Над Лондоном сгущались сумерки. Последние экипажи, скрипя колёсами, покидали Пэлл-Мэлл, оставляя её во власти искателей ночных приключений. Лишь цокот лошадиных копыт да завывание осеннего ветра нарушали тишину, окутавшую самую шумную и многолюдную улицу столицы. Было уже прохладно, и во всех комнатах замка Мальборо горели камины. Дженнифер с Вольверстоном удалились к себе, а Арабелла всё ещё не могла уснуть. Устроившись в мягком кресле у огня и завернувшись в тёплый плед, она смотрела на светящиеся языки пламени, лизавшие берёзовые дрова. Вот так, в странной, гнетущей тишине, прошла добрая половина часа. Боясь потревожить погружённую в размышления супругу, Питт сидел немного поодаль, переводя взгляд то на огонь, то на застывшую, словно статуя, молодую женщину. Наконец, не выдержав затянувшейся паузы, Уоллес прервал молчание

— Что с тобой? — осторожно спросил он, — с тех пор, как мы вернулись из Кенсингтона, ты не произнесла ни слова?

— Не знаю, дорогой, — голос Арабеллы вдруг показался Питту чужим и далёким.

— Это из-за завтрашнего обеда?

— Не только из-за него… — с печальной задумчивостью произнесла герцогиня, — ты помнишь, как просто всё было раньше? У нас были враги — испанцы, мы грабили их, они нападали на нас… Хорошая тактика, немного удачи — и успех обеспечен — всё предельно ясно.

— Да, здесь намного сложнее, чем там…, - несмотря на шевельнувшееся в сердце чувство необъяснимой тревоги, Питт говорил уверенно, пытаясь успокоить супругу, — Но, с другой стороны, разве тогда нам не приходилось попадать в переделки? И разве твоё правило не действует в Кенсингтоне?

— Не совсем… Когда мы заключали договор, к примеру, с тем же Тичем, пусть он трижды беспринципный головорез, то могли быть уверены, что в бою он не подведёт. Не нарушит данное слово, в решающую минуту став на сторону противника…

— Вспомни Перэ! Если бы он смог ускользнуть тогда, у Нью-Провиденс, он бы с лёгкостью бросил нас на съедение испанцам!

— Да, но всё же…, - с каким-то странным безразличием произнесла она

— А де Фонтейн? Разве не он собирался устроить мятеж прямо среди панамских болот? несколько дней вы с ним уже были лучшими друзьями и вместе дрались у стен президентского дворца! Да вспомни ты, хотя бы, того же Крисперса! Сколько раз он был готов взбунтоваться против тебя?

— Но там всё было проще — поединок на пристани решал всё. А здесь? С кем прикажешь мне драться? С Харли или Болингброком? С герцогом Йоркским? Повода нет, да и нельзя мне теперь… Представляю, какой скандал разразился бы в Кенсингтоне! — Арабелла внезапно рассмеялась — звонко, почти по-детски, как в старые добрые времена. Питт, представив себе нарисованную его супругой картину, тоже не смог удержаться от бурного выражения чувств.

— Интересно, как там де Фонтейн? — вдруг поинтересовался он, вспомнив про французского капитана, — может быть, наши пути ещё пересекутся здесь, в Лондоне?

— Не знаю, — зябко поёжилась молодая женщин, ещё не привыкшая к прохладным осенним вечерам, — хотелось бы встретить его… Кажется, я начинаю скучать по нашим морским скитаниям… Всё же Луиза права — когда игра со смертью входит в привычку, что всё остальное кажется лишь подобием настоящей жизни.

— Но ведь теперь мы вместе, — Питт подошёл к жене и обнял её за плечи. Его Арабелла… Сколько раз он мечтал о таких, полных любви и нежности, вечерах! Как сильно верил, даже вопреки здравому смыслу, что возлюбленная не умерла, а ждёт его где-то вдали… А возлюбленная была рядом, но только не знал он об этом… Сколько испытаний выпало на их долю, и вот, наконец, счастье! Да только не исчезло бы оно, не оказалось обманчивым видением… Но всё равно, главное — он рядом с любимой, и никакие штормы, сотрясающие Кенсингтонский дворец, не разобьют их корабль… Он всегда будет рядом со своим капитаном, и всегда придёт ей на помощь…

— Ничего страшного, дорогая. Пойдём спать. Завтра с утра надо быть в Кэмптон-Корте, и ты должна предстать во всём блеске. Ты — фаворитка королевы, первая красавица Лондона и вскоре станешь самым влиятельным человеком в партии вигов, затмив даже герцогиню Сару.

— Кто знает…, - Арабелла медленно встала с кресла, опираясь на руку мужа, — Лишь бы не разделить её судьбу — она оказалась к ней так жестока…

Рано утром, ещё затемно, в Мальборо-Хаус прибыл граф Солсбери. Интуиция снова не подвела его — наследная герцогиня нуждалась в помощи друга. Супруги уже сели завтракать, и проголодавшийся после утренней прогулки светский лев с удовольствием присоединился к трапезе.

— Как дела, капитан? — ободряюще улыбнулся он.

— Да так себе, — рассеянно промолвила Арабелла

— Кажется, ты становишься влиятельным политиком? Я слышал, Анна устроила этот обед после беседы с тобой?

— Разве это что-либо меняет? Ведь те же страсти с новой силой вспыхнут и в Кэмптон-Корте. Только перепалка Харли и Галифакса будет прилюдной, а если ещё этот Свифт появится… Не по себе мне сегодня — какое-то странное предчувствие…

— Да, — задумчиво произнёс Солсбери, — знаете, как называют нашего пастора с лёгкой руки Харли?

Супруги молчали, размышляя о чём-то своём, но ловкий интриган сдаваться не собирался. Он всегда знал, как поднять боевой дух старому приятелю, к которому по-прежнему испытывал не только дружеские чувства.

— Наш любимец и опекун, — Солсбери хитро прищурился и взглянул на Арабеллу, — этот ирландский священник стал своим в Кенсингтоне и оказывает протекцию тем, кому считает нужным. Вы слышали про процессию из лордов и министров, которую он отправил к некоему Кингу, для которого выпросил хорошую должность у своих влиятельных покровителей?

— Я думала, это анекдот, — Арабелла слегка улыбнулась, — неужели правда?

— Как может фаворитка Анны Стюарт не знать того, о чём говорит весь двор? — с добродушной иронией покачал головой граф, — Вы должны быть в курсе всего, что происходит, иначе никогда не станете опытной интриганткой

— А если я не хочу быть интриганткой?

— Придётся ей стать, дорогой мой капитан, — улыбнулся Солсбери, — если судьба занесла Вас на галеон под названием Кенсингтон, то уж будьте добры следовать корабельному уставу. Иначе возьмут Вас на абордаж придворные интриганы, а они пострашнее всех Ваших Тичей и Киддов…

Уверенность постепенно возвращалась к Арабелле — полушутливый-полусерьёзный тон графа и его манера сравнивать двор с флибустьерским братством всегда поднимали ей настроение. Видя, что его слова возымели своё действие, он продолжал с хитрой улыбкой на устах:

— Кстати слышали, что приключилось с одним лордом, решившим навестить нашего любимого Джонатана? В кабинете Свифта был ужасный беспорядок, и пока лорд искал глазами место, куда бы пришвартоваться, уважаемый опекун недовольно пробурчал, что тот может снять с того стула эти проклятые чётки и усесться! Правда, справедливости ради, с простыми людьми он куда более вежлив!

Молодые супруги не могли сдержать смех, представив себе нарисованную графом картину. Тревожно-гнетущая атмосфера постепенно отступала, и в доме вновь воцарялась непринуждённая весёлость.

— А с Джоном Шеффилдом графом Мелгроу маркизом Нормэнби герцогом Букингэмом наш опекун вообще отказался знакомиться — сказал, что титул у него слишком длинный! — продолжал граф, — кстати, капитан, надеюсь, что Вы регулярно читаете «Аналитик»?

— Да, — уже вполне уверенно кивнула ему Арабелла

— Тогда Вы наверняка в курсе, что неделю назад он так пропесочил беднягу Уортона, что даже сам Адиссон не смог достойно ответить! Все знают, что это дело Свифта — его стиль ни с чем не перепутаешь. Наш милый пастор обвиняет его в казнокрадстве и забвении интересов народа — в наше неспокойное время это весьма опасно… Правда, как я слышал, оба ирландца стоят друг друга, и ловкач Уортон держит за пазухой увесистый камень против тори. Если Свифт его ещё раз тронет, то не сдобровать ни ему, ни Харли с Болингброком!

— Это из-за истории с жезлом? — поинтересовался Питт, — Вы тоже знаете об этом?

— Что я — об этом наслышаны все в Кенсингтоне, и не только. Стоит только взглянуть на этого интригана Уортона, когда он ехидно смотрит на Харли и проводит рукой по шее. Уж он-то знает, что грозит лорду-казначею в случае огласки!

— Саунтон как-то говорил, что в университете Свифт провалился на экзамене по логике, — вспомнил вдруг Уоллес, — это правда?

— Чистая правда, друзья. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними — такова жизнь. Теперь памфлеты и эпиграммы этого пастора известны всему Лондону, а такие люди, как лорд Эберкорн, обращаются к нему с просьбой о герцогстве! Кстати, капитан, — весело улыбнулся граф, — мы уже десять минут как должны быть на Вашем корабле, иначе опоздаем в очередной рейд, и наш приз достанется Харли или Галифаксу. Не забывайте, что ровно в девять мы должны быть в Кэмптон-Корте.

Повеселевшая компания, вполне довольная жизнью, покончила с завтраком и, устроившись в карете герцогов Мальборо, выехала из замка.

В зале для приёмов Кэмптон-Корта было шумно и многолюдно — придворные ожидали приглашения на обед, который должен был состояться в огромной дворцовой зале — на улице было свежо, и Анна не пожелала подвергать своё здоровье излишней опасности. Ходили слухи, что кенсингтонские повара изобрели нечто необыкновенное, но политическое меню интересовало собравшихся гораздо больше, чем самые изысканные кулинарные новинки. Нарядно одетые дамы и господа нервно прохаживались по коридорам, бросая друг на друга настороженные взгляды. Кто он, рядом стоящий и хорошо известный человек? На чью сторону он станет в этой бескомпромиссной борьбе? Ведь ни для кого не было секретом, что недовольные решением королевы Харли и Галифакс возобновят уже начатый смертельный поединок, и что случится это на королевском обеде. Вот, прямо у двери в обеденную залу, сгрудились приверженцы лорда-казначея. А вот и он сам — цветущий, благоухающий, довольный собственным успехом и тщательно скрывающий поражения и просчёты. А вот, чуть поодаль — красавец Болингброк. Вокруг, как всегда, щебечут молоденькие красотки. Вот они с Харли обмениваются взглядами — внешне приветливо, но в глазах — настороженность, как у хищника в засаде. Вместе, но каждый сам по себе и готов, если представится случай, свернуть другому шею и занять его место… Свифта пока нет, но атмосфера напряжённого ожидания, окутавшая Кэмптон-Корт, говорит сама за себя. Неистовый «опекун» обязательно появится, и его визит будет громким и скандальным. Нет сомнения, что он внесёт свой вклад в зарождающуюся смуту. А вот тройка вигов — Галифакс, Уортон и Аддиссон. Аддисон подавлен — «Сплетник» так и не сумел достойно ответить на памфлет против Уортона. Аддисон публично назвал «Аналитик» палачом, и даже сделал попытку издавать газету с тем же названием, но что это дало? Вигистский «Аналитик» доживает последние дни — третий номер разошёлся из рук вон плохо. Ведь разве кто-нибудь в Англии может сравниться со Свифтом? Уортон по-прежнему бодрится — его алиби несомненно — одно слово, и на голову лорда-казначея обрушится гнев Её Величества. Он абсолютно уверен, что Анна ничего не знает об истории с жезлом, иначе она давно бы распрощалась с Харли… Бедный Уортон! Забыл, что за характер у той, что правит в английском королевстве?

Увидев королевскую фаворитку с супругом, толпившиеся в коридорах придворные расступились, и Арабелла быстро достигла позолоченной двери, которую слуга немедленно распахнул перед ней

— Добро пожаловать в Кэмптон-Корт, герцогиня! — к молодой женщине приблизился изящный улыбающийся Болингброк, — Вы сегодня прекрасно выглядите! — и он отвесил нарочито церемонный поклон. В светло-карих глазах министра Арабелле почудилась скрытая угроза. Вот он бросил быстрый взгляд в сторону неожиданно приблизившегося Саунтона — едва заметный, но леденящий душу… А вот Харли — приближается, освободившись от окружившей его толпы, величественный и торжественный, на губах сердечная, дружеская улыбка, а в глазах… В глазах — затаённая, но жгучая ненависть… Если бы здесь был не Лондон, а Тортуга — как бы всё было просто! Дуэль на пристани… Как легко ей было тогда, и как сложна эта запутанная жизнь, завлекающая и окутывающая своим льстиво-любезным, но от этого ещё более ядовитым, словно воздух лондонских болот, туманом! Вокруг улыбки, и кажется, что все эти люди — лучшие друзья, но каждый держит камень за пазухой… Точнее, не камень, а острый кинжал, чтобы ударить им из-за угла, усыпив внимание противника очередной сладкой витиеватой фразой…

Несмотря на странный холодок в сердце, Арабелла приветствовала виконта, как ни в чём ни бывало.

— А вот и наш главный миротворец! Рад видеть Вас, а то я слышал, что Вы собирались предпочесть меня Галифаксу! — Харли с подчёркнутой любезностью поцеловал руку наследной герцогине, — но как столь великий дипломат мог упустить подписанный всего десять месяцев назад договор с Голландией? Теперь наши союзники упрекают нас за то, что мы забыли об их интересах и в нарушение этого договора заключили сепаратный мир с Францией! Только не говорите мне, что это было повеление Её Величества! Насколько я знаю, Ваш знаменитый дядюшка Джон тоже ссылался на волю королевы, а сам при этом обложил данью все военные поставки, вплоть до армейских сапог! Не обижайтесь, герцогиня, это я так — к слову пришлось! Позвольте предложить Вам руку, — и Харли с утончённо-язвительной любезностью взял в свою руку пальцы Арабеллы, и увлёк её за собой в обеденную залу.