, пришел Джордж Кресси с метлой и совком.

— Можно мне здесь подмести?

— Опять? Ты собираешься подметать тут уже в третий раз. Но если тебе так хочется…

В половине пятого вернулся после перерыва Флеминг. Снаружи было уже почти темно, и в мастерской зажгли свет. Он некоторое время постоял у двери, поискал в карманах сигареты и потом подошел к печке, чтобы зажечь сигарету. Он зажег ее тем самым жгутом, что был скручен из банкноты. Он притоптал пламя ногой и бросил жгут на пол. Флеминг грелся у печки, наблюдая, как Джордж подметает пол.

— Ты подметал перед печкой?

— Да, только что. А в чем дело, разве здесь грязно?

— Ты, наверное, нашел кое-что на полу?

— Что именно? Болты и гайки?

— Ты знаешь, что там было, если ты поднимал это.

— Я ничего не поднимал, — ответил ему Джордж.

— Неужели?! — сказал Флеминг.

Он вдохнул дым сигареты и потом выпустил его через нос. Он обратился к Чарли и Джерри.

— Мне нужно кое-что сказать вам двоим.

— Звучит весьма зловеще, — ответил Чарли. Он повернулся к нему, вытирая руки о грязную тряпку.