Дебби Макомбер - Возвращение на Цветочную улицу

— Прежде чем ты начнешь говорить, я бы хотел кое в чем признаться, если ты не возражаешь.

— Нет, продолжай.

— Мы решили, что наша… связь — за неимением лучшего определения — была ошибкой, — произнес Кристиан, тщательно подбирая слова.

Колетта кивнула.

— Это было ошибкой, — тихо сказал Кристиан, — и я прошу прощения.

— Я тоже.

Кристиан не должен брать всю ответственность на себя. Ведь она и сама являлась участницей.

— Пожалуйста, Кристиан, я бы не хотела об этом говорить.

— Сейчас я понимаю, что, поддавшись своим…

— Кристиан. — Колетта взялась за ручку двери, приготовившись закончить этот неприятный разговор. Все, что Кристиан хотел сказать ей, она сама повторяла себе уже сотни раз. — Никто из нас не виноват. Так случилось. Как ты и сказал, это было ошибкой, но это было. Я ни в чем не виню тебя, и, надеюсь, ты меня тоже.

— Конечно нет.

— Хорошо. Тогда давай оставим эту тему. Ты говорил, что хочешь закончить отношения на положительной ноте. Так и есть. Все кончено. Жаль, что нам приходится расставаться, но я не могу стать соучастницей твоих дел.

— Я понимаю.

Колетта открыла дверь:

— Тогда прощай.

— Да, — хрипло прошептал Кристиан.

Колетта приготовилась выйти из машины.

— Колетта, — окликнул Кристиан, схватив ее за руку. — Если тебе что-то потребуется, пожалуйста, свяжись со мной.

Колетта покачала головой:

— Спасибо, но нет.

Даже несмотря на темноту, Колетта поняла: Кристиан улыбается.

— Почему-то я знал, что ты так скажешь.

— Береги себя, Кристиан.

— Ты тоже.

— Прости, — сказала Колетта. — Правда прости. За… за все.

Кристиан отпустил ее руку:

— Как я и обещал, Колетта. Я больше тебя не побеспокою.

Не в силах говорить, Колетта сглотнула и медленно кивнула.

— Желаю тебе всего наилучшего, — добавил Кристиан.

Он открыл дверь машины, и свет салона выхватил из темноты парковочные места в проулке и голое дерево. Кристиан обошел машину и помог Колетте выбраться из машины. Он подержал ее за руку несколько дольше и несколько крепче, чем требовалось на самом деле.

На секунду Колетте показалось, что Кристиан хочет ее поцеловать. Но вместо этого он сделал шаг назад и отпустил ее руку. Колетта порылась в сумочке в поиске ключей. Потом подняла глаза с твердым чувством, что видит Кристиана Демпси в последний раз.

Он кивнул на прощание, сел в машину, потом подождал, пока Колетта откроет дверь, и исчез в ночи.

Весь день, ступив на порог «Путеводной нити» и до самого закрытия, я провела на ногах. Торговля шла полным ходом. Тридцать восемь продаж за день. Просто великолепно. А все из-за того, что настал апрель и весна полностью вступила в свои права.

К счастью, Маргарет пребывала в лучшем настроении, нежели раньше. У нас не было времени поговорить. Маргарет сообщила о каких-то обнадеживающих известиях, но сказать что-то конкретное не успела.

К концу дня к нам зашли неожиданные гости: Кэрол Жирар со своим сыном Камероном. Мне не терпелось рассказать Брэду новости о Кэрол.

К моему облегчению, Брэд уже сел ужинать. Утром я замариновала три куриных грудки в смеси пахты, чеснока, лука и приправ. А еще со вчерашнего дня остался капустный салат и любимая жареная картошка Коди.

Наш сын играл в мяч с соседскими детьми на заднем дворе. Как обычно, Чейз был с ним, лаял и приносил детям мячики обратно. Я услышала молодой веселый голос Коди и, несмотря на усталость, почувствовала себя счастливой.

— Привет, любимая.

Я поцеловала Брэда, и он обнял меня за талию.

— Как дела? — спросила я.

— Теперь, когда ты вернулась домой, уже лучше. — Брэд улыбнулся. — День был напряженным.

Я положила сумочку на кухонный стол.

— У меня тоже.

Брэд работает курьером, поэтому каждый день проводит на ногах.

Я взяла тарелку со свеженарезанными овощами и соус из холодильника. Коди трудно заставить есть овощи, он с легкостью изобретает причины этого не делать. В восемь лет Коди со всей серьезностью заявил, что с ним говорил сам Господь. Когда Брэд спросил о божественном откровении, посланном ему, Коди ответил: Бог запретил ему есть фасоль.

— Над чем смеешься? — поинтересовался Брэд, стоя у плиты.

— Вспомнила, как Господь запретил Коди есть фасоль.

Брэд расхохотался:

— Хорошо, что дети любят сырую морковь и брокколи.

— Думаю, это в основном из-за соуса к ним, — ответила я, но была рада, что Коди ест хоть что-то из овощей.

Я достала столовые приборы.

— Сегодня днем заходила Кэрол Жирар.

Кэрол была одной из моих первых покупательниц и стала для меня хорошей подругой. Они с мужем, Дугом, долгое время не могли завести ребенка. Пытаясь снизить напряжение и подготовиться к лечению, Кэрол уволилась с работы.

После ответственной работы менеджера в инвестиционном банке сидеть дома оказалось не так-то легко. Кэрол умирала от скуки и испытывала тревогу. Она стала часто гулять и во время одной из таких прогулок забрела в магазин пряжи. Кэрол узнала об уроках вязания детского одеяла и приняла это за добрый знак для себя.

Их с Дугом молитвы были услышаны, однако не так, как ожидалось. Они усыновили мальчика и назвали его Камерон.

— Как Кэрол?

Глядя своему мужу прямо в глаза, я улыбнулась:

— Она беременна.

— Кэрол? — заулыбался Брэд.

Я кивнула, зная, о чем он подумал. Дуг и Кэрол тратили тысячи долларов, пытаясь зачать ребенка. И вот, отчаявшись, они усыновили Камерона. И теперь…

— Это уже точно?

— Срок три месяца, — ответила я.

Помнится, врачи не находили никакой видимой причины, почему Кэрол не может зачать. Несмотря на все тесты и услуги, предоставляемые современной медициной, у нее просто не получалось.

— Готов побиться об заклад, Дуг счастлив, — улыбнулся Брэд.

Как и мой муж, Дуг ценил семью и был прирожденным отцом.

— Дуг на седьмом небе от счастья. Как и Камерон. Ему уже рассказали, что он станет старшим братом.

Трехлетний малыш радовался наравне с родителями. В магазине он увидел в витрине мягкую пряжу из овечьей шерсти и захотел, чтобы Кэрол купила ее. Для «маминого малыша», говорил он.

— Я рад за них, — сказал Брэд. — Почему бы нам не пригласить Кэрол и Дуга к себе? Чтобы отпраздновать.

Я кивнула. Услышав новость Кэрол, я ощутила небывалый эмоциональный подъем и знала, что Жаклин и Аликс разделят мои чувства. На этой неделе в магазин пришла новая книга по вязанию вещичек для детей, и я подумывала взять из нее новый проект. Возможно, еще одно детское одеяло. Я уже представляла, как мы снова соберемся для занятий, спустя несколько месяцев, и подарим Кэрол вещи для ребенка, что-то, созданное нашими руками.

Эмоциональный подъем длился до позднего вечера, пока я не собралась ложиться спать. Я умывалась, и вдруг меня пронзила эта мысль. Беременность Кэрол внезапно и безжалостно напомнила, что у меня самой никогда не будет детей. Удар был таким резким и сильным, что я закрыла глаза и облокотилась о раковину. Задержав дыхание, я терпеливо ждала, когда утихнет боль.

Брэд сидел в кровати, подперев спину подушками, и читал. Коди уже два часа как спал. И слава богу, потому как я не хотела, чтобы сын видел меня такой.

Брэд всегда чувствовал мое настроение. Я только вошла в спальню, и он тут же почувствовал, что со мной что-то не так. Опустив книгу, Брэд взглянул на меня.

Чувствуя ком в горле, я подняла одеяло и молча забралась в кровать.

— Лидия, в чем дело?

— Я счастлива за Кэрол, — произнесла я дрожащим голосом. — Но сейчас мне в голову пришла эта мысль… Я не могу иметь детей. Да, я всегда это знала, это не какая-нибудь неожиданность… поэтому не знаю, почему мне сейчас так плохо.

— У нас никогда не будет детей, — мягко произнес Брэд. — Нам придется это принять.

Впервые я прошла химиотерапию и облучение еще в подростковом возрасте. В шестнадцать лет я узнала, что у меня не будет детей. Ни при каких обстоятельствах я не смогу забеременеть. Мы с Брэдом подробно все обсудили до того, как поженились. Мне казалось, я приняла это.

— У нас есть Коди, — мягко напомнил Брэд.

Я любила Коди всей душой. Лишний раз повторять это для Брэда не требовалось. И все равно мне было больно. Я чувствовала: в моих руках — пустота. В сердце — боль. Первый раз в жизни я осознала, через что пришлось пройти Кэрол, прежде чем у нее появился Камерон.

— Коди для меня как родной ребенок, — прошептала я.

— Да, но ты не была с ним, когда он был маленьким, — ответил Брэд, тем самым показав, что понимает мои чувства. — Ты хочешь ребенка? — тихо и мягко спросил он.

Я кивнула, чувствуя, как из глаз текут слезы.

— Мне хочется твоего ребенка.

Брэд обнял меня за плечи и поцеловал в макушку. Он пытался найти слова, которые меня успокоят. Больше всего мне хотелось быть уверенной, что Брэд любит меня, несмотря на мою физическую неполноценность. Если бы он женился на другой, то мог бы иметь второго ребенка. Но ему не повезло влюбиться в меня.

Я понимала, что выгляжу нелепо, но мне было все равно. Я хотела чувствовать ребенка — нашего ребенка, — как он растет и толкается в моем чреве. Но рак лишил меня этой возможности. Нечестно и неправильно. Я страдала, все больше утопая в жалости к себе.

— Я была бы хорошей матерью, — всхлипнула я.

— Ты уже прекрасная мать.

Брэд слез с кровати и принес из ванной несколько салфеток.

— Давай усыновим ребенка, — предложил Брэд, пока я вытирала слезы.

— Усыновим? — повторила я, словно никогда не слышала этого слова раньше. Разумеется, мы уже говорили об этом, но такая возможность всегда казалась мне чем-то нереальным.

Брэд ждал ответа.

— Ты хочешь усыновить ребенка? — спросила я.

— Хочу, если тебе это поможет, — ответил он искренне и легко.

— О, Брэд!

В тот момент я почувствовала особенный прилив любви к своему мужу. Однако я не знала, хочется ли мне того, что он предложил.

— Завтра утром мы можем начать обзванивать агентства по усыновлению. — Брэду и самому понравилось такое решение. — Временами я бываю очень проницательным, — пробормотал он, снова забираясь в постель.

— Я знаю, — ответила я, с любовью и благодарностью осыпая поцелуями его щеки и губы.

Муж взял мое лицо в руки и ответил поцелуем, который становился все глубже.

— Но это не значит, — прошептал он между поцелуями, — что мы должны бросить попытки… сделать ребенка.

— Конечно, — согласилась я, обнимая Брэда за шею и притягивая его к себе.

Мой муж — умелый любовник, и, пока мы двигались в унисон, нашептывая друг другу ласковые слова, я чувствовала его нежность и любовь каждой клеточкой своего тела.

А потом мы лежали в объятиях друг друга. Ранее я считала себя неполноценной. Но Брэд доказал мне, что как женщина я его вполне устраиваю, и от этого осознания я испытала гордость и необычайное удовольствие.

— Я хочу есть, — прошептал муж мне на ухо.

— Брэд! Как ты можешь думать о еде в такое время?

— Извини, ничего не могу поделать. Я голоден.

— Печенья не осталось.

В воскресенье я пекла для Коди печенье с арахисовым маслом. Но Брэд любил их не меньше Коди и тоже съел немало.

— Я сделаю бутерброд с арахисовым маслом и джемом, — сообщил он, отбрасывая одеяло и надевая халат. — Хочешь?

Сначала я хотела отказаться, но потом передумала.

— Да, звучит неплохо, — ответила я, выбралась из кровати и надела ночнушку.

Когда я пришла на кухню, Брэд уже нарезал хлеб и искал в шкафчиках арахисовое масло.

— Рядом с плитой, справа, — подсказала я.

Пока Брэд делал бутерброды, я разлила по стаканам молоко.

— Так мне завтра позвонить в агентство по усыновлению? — спросил Брэд.

— Я… я пока не уверена.

— Я вижу. — Брэд повернулся ко мне. — Прежде чем мы обратимся в агентство, мы должны быть уверены в своем решении.

— Дай мне немного времени подумать, хорошо?

— Конечно.

— Нам необходимо задать друг другу множество вопросов, — заметила я.

— Например?

— Ну, мы оба работаем. Кто будет заботиться о ребенке днем?

Брэд открыл джем.

— За Коди присматривала моя мама, когда Дженис была на работе, — сказал он. — Я поговорю с ней об этом, и мы сможем не беспокоиться о ребенке.