Колин Гувер - Возвращение к любви

Я прекрасно ее понимаю… В ее голосе звучит мучительная боль… Понятная мне боль. И мне ужасно жаль, что ее жизнь сложилась именно так.

– Все нормально, – успокаиваю я Шерри. – Я и не рассчитывал, что ты будешь сидеть здесь со мной, – тебе надо было оставаться с Кирстен.

– Знаю, что не рассчитывал, – от меня все равно было бы мало толку. Но я беспокоилась за вас – за всех вас: за Кела и Колдера, за тебя, за Лейкен… А теперь мне нравятся и твои чертовы странные друзья. Придется еще и за них беспокоиться, – смеется она.

– Знаешь, Шерри, вообще-то, это очень приятно, когда за тебя кто-то беспокоится. Спасибо тебе.

Воскресенье, 29 января

Я кое-что узнал о своем сердце.

Оно может разбиться.

Его можно разорвать на кусочки.

Оно может зачерстветь и застыть.

Может остановиться. Совсем.

Может разлететься на тысячу осколков.

Может взорваться.

Может умереть.

Как снова заставить его биться?

Увидеть, как ты открываешь глаза.

От бесконечной череды посетителей Лейк быстро устала и практически всю оставшуюся часть дня проспала. Даже когда во второй раз приехала Эдди. Но наверное, оно и к лучшему: Лейк вряд ли понравилось бы, что ее балуют, как ребенка. Медсестра принесла ей на обед суп, и она почти весь съела – впервые поела с четверга!

Она задала мне еще много вопросов о том вечере, когда случилась авария. Хотела узнать все подробности о том, как она меня простила, как мы помирились… Я рассказал ей все, что было после моего выступления. Почти не приврал… Ну, разве что немного приукрасил сцену нашего примирения – так, чтобы впечатление произвести.

* * *

Сегодня воскресенье, и больница больницей, но традиции есть традиции. Я захожу в палату и ставлю на стул пакеты с DVD-дисками, чипсами и прочей вредной едой. Лейк полулежит на кровати, сестра возится с капельницей, но, завидев меня, улыбается.

– Отлично! Вы как раз вовремя! Она не хочет, чтобы я протерла ее губкой, хочет нормально принять ванну. Я как раз собиралась помочь ей, но если хотите, можете искупать ее сами, – предлагает она, отстегивая капельницу от стойки и закрепляя катетер Лейк на запястье.

Мы с Лейк пристально смотрим друг на друга. Ну, не то чтобы я никогда не видел ее голой, просто не так долго… и не с включенным светом.

– Н-не знаю, – бормочу я, – что скажешь, дорогая?

– Тебе не впервой запихивать меня под душ, милый! Надеюсь, что на этот раз ты для начала поможешь мне раздеться, – радостно заявляет она и смеется над своей шуткой, но тут же морщится и хватается за голову.

– Ой, простите! – извиняется медсестра, почувствовав возникшую между нами неловкость. – Я думала, вы, ребята, женаты. Так написано в ее карточке.

– Да… почти что… еще не совсем, – заикаюсь я.

– Ничего страшного. Вы тогда идите в холл, а я вас позову, когда мы закончим, – успокаивает меня сестра.

– Нет-нет, – вмешивается Лейк, – он мне поможет. Ты мне поможешь! – поворачивается ко мне она.

Я киваю медсестре, та забирает поднос с лекарствами и выходит из палаты.

– Ходила сегодня? – спрашиваю я, беру Лейк под руку и помогаю ей встать с кровати.

– Ага, – кивает она. – Они заставляли меня ходить по коридору между посещениями. Сегодня получше, чем вчера, только голова кружится.

– Голову не мочите, – предупреждает вернувшаяся с полотенцами медсестра. – Там есть душ и ванна. Может быть, лучше воспользоваться ванной, тогда она сможет прилечь, – добавляет медсестра и уходит.

Лейк медленно встает и с моей помощью доходит до ванной. Я осторожно прикрываю за нами дверь..

– Ужас! Я сейчас сквозь землю провалюсь…

– Лейк, ты же сама попросила. Хочешь, сестру позову?

– Не надо. Просто я хочу по-маленькому…

– А-а-а… Сейчас…

Я беру ее под другой локоть, она делает шаг назад, хватается за металлический поручень, останавливается и командует:

– Отвернись!

– Детка, – послушно отворачиваясь, говорю я, – мне будет сложновато помочь тебе помыться, если ты не хочешь, чтобы я на тебя смотрел. А ведь ты даже еще не разделась.

– Дело не в этом. Не хочу, чтобы ты смотрел, как я писаю.

Я смеюсь и жду. Еще немного. И еще. Но ничего не происходит.

– Слушай, выйди, пожалуйста, на минутку, – просит она.

– Только не пытайся сама встать, хорошо? – качая головой, прошу я ее и выхожу, оставив дверь слегка приоткрытой, чтобы услышать, когда она позовет меня. – Ну так что, душ или ванна? – спрашиваю я, возвращаясь через пару минут.

– Ванна. Не думаю, что смогу долго стоять под душем…

Убедившись, что Лейк держится за поручень, я отпускаю ее руку, настраиваю воду и кладу мочалку на край ванны. Снова взяв Лейк под руку, я подвожу ее к ванне, встаю позади, убираю волосы с плеч и развязываю тесемки ночной рубашки. При виде ее спины у меня перехватывает дыхание: один сплошной синяк!

Лейк медленно вытаскивает руки из рукавов. Я трогаю воду, чтобы проверить температуру, потом помогаю Лейк подняться по ступенькам и залезть в ванну. Сев, она тут же подтягивает коленки к груди, обнимает их руками и наклоняет голову.

– Спасибо, что не стал сразу приставать ко мне…

– Погоди благодарить, рано еще: мы только начали, – улыбаюсь я.

Смочив мочалку водой, я встаю на колени рядом с ванной. Ступеньки мешают, поэтому мне сложно дотягиваться до Лейк. Она берет у меня из рук мочалку и начинает мыть плечи.

– Удивительно! Оказывается, мыться – это так тяжело… Руки будто весят по пятьдесят килограммов каждая.

Я вскрываю упаковку и протягиваю ей мыло, но оно тут же выскальзывает у нее из рук. Лейк на ощупь находит его на дне ванной и намыливает мочалку.

– А ты знаешь, когда меня выпишут?

– Будем надеяться, в среду. Доктор сказал, что реабилитация может занять от нескольких дней до двух недель – в зависимости от темпов заживления, а у тебя, кажется, все происходит быстро.

– Мне так не кажется, – хмурится Лейк.

– Да ты вообще молодец! – убеждаю ее я.

Она улыбается, откладывает мочалку на край ванны и снова обхватывает руками коленки.

– Мне надо отдохнуть, – устало говорит она, прикрывая глаза. – Всего минутку, а потом займусь второй рукой…

Я выключаю воду, встаю, снимаю обувь и футболку, оставляя на себе только брюки, и прошу:

– Подвинься-ка.

Лейк чуть сдвигается в сторону, я залезаю в ванну и сажусь позади нее, так что она оказывается у меня между ног и может откинуться и лечь мне на грудь, а потом беру мочалку и мою другую руку, на которую у Лейк не хватило сил.

– Ты ненормальный, – тихо говорит она.

– Ты тоже, – отвечаю я, целуя ее в макушку.

Я снова принимаюсь за дело. Мы оба молчим. Потом я прошу ее наклониться вперед, чтобы было удобнее помыть ей спину. Снова намыливаю мочалку и аккуратно прикасаюсь к коже. Синяков и царапин ужас сколько, и я стараюсь мыть ей спину как можно нежнее, чтобы, не дай бог, не причинить боль.

– Да, тебе изрядно досталось… – вздыхаю я. – Спина болит?

– Лучше спроси, что не болит…

Я по очереди целую каждый ее синяк, каждый миллиметр ее спины, надеясь, что это приглушит боль. Лейк снова ложится мне на грудь, и я покрываю поцелуями синяки на ее руках: сначала на правой, потом на левой. Перецеловав все синяки, я снова опускаю Лейк в воду. Она прикрывает глаза, и некоторое время мы лежим молча.

– Ну вот, как новенькая, – наконец говорю я, обнимаю ее и целую в щеку.

– Да-а-а, не так я представляла нашу первую совместную ванну…

– Да ты что?! – смеюсь я. – А я вот думал, что будет именно так, планировал ни в коем случае не снимать штаны.

Лейк делает глубокий вдох, долго выдыхает воздух, потом смотрит на меня через плечо и серьезно произносит:

– Уилл, я люблю тебя.

– Еще раз, пожалуйста.

– Я люблю тебя!

* * *

Сегодня, после пяти дней пребывания в больнице, Лейк наконец-то выписали. Очень удачно: вчера как раз был понедельник, поэтому я успел отдать все документы в страховые компании. Джип Лейк восстановлению не подлежит, а моя машина не так сильно пострадала, поэтому на время ремонта мне дали в аренду другую.

Доктор Бредшоу очень доволен тем, как идет выздоровление Лейк. Через две недели она должна прийти к нему на контрольный осмотр, а пока ей прописан постельный режим. Она в восторге, потому что теперь сможет все время спать в моей удобной постели. А я счастлив, потому что целых две недели она будет жить у меня.

Мне как раз удалось уладить дела Лейк в университете, поскольку в этом семестре она, конечно, не сможет посещать занятия. Она жутко расстроена, но понимает, что лишние стрессы ей сейчас совершенно не нужны: ее дело – поправляться. Я отпросился у своих преподавателей до конца недели. Если Лейк будет сносно себя чувствовать, то с понедельника снова приступлю к занятиям. А пока у нас есть целая неделя на ничегонеделание, просмотр фильмов и поедание вредной для здоровья еды.

* * *

Кел и Колдер приносят свои тарелки в гостиную и ставят их на журнальный столик рядом с моей. Лейк лежит на диване, поэтому пока мы едим в гостиной, а не в столовой.

– Отстой-отпад? – предлагает Колдер и садится по-турецки напротив дивана. – Мой отстой: завтра снова в школу! Мой отпад: Лейкен наконец-то дома!

– Спасибо, милый, – улыбается Лейкен, – и правда отпад.

– Моя очередь, – вмешивается Кел. – Отстой: завтра снова в школу! Отпад: Лейкен наконец-то дома!

– Повторюшка! – показывает Лейкен язык брату.

– Теперь я! Отстой: моя девушка заставила меня взять в прокат шесть фильмов с Джонни Деппом. А мой отпад – вот он! – провозглашаю я и целую ее в лоб.

Сегодня даже Кел и Колдер не протестуют. Думаю, они уже привыкли, а может, просто рады, что она наконец-то дома.

– Ну, мой отстой очевиден: у меня в голове куча хирургических скобок! – восклицает Лейк, с улыбкой глядя на меня, а потом на Кела и Колдера.

– А отпад? – спрашивает Колдер с набитым ртом.

– А отпад… – ласково смотрит на него Лейк. – Мой отпад – это вы, ребята! Все трое!

Мы молчим, но тут Кел вдруг хватает картошку фри и кидает в сестру:

– Что за розовые сопли!

Лейк в ответ бросает картошкой в Кела, и тут в комнату входит Кирстен.

– Привет! Прошу прощения за опоздание, – произносит она на ходу и направляется в кухню.

А я и не знал, что она собирается зайти к нам на ужин… Придется ей есть булочки от гамбургеров… У нее сломана рука, но, похоже, она и одной неплохо справляется.

– Тебе помочь? – на всякий случай кричу я.

– Не-а, все в порядке, – отвечает она, входя в гостиную с тарелкой и садясь на пол.

Кирстен откусывает кусок куриного наггетса, а мы все в ужасе смотрим на нее и наблюдаем за реакцией.

– Боже, какая вкуснотища! – восторгается она, запихивая в рот весь наггетс целиком.

– Кирстен… Это же… мясо… Ты же не ешь мясо… – запинаясь, произношу я.

– Ага, – кивает она, – в этом-то и прикол. Я просто дождаться не могла, пока вы вернетесь домой, чтобы зайти к вам на ужин, – рассказывает она, не прекращая поглощать наггетсы, а потом вскакивает и идет на кухню за добавкой. – А с кетчупом вкусно? – спрашивает она и, не дожидаясь ответа, выливает себе на тарелку приличную порцию.

– А почему ты вдруг передумала? – спрашивает Лейк.

– Знаете, перед тем как в нас въехал грузовик, я успела подумать, что вот сейчас умру, а мяса так и не пробовала. Больше мне жалеть было не о чем.

Все дружно смеются, а Кирстен умудряется утащить все наггетсы с моей тарелки.

– Уилл, ты не забыл про папин день в четверг? – спрашивает Колдер.

– Папин день? – вопросительно смотрит на меня Лейк.

– Не знаю, Колдер… Мне не хочется оставлять Лейк одну…

– Папин день? – повторяет Лейк. – Что еще за папин день?

– У нас в школе так называется день отца, – объясняет Кирстен. – Устраивают праздничный обед. Дети обедают вместе с папами в столовой. А мамин день – через месяц.

– А дети, у которых нет папы? Им что делать? Это несправедливо!

– А дети, у которых нет папы, сидят в столовой вместе с Уиллом, – отвечает Кел.

Лейк недовольно смотрит на меня: она не любит быть не в курсе дела.

– Я спросил Кела, можно ли мне и с ним тоже пообедать, – объясняю я.

– А меня возьмете? – спрашивает Кирстен. – У меня папа только в субботу вернется.

– Если я пойду, то конечно… Но я пока еще не знаю.

– Иди-иди, – улыбается Лейк. – Я в порядке. Хватит со мной нянчиться.

– Но ты же моя малышка. – Я целую ее в лоб, а мне в голову со всех сторон тут же летит картошки фри.

* * *

Я помогаю Лейк лечь в постель и укрываю одеялом: