— Как ты можешь, Лиза! — Соня соскочила с дивана ей навстречу. — Как ты смеешь такое о маменьке!.. Говорят, что она сошла с ума. Но это не правда! Это вы все вокруг лишились рассудка!

— Другие, возможно, и могут ошибаться, но я нет! Я знаю, что маменька — убийца. И барон Корф — не единственная ее жертва.

— Что ты такое говоришь, Лиза, — устало произнес Андрей. — Я понимаю, что ты сердита на нее за свою свадьбу с Забалуевым, но… Послушай, даже Владимир проявил великодушие, пообещав мне простить ее.

— Корф может вести себя так, как считает нужным. В конце концов, барон — его отец. Но я никогда не прощу ей убийство папеньки!

— Опомнись, Лиза! Что ты такое вбила себе в голову?! — вскричал Андрей.

— Ты — злая! Ты.., ты… — Соня даже задохнулась от возмущения, не в силах продолжить свою мысль.

— Конечно, — криво усмехнулась Лиза, — это я злодейка-душегубка, а наша матушка — божий одуванчик, невинный цветок!

— Лиза, возьми себя в руки и перестань юродствовать, — строго сказал Андрей.

— Очнись, Андрей! Посмотри правде в глаза! Маменька ненавидела отца так же сильно, как ненавидела барона Корфа. И где теперь барон? И что случилось с отцом?

— Папенька погиб на охоте, — со слезами в голосе прошептала Соня.

— При странных обстоятельствах, — напомнила Лиза, — и после выстрела был слышен женский крик.

— И что это доказывает? — устало спросил Андрей.

— Ничего, — улыбнулась Лиза. — Вот поэтому я и решила проверить, почему же папеньку похоронили так спешно.

— Что значит — решила проверить? — Андрей с ужасом уставился на нее, а Соня разом перестала плакать.

— Я велела выкопать гроб с телом отца…

— А… — вскрикнула Соня и упала в обморок.

— Соня, Соня! — Лиза быстро подошла к ней и потрепала по щекам, приводя сестру в чувство.

— Изыди, сатана! — воскликнула та, отталкивая ее руку.

— Ты не там ищешь дьявола, — грустно сказала Лиза. — И можешь не обвинять меня в богохульстве — гроб оказался пустым.

— Что? — растерялся Андрей.

— Да, — кивнула Лиза и протянула ему небольшую иконку. — Это все, что было в гробе.

— И как это все понимать? — Андрей повертел иконку в руках и передал ее Соне. Та тут же принялась крутить и рассматривать ее.

— Я не знаю, — покачала головой Лиза. — Ты, конечно, считаешь мой поступок ужасным, но разве мы не имеем право знать, что на самом деле случилось с папенькой? Где его тело? Быть может, его похоронили как простого крестьянина? Или, не дай Бог, закопали в лесу без отпевания?! А может быть, кинули на растерзание собакам?

— Лиза, остановись, это слишком жестоко!

— Правда всегда жестока, братец. И я не успокоюсь, пока маменька все не расскажет нам!

— Вправе ли мы сейчас требовать от нее этого? Что бы она ни совершила, она по-прежнему наша мать, — попытался убедить ее Андрей, — она больна, Лиза, пожалей ее. Что бы ни случилось с отцом — это уже произошло.

— Но…

— Подумай хорошенько. Что скажут люди? Какой позор ждет всех нас?! Как я посмотрю в глаза Наташе?

— А как ты смотришь в глаза Владимиру?! — вскинулась Лиза.

— Владимир не стал перечеркивать долгие годы нашей дружбы. Он повел себя в высшей степени благородно, и я счастлив, что у меня есть такой друг.

— Что это? — вдруг спросила Соня.

Лиза и Андрей оглянулись — увлеченные спором, они не замечали, как Соня изучала иконку из гроба отца и, наконец, разобрав ее, под снятым окладом обнаружила полувыцветший акварельный портрет молодой женщины.

— Покажи, — требовательно сказала Лиза и взяла портрет из рук Сони. — Это она!

— Она? — не сразу поняла Соня.

— Уверена, это та женщина, которую любил отец. Интересно, где она теперь? Что она знает о его смерти? Я должна ее разыскать! Я должна поговорить с маменькой! Она же все знала, она знала ее!

— Лиза, — остановил сестру Андрей. — Маменьке недавно сделали укол. Вряд ли ты сможешь поговорить с нею раньше завтрашнего утра.

— Я не хочу ждать! — оттолкнула его Лиза. — Здесь ключ к разгадке всех моих несчастий! Из-за нее маман убила отца, из-за нее никто не смог помешать ей выдать меня замуж за Забалуева. И если я найду ответы на свои вопросы, я смогу разорвать позорный брак с этим мерзким, гадким человеком.

— Me voila! — раздался в гостиной противный, знакомый голос. — А вот и я! Мерзкий и гадкий.

Долгорукие замерли от ужаса — в дверях, отвратительно улыбаясь, стоял самодовольный Забалуев. Собственной персоной.

— Вижу, мне в этом доме не рады. А я так даже соскучился, ну, просто — очень! По моей милой женушке, по очаровательной свояченице. И еще нечаянная радость — бесценный шурин здесь же!

— Но вот уж вас в этом доме никто не ждал! — воскликнул Андрей.

— А куда я, по-вашему, должен идти? Место мужа — подле жены. Разве не так? Опять же, дорогие родственнички, вы у меня в долгу.

— Мы вам ничего не должны! — встрепенулась Соня.

— Ошибаетесь. А по чьей милости я очутился в тюрьме? Разве не ваша сумасшедшая матушка оклеветала меня?

— Да как вы смеете?!

— Смею, Андрей Петрович, еще как смею. Вы думали, Забалуев — чудовище, Змей Горыныч о трех головах? А Горынычем оказалась ваша маменька! Отравила старика и глазом не моргнула!

— Андрей, я не могу это слышать! — Соня зажмурила глаза и закрыла уши ладонями.

— А вы послушайте, Софья Петровна! — жестко сказал Забалуев. — И помните — Забалуев не держит зла и прощает вашему семейству свой позор!

— Какое великодушие! — с иронией процедила сквозь зубы Лиза. — А как быть с вашим обманом? С вашим разоренным поместьем? С миллионами, которых нет?

— Надеюсь, вы простите мне мою слабость? Соврал — каюсь. Но все ведь из великой любви к вам, ненаглядная моя! Уверен — вы еще успеете оценить меня по достоинству и полюбить со всей силой.

— Никогда! — отвернулась Лиза, кусая губы.

— Да будет вам известно, милостивый государь, что я собираюсь написать прошение императору, — сообщил Андрей. — Меня хорошо знают при дворе, и Его величество поможет Лизе избавиться от вас.

— Хотите состязаться со мной в эпистолярном жанре? — еще шире улыбнулся Забалуев. — Давайте начнем писать. Вместе. Вы — императору, а я — сами знаете, кому.

— Вы не меняетесь! — гневно вскричал Андрей.

— А вы не даете мне для этого повода, — усмехнулся Забалуев. — Перестаньте угрожать мне, окажите приют да сестре своей велите, чтобы меня не чуралась. И станем жить поживать да добра наживать!

— Послушайте, вы! Голодранец, враль, мошенник и вор — вы предлагаете мне сделку?

— Не такой уж и голодранец! Вы забываете о приданом Елизаветы Петровны, на которое я теперь имею некоторое право. И кроме того по закону мы должны жить с нею под одной крышей и спать в одной постели.

— Этому не бывать, даже если мне прикажет сам государь император! — закричала Лиза. — Андрей, прогони его!

— Пусть он уходит! Немедленно! — поддержала ее Соня.

— Нет, — тихо сказал Андрей после паузы, — я не могу. Нам не нужен еще один скандал. Пусть остается, а мы будем действовать по закону.

— Давно бы так, — хмыкнул Забалуев и направился к выходу из гостиной. — А где теперь наши покои? Где я могу преклонить свою голову, уставшую от тюремных нар?

— Ваше место — на кухне и в комнате для гостей, — отрезал Андрей.

— Побойтесь Бога, Андрей Петрович! Разве кухня — место для дворянина? И потом, какой же я гость — я член семьи, вашей семьи, мой милый шурин.

— Андрей, — Лиза повернулась к брату, — я клянусь — если этот человек попытается переступить порог моей комнаты…

— Неужели убьете? — с притворным испугом спросил Забалуев. — Впрочем, одна убийца в этом доме уже есть. Так что это у вас, наверное, наследственное?

— Вон! — закричал Андрей.

— Вы меня прогоняете?

— Вон отсюда, — усилием воли сдержал себя Андрей. — Татьяна вас проводит в комнату для гостей. Пока живите. Но предупреждаю, вы здесь ненадолго. И поэтому не воображайте, что можете командовать слугами и приставать к моей сестре.

— А как же я буду выполнять свои супружеские обязанности? — принялся сокрушаться Забалуев. — Я бы не хотел давать вам лишний повод для развода.

— Поводов у нас уже и так предостаточно. И мошенничество — один из них. Так что — подите прочь и оставьте нас в покое хотя бы до утра.

— Зачем же так грубо? Я уверен, мы сумеем обо всем мирно договориться. Главное сейчас — избежать нового скандала. И я с удовольствием буду вам в этом содействовать. Так куда я должен идти?

Андрей кивнул Татьяне. Та вышла из гостиной, жестом указывая Забалуеву следовать за ней.

— Давно не виделись! — прошептал Забалуев, когда они вышли в коридор, игриво задевая Татьяну ниже талии.

— Как вы смеете! — отшатнулась она.

— Ух, какие мы страстные! Глазки горят, губки шипят — ох, понимаю я Андрея Петровича. Я и сам таких люблю.

— Что это вы, что?

— А я сейчас объясню. Только не торопись, милая.

— Нечего мне с вами задерживаться, вот ваша комната, располагайтесь. А мне идти надо, дел по дому невпроворот.

— А разве я — это и не дело совсем? — Забалуев попытался втолкнуть Татьяну в комнату, схватив ее за руки.

— Да отпустите же! — вырвалась она.

— Какая страсть! И почему ты не хочешь отдать ее своему барину?

— Вы мне не барин!

— Правильно, я твой друг. Друг, пока ты готова идти мне навстречу. А могу ведь и обидеться. Вот возьму и поговорю с твоей будущей барыней, с княгинюшкой Репниной. Что-то она скажет, когда узнает правду о милом женишке?

— Андрей Петрович сам обо всем расскажет невесте, и вы больше не сможете никому угрожать.

— Ах, какая же ты наивная! Барин-то, поди, уверил тебя, что от невесты откажется и с тобою сойдется?

— Он обещал…

— Да кто ты есть-то? Крепостная! Милая, красивая, даже очень красивая, но глупенькая крепостная. А она — княжна!

— Меня в гостиной ждут, дайте пройти, — твердо сказала Татьяна. — Господа велели чай подавать.

— Чай, говоришь? Так ты и мне принеси, а вместо сладкого — сама будешь. А коли передумаешь — на себя пеняй. И барину скажи, пусть не удивляется, если скоро ему княжна от ворот поворот даст.

Татьяна сверкнула на него полным ненависти взглядом и убежала.

— Что случилось, Танечка? — ласково спросил ее Андрей, когда она вернулась в гостиную. Лиза и Соня уже к себе ушли, и Андрей сидел один на диване, пытаясь собраться с мыслями.

— Чая вам подавать?

— Не до чая мне, — махнул рукой Андрей. — Да и ты ступай отдыхать — столько всего произошло сегодня!

— Почему вы не прогоните его?

— Ты о Забалуеве? — Андрей пожал плечами. — Пока у меня нет иного выхода. Придется какое-то время терпеть его в своем доме.

— А если он еще какую пакость сделает?

— Не бойся. Я не позволю ему вредить нам. Или — постой, Забалуев угрожал тебе? Что он сказал?

— Он… — смутилась Татьяна. — Он велел к нему вместо сладкого к чаю прийти.

— Вместо сладкого? — вспылил Андрей. — Что же, он у меня получит, все получит! А ты иди к себе, отдыхай и не думай об этом мерзавце. Я с ним сам разберусь.

Татьяна, кивнув, ушла, а Долгорукий бросился к Забалуеву.

— Ты что себе позволяешь, подлец! — с порога закричал Андрей, врываясь в комнату для гостей.

— Невежливо, ох, как невежливо, Андрей Петрович, — укоряющее произнес Забалуев, приподнимаясь на кровати и упираясь в спинку. Он был в нательном белье и юрко стрелял глазами. — Врываетесь, как будто я ваш крепостной, кричите истошно — дом весь разбудите, сестрицы снова плакать начнут. Опять скажете, что я виноват?

— Слушай, ты, подонок, — Андрей сжал кулаки и приблизился к кровати, на которой возлежал Забалуев, — если еще раз к Татьяне пристанешь…

— А зачем она тебе, князь? Ты же жениться собрался, — нагло сказал Забалуев.

— Ты не за меня думай, ты за себя отвечай!

— Похоже, Андрей Петрович, все эти волнения так вас напрягли, что вы сами думать уже не можете. Кто-то должен вас направлять, да на путь истинный наставлять, раз уж маменька ваша не в здравии.

— И не вы ли этот кто-то?

— Правильно, я. И поэтому слушай меня, дорогой шурин, внимательно. Мне деньги нужны. Твой дружок разлюбезный, Репнин, покоя мне дает, накопал против меня чего-то. И потому мне срочно надо долг один погасить. А так как ты мне к приданому подступиться не даешь, сам подумай, где эти деньги достать. А я пока повременю его сестре все рассказывать.

— Тебе что — мало? — в ужасе посмотрел на него Андрей. — Живешь в нашем доме, сидеть будешь с нами за одним столом. И тебе еще деньги нужны?

— Деньги всегда нужны. А Татьяна… Да у меня таких Татьян будет! Были бы ассигнации…

— Какой же ты негодяй!

— Да кто угодно! Лишь бы с деньгами, — Забалуев насмешливо посмотрел на Андрея и принялся устраиваться на постели поудобнее. — Теперь ты все знаешь, князь. Думай, как беду мою исправить, а я пока послежу, чтобы тайну нашу от невесты твоей поберечь.