Оливия Крэнк - Возвращение

Пили мало. Но много и оживленно болтали. В основном, Эдди и супружеская пара. Перемалывали косточки общим знакомым и голливудским знаменитостям. Последних Эдди поголовно записывал в гомосексуалисты:

– Этот свой! К гадалке не ходи.

– Обожаю твою теорию. – В очередной раз восхитился Патрик. – По ней мы не затюканная кучка отчепенцев, прозябающая на краю благополучного гетеро мира. А тайная сила. Могучая общность. Очень круто.

– Так и есть, моя радость. Все мы одна семья.

– А как ты полагаешь, геями рождаются, или становятся?

– Конечно, рождаются! – Выпалил Рэнди.

– Не торопись, дорогуша. Прикинем хорошенько. Тут, как видите, или-или. Либо нас такими создал Бог. Либо мы сами, сознательно сделали выбор. В этом месте снова развилка. Быть геем, хорошо или плохо? Нет, если так нас состряпали – все вопросы снимаются. По крайней мере, они не к нам. Но раз уж речь заходит о выборе, тут, как говорится, будь добёр, неси ответственность. Плохо быть геем? Стало быть и ты нехорош. Ступил на путь порока, как минимум ошибся и должен исправиться. Нет, мои конфетки. Тем, кто исправляться не желает, никак не выгодно признавать, что это плохо. Признаём, значит, что хорошо. А если хорошо, котятки мои, какая разница? Сделал ты прекрасный выбор, или Бог тебя отменно наградил?

– А если, всё-таки плохо? – Подал неуверенный голос Рэнди.

– Чудо мое! Если подлец бьет себя в грудь кулаком и уличает – всё, он уже не подлец, уже спасен. Если гей утверждает, гомосексуализм – порок, и признаёт, что сознательно ему придался, это начало его пути ко спасению и от порока того избавлению. Счастливый путь. Он больше не наш.

– А если Бог ошибся?

– Что это за Бог такой? Впрочем, если кто желает жить в аду, разве можно запретить? Хочешь чувствовать себя прыщом на теле человечества – дело твое. Но посмотрите, мальчики, хотя бы на Патрика. Разве он не совершенство? Ни Божье ли творение? И чем же хуже я, пожелавший стать в один ряд с ним и ему подобными?

– Значит, лично ты, всё-таки, сделал сознательный выбор?

– Кто знает, милый, кто знает. Прожил я полжизни с женщиной, это точно. Однако, всегда остается возможность, что я всего лишь возвратился в истинное, первозданное свое состояние.

– И ты счастлив?

– Почему же нет, мой ангел?

– А как быть с потерей близких, непониманием, упреками, осуждающими взглядами, ненавистью, разочарованием, одиночеством?

– Разве натуралы счастливо избегли всего этого? Я так не думаю. Патрик, золотце мое, мне пора. Позволишь еще тебя навестить? Поворкуем наедине, хорошо?

За сим последовали шумные уговоры не уходить, но Эдди гордо удалился. Без него вечеринка быстро протухла. Супруги еще для приличия похвалили новую обстановку, и сделали вид, что не хотят уходить, однако с удовольствием отчалили из сорокаметровой квартирки, в пятикомнатный двухэтажный дом с двумя ваннами.

Патрик засунул Гайдна в проигрыватель, прилег на диван, уютно завернулся в плед. Сквозь легкую дрему лениво стал мусолить голубые идеи милого чудаковатого Эдди. Брошенный в другом конце комнаты, зазвонил мобильник. Идти за ним ужасно не хотелось. Кое-как разлепил глаза, добрался.

– Слушаю.

– Мистер Салли?

Отец Келли. Сердце болезненно сжалось в груди, еще до того, как он произнес:

– У нас несчастье. Моя дочь снова впала в кому, совершенно внезапно. А Моника куда-то исчезла. Похоже, сбежала. Я послал людей на поиски девочки и посчитал своим долгом сообщить вам, ведь вы официально всё еще ее опекун. А теперь мне некогда. Всего лучшего.

«Доченька моя! – Патрик изо всех сил постарался взять себя в руки и унять сотрясающий озноб. – Моника умный ребенок, знает свой адрес. Несомненно, она найдет способ добраться домой. О, господи, не дай нам разминуться!».

Подобного потрясения Брайан не мог припомнить за всю свою жизнь. Приблизительно такого же эффекта можно было бы добиться, если бы, скажем, разверзлись небеса, и пожилой джентльмен с белой густой бородой, выглянув из-за тучки, погрозил ему пальцем.

В первый раз он решился на это. Ничего подобного никогда себе не позволял. А сегодня подумал, почему, собственно, нет? И отправился в центральный парк, на ту аллею, где собираются мальчики-проститутки, а иногда и просто так, бескорыстно знакомятся парни. А чем он хуже, то есть, лучше других? Обо всех без исключения геях гуляет слава развратников. Дескать, ведут они беспорядочный образ жизни, меняют партнеров, как перчатки. Брайан никогда таким не был. Вот уже полгода как он расстался со своим вторым всего в жизни партнером, это за тридцать-то лет. Стал подумывать потихоньку о новых отношениях, присматриваться. Но именно сегодня стукнуло в голову найти приключение на одну всего ночь. Без объяснений, без обязательств, без всякой привязанности. Не совсем хорошо соображая от волнения, перекинулся парочкой слов с первым попавшимся более-менее симпатичным пацанчиком. Взявшись за руки, вышли они из центрального входа, остановились под самым фонарем и поцеловались. А что такого? Все мы подвержены легкой степени эксгибиционизма. Так вот, в момент этого самого поцелуя кто-то взял Брайана за руку. Повернув лицо, он обнаружил нечто изумительное – это была маленькая девочка.

– Пожалуйста, помогите, – изрекло чудо-дитя, – мне нужно к папе.

– Иди отсюда, не мешай. – Огрызнулся новый дружок.

Не был, значит, мистически настроен. А Брайан, отчасти пришедший в себя, почему-то воспринял этот выпад, как личное оскорбление.

– Сам иди. Не видишь, ребенок в беде.

– Ну, и пожалуйста, Если тебе больше нравится сопли подтирать, счастливо оставаться.

– Он обиделся? – Обеспокоилась девочка.

– Ничего. Потерпит. А что с тобой случилось? Где твои родители?

– Не знаю. Было два папы. Патрик красивый и добрый, Роджер большой, сильный и … тоже добрый. А теперь никого.

Удивительная девочка.

– Что ж, обратимся в полицию?

– Пожалуйста, нет. Если можешь, помоги мне сам. Есть еще один папа, Хэнк, он, как раз, полицейский, я к нему не хочу. То есть, можно конечно, но в крайнем случае, если Салли не найдется.

– А Салли кто такая?

– Папа мой. Патрик Салли. Ты не знаешь его?

– Ничего не понимаю. Откуда столько отцов? Сочиняешь? Дурачишь меня?

– Что ты какой непонятливый. А еще свой. Мы жили втроем, я и два папы. А потом появился Хэнк, сказал, что он настоящий отец, и вся наша семья разрушилась.

– Жуткая история.

– Да уж. Так ты не знаешь Салли? Понимаешь, я заходила в наш старый дом, где мы жили раньше, но там никого нет. А соседка сказала, Салли переехал неизвестно куда, а в доме теперь живут чужие люди.

– Так ты убежала от Хэнка?

– Нет. Меня забрала к себе Келли. Сначала, я думала, что люблю ее, но когда Патрик от нас ушел, поняла, что ошиблась. Роджера больше нет, ничего не поделаешь. Но нужно же постараться хоть что-то вернуть. Хэнк говорит, наша семья неправильная, ненормальная. А мы были так счастливы. Почему же это плохо? Нет. Всё-таки, мне лучше быть со своими. С геями.

У Брайана глаза на лоб полезли. Он хотел переспросить, кого-кого она считает своими? Впрочем, что уж тут представление разыгрывать. Не такой он, в самом деле, непонятливый.

– Ой, может, у них спросить! – Вскинулась девочка, указывая на еще одну типичную парочку, выходящую из парка.

– Нет уж. Пойдем со мной. Я, кажется, знаю, кто нам поможет. Кстати, меня зовут Брайан.

Девочка охотно позволила взять себя на руки. Обняла за шею тоненькими ручками, уютно положила головку на плечо, ответила со вздохом:

– А меня Моника.

– Устала?

– Ага.

– Тогда пойдем сейчас ко мне, отдохнешь немного, а я позвоню одному человеку. Вполне возможно, что он знает твоего Салли.

Брайан ничего не сказал изумленному консьержу, как нарочно торчавшему в парадном. Гордо пронес мимо него к лифту свою драгоценную ношу. Он в первый раз держал на руках ребенка. Каким уютом веет от нее, чистой, непорочной нежностью. Никогда в жизни Брайан ни на секунду не задумывался, что у него может быть ребенок.

Дома он усадил Монику на диван, включил канал с мультфильмами и пошел на кухню, приготовить какао. «Папочка Брайан первый спец по варке какао, – ухмыльнулся он про себя. – Везет же этому Салли. Ребенок любит его бесхитростной любовью, принимает всего целиком, как данность. Потрясающе».

– Не торопись, а то обожжешься. Пей потихоньку, маленькими глоточками.

– Когда ты позвонишь на счет моего папы?

– Сейчас, сейчас, не волнуйся. Конечно, ты мне очень понравилась, и я не прочь оставить себе такую хорошенькую девочку, но уговор есть уговор.

– Ты мне тоже очень понравился. Приходи к нам в гости, когда всё уладится, хорошо?

– Прекрасно. И ты ко мне приходи. Вкусное какао? Буду тебя всегда таким угощать.

Скотти сразу сказал, не поздоровавшись даже, что очень занят и не может разговаривать. Из трубки доносилась громкая музыка.

– Нет, нет! Я звоню по важному делу. Человек в беде!

– О, господи, Брайан, что ты еще придумал?

«Противный эгоист. Ему, видите ли, пришло в голову, что я отыскал повод поговорить с ним. Чёрта с два я стал бы тебе звонить, если б не возникло необходимости. Лучше тебя понимаю, что давно всё кончено. Ну, ничего, несколько мгновений унижения стоят того, чтобы выручить Монику и ее папу».

– Послушай, Скотт, это правда важно. Потерпи всего минуту, выслушай.

– Окей. Говори.

Музыка сделалась тише.

– Помнишь, ты мне рассказывал, о своем знакомом, который грузит всех утопической идеей о голубой мафии?

– Разумеется, помню. А что?

– Ты говорил, он знает столько геев, что может брачное агентство открывать.

– Брайан! Тебе понадобилась сваха?

Нет. Сейчас он не станет обижаться и дерзить в ответ.

– Мне нужно разыскать человека. Это очень важно и срочно. Если твой знакомый знает всех, он мог бы помочь. Кстати, ты сам не знаешь ли Патрика Салли?

– Нет, не припоминаю. Но Эдди действительно ходячий телефонный справочник. Только страницы не желтые, а сам понимаешь, какие. Сейчас я скину тебе его номер СМСкой.

– Спасибо. Скинь только обязательно, не продинамь.

– Когда я тебя динамил?

На этот вопрос можно было отвечать подробно часа полтора, не меньше. Но Брайан молча дал отбой и стал ждать СМСку.

– Сейчас нам пришлют телефон одного дяди, и мы узнаем у него, где твой папочка.

– У меня тоже был мобильник. И папин номер туда забит. Но я забыла его, когда побежала домой. Какая дурочка.

– Ничего. Со всяким бывает. Чёрт, ой, извини, я так и знал, придется перезванивать. Вот распиз… то есть, безответственный человек. А. Нет. Рано я его заругал. Пришла СМСка. Сейчас всё выясним. … Мистер Зановски? Добрый вечер. Изви…

– Зачем? – Заскулила Моника. – Зачем ты звонишь Хэнку! Ты же обещал найти Салли.

Брайан отмахнулся, чтобы не мешала, отвернулся и продолжил:

– Извините, что беспокою так поздно. Мы с вами не знакомы, меня зовут Брайан. … Спасибо, мне тоже очень приятно. Дело, видите ли в том… Не припоминаете ли среди ваших знакомых человека по имени Патрик Салли? … Не может быть! … Потрясающе. Дело в том, что я тоже кое-кого встретил. И тоже как раз сегодня. Вы знаете, у этого человечка образ мыслей очень сходный с вашим. Считает, что геи – одна семья, обязаны все друг друга знать и выручать по необходимости. … Конечно же, вам стоит поговорить. Нам всем стоит познакомиться. Похоже, и я становлюсь адептом вашего ученья. … Спасибо, это очень приятно, но дело по которому я вас сейчас беспокою не терпит отлагательств. У меня его маленькая дочь. … Патрика. … Да. … Представьте себе. … В любом случае, это нужно выяснить, она его ищет. … Окей. Мы будем там минут через десять.

– Моника!

На диване никого не оказалось. Брайан заметался по квартире, понимая, что спрятаться у него особо негде, и начал было паниковать, но тут позвонили в дверь.

– Это ваша девочка? – спросил консьерж.

– К Хэнку не пойду! – Заявила Моника. – Ты же обещал найти Салли. Я думала ты свой!

– Я свой. Стопроцентно. И сейчас мы поедем к Салли.

– Не обманешь?!

– Верь мне.

– Ты у Хэнка узнал, где Салли? – спросила Моника, когда они уже в машину садились.

– Что ты заладила? Не знаю я никакого Хэнка. С чего ты вообще взяла?

– Ты звонил Зановски. Это и есть Хэнк.

– Ничего подобного. Эдди Зановски, Эдуард, ясно?

– Пожалуйста, Брайан, не обмани меня. А то я уж тогда не буду знать, кому и верить.