У Елены появились виноградные «усы». Дамону страшно захотелось стереть их поцелуями.

– Ну что ж. Когда-нибудь ты будешь рассказывать, что выпила два стакана «Черной магии» меньше чем за минуту. Успех тебе обеспечен, – сказал он.

А она постукивала пальцем под подбородком.

– Елена, ты хочешь, чтобы я забрал у тебя часть крови?

– Да! – Она сказала это голосом, похожим на звон колокольчика, как человек, которому наконец-то задали дельный вопрос.

Она была пьяна.

Она отвела руки назад и облокотилась на спинку скамейки, которая была устроена так, чтобы реагировать на каждое ее движение. Теперь скамейка превратилась в диван с обивкой из черной замши и высокой спинкой, и тонкая шея Елены покоилась на самой высокой точке спинки, а ее горло было открыто воздуху. Дамон с тихим стоном отвернулся. Он хотел доставить Елену в цивилизацию. Он тревожился о ее здоровье, он помнил, что надо бы побеспокоиться о состоянии… Мутта, и вот… он не мог получить ничего из того, что хотел. Он и кровь-то у нее толком не мог выпить, пока она пьяна.

Елена издала какой-то другой звук – кажется, произнесла его имя. «Д’м’н?» – пробормотала она. Ее глаза были полны слез.

Дамон сделал для Елены все, что только могла сделать сиделка для пациента. Но, кажется, она просто не хотела извергать из себя два стакана «Черной магии» у него на глазах.

– Маггг… – выговорила Елена, с трудом тревожно икнув. Она схватила Дамона за запястье.

– Да, это вино нельзя пить залпом. Подожди – сядь прямо, и я попробую…

Может быть, именно потому, что он произнес эти слова не задумавшись – не заботясь о том, чтобы они не прозвучали грубо и не выглядели как манипуляция, – все и получилось. Елена послушалась его, а он приложил пальцы к ее вискам и слегка надавил. На долю секунды ему показалось, что сейчас случится катастрофа, но потом Елена задышала спокойно и ровно. Действие вина еще не закончилось, но пьяной Елена уже не была.

Итак, время настало. Он должен наконец рассказать ей правду.

Но сначала ему надо было проснуться.

– Тройной эспрессо, пожалуйста, – сказал он, вытянув руку. Кофе появился моментально, ароматный и черный, как его душа. – Шиничи говорит, что одного эспрессо достаточно, чтобы оправдать существование человеческого рода.

– Не знаю, что это за Шиничи, но я с ним согласна. Или с ней. Тройной эспрессо, пожалуйста, – сказала Елена, обращаясь к магическим силам, которые и составляли этот лес, этот снежный шарик, эту вселенную. Ничего не случилось.

– Может быть, сейчас он отрегулирован так, что реагирует только на мой голос, – сказал Дамон, улыбнулся ободряющей улыбкой – и плавным движением руки преподнес ей эспрессо.

К его удивлению, Елена хмурилась.

– Ты сказал «Шиничи». Кто это?

Меньше всего на свете Дамону хотелось, чтобы Елена встречалась с китсунэ, но он понимал: когда он расскажет ей все (а он собирался это сделать), встречи не избежать.

– Это китсунэ, лис-демон, – сказал он. – И тот, кто дал мне адрес сайта, из-за которого Стефан умчался невесть куда.

Лицо Елены стало каменным.

– Вообще-то, – сказал Дамон, – перед тем как делать следующий ход, я хочу отвезти тебя домой.

Елена возвела раздраженный взгляд к небесам, но не протестовала, когда он взял ее на руки и отнес к машине.

Только сейчас он сообразил, в каком месте лучше всего будет ей рассказать.

Им повезло, что у них не было насущной потребности выбираться из Старого леса. Не было ни одной дороги, которая бы не вела в тупик, на маленькую полянку или к дереву. И когда они выехали на дорожку, ведущую к их маленькому, но идеально обустроенному домику, Елена не выразила никакого удивления, так что он не сказал ни слова, когда они зашли в дом, и Дамон прошелся по нему, выясняя, что находится в их распоряжении.

В доме была одна спальня с огромной роскошной кроватью. Кухня. Гостиная. Но каждая из этих комнат могла превращаться в любую другую комнату, какую пожелаешь, – достаточно было просто мысленно произнести, чего ты хочешь, перед тем как открыть дверь. Более того, там были ключи – Дамон сообразил, что их оставил изрядно напуганный Шиничи, – которые давали дверям еще больше возможностей. Вставь ключ в дверь, скажи, куда ты хочешь попасть, – и ты попадешь туда. Похоже, так происходило, даже если загаданное место было в точке пространства и времени, находящейся за пределами владений Шиничи. Иными словами, похоже, что они имели выход в реальный мир, – но в этом Дамон не был окончательно уверен. Действительно ли это реальный мир – или просто очередная ловушка Шиничи?

Сейчас в доме появилась длинная винтовая лестница, которая вела на крышу с окруженной перильцами площадкой – точь-в-точь как на здании общежития. Там даже была комната, в точности такая же, как комната Стефана. Дамон заметил это, пока нес Елену по ступенькам.

– Мы идем на самый верх? – В голосе Елены звучало недоумение.

– На самый верх.

– И что мы будем делать здесь, наверху? – спросила Елена, когда он, поднявшись на крышу, усадил ее в кресло, подставил под ноги скамеечку и укутал их легким пледом.

Дамон сел в кресло-качалку и какое-то время раскачивался, обхватив руками колено и задрав голову к небу.

Он качнулся последний раз, потом остановился и повернулся к ней.

– Думаю, мы пришли сюда, – сказал он тоном насмешки над самим собой, который означал, что он настроен предельно серьезно, – чтобы я рассказал тебе правду, всю правду и ничего, кроме правды.

32

– Кто здесь?

Голос прорезал темноту леса.

– Кто здесь?

Бонни редко бывала благодарна кому-либо так, как она была благодарна Мэтту за то, что он не отходил от нее ни на шаг. Ей надо было, чтобы кто-то находился рядом. Если она сможет поглубже зарыться в кого-нибудь другого, может быть, с ней ничего не случится. Она с трудом удержалась, чтобы не завизжать, когда тусклый луч фонарика осветил сюрреалистическую сцену.

– Изабель!

Да, это действительно была Изабель. Не в больнице города Риджмонта, а здесь, в Старом лесу. Она стояла неподалеку, полностью обнаженная, если не считать крови и грязи. В этой обстановке она казалась одновременно и затравленным зверем, и каким-то лесным божеством. Богиней мести, богиней затравленных зверей, карающей всех, кто осмелится встать у нее на пути. Она задыхалась, она тяжело дышала, во рту у нее были пузырьки слюны, но она не была сломлена. Чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть в ее светившиеся красным глаза.

За спиной у нее, наступая на ветки и время от времени кряхтя и ругаясь, пробирались две другие фигуры: одна высокая и тонкая, но с головой, похожей на огромную луковицу, а вторая пониже и поплотнее. Они были похожи на гномов, которые выслеживают лесную нимфу.

– Доктор Альперт! – Мередит с трудом удавалось вести себя по-своему – спокойно и сдержанно.

Бонни заметила, что состояние Изабель стало намного хуже. Она растеряла большинство своих шипов, колец и игл, но в тех местах, где они раньше были, выступила кровь и уже начал появляться гной.

– Не спугни ее, – раздался из темноты шепот Джима. – Мы пытаемся ее поймать с того места, где нам пришлось остановиться.

Бонни почувствовала, как Мэтт, который уже набрал в легкие воздуха, чтобы закричать, подавил крик. Кроме того, она поняла, почему голова Джима казалась такой непропорционально большой. Он нес Обаа-сан по-японски, на спине, а она обвила руками его шею. «Как рюкзак», – мелькнуло у нее в голове.

– Что с вами случилось? – шепотом сказала Мередит. – Мы думали, что вы поехали в больницу.

– Мы вас высадили, а потом оказалось, что поперек дороги упало дерево, и мы не могли его объехать, чтобы попасть в больницу или вообще куда-нибудь попасть. И это было не просто дерево – там было то ли осиное гнездо, то ли что-то внутри. Изабель очнулась – вот так – доктор щелкнула пальцами, – а когда услышала ос, то выбралась из машины и помчалась сломя голову. А мы побежали за ней. Не буду врать – если бы я была одна, я бы сделала то же самое.

– Кто-нибудь из вас видел этих ос? – спросил Мэтт после секундной паузы.

– Нет, было уже совсем темно. Но слышали мы их отлично. Никогда не встречал раньше такого странного звука. Как будто осы на длинных ножках, – сказал Джим.

Теперь Мередит оказалась с другого бока Бонни и стиснула ее руку. Означало ли это, что она должна помалкивать, или, наоборот, ей следует все рассказать, Бонни не поняла. А если и рассказать, то что? «Здесь если дерево упало, то оно лежит ровно до того момента, как полиция собирается приехать посмотреть на него»? «Поосторожнее, тут бегают стада жуков размером с человеческую руку»? «Кстати, похоже, что один такой жук сейчас сидит внутри Изабель»? Вот от этого Джим точно рехнется.

– Если бы я понимала, в какую сторону возвращаться, я могла бы отвести этих троих в общежитие, – сказала миссис Флауэрс. – Они не имеют к этому отношения.

К удивлению Бонни, доктор Альперт не стала возражать против того, что они «не имеют к этому отношения». Кроме того, она не спросила, что миссис Флауэрс делает в это время суток в Старом лесу в компании двух молодых девушек. Но то, что она сказало, было поразительнее всего:

– Когда вы начали кричать, мы видели огни. Общежитие рядом, прямо за нами.

Бонни почувствовала, как у Мэтта напрягаются мышцы.

– Слава богу, – сказал он. А потом медленно добавил: – Но этого не может быть. Я ушел из дома Дунстанов за десять минут до того, как мы встретились, а он стоит на другом конце Старого леса. Чтобы дойти до общежития, нужно как минимум сорок пять минут.

– Не знаю, может быть или не может, но мы видели твое общежитие, Теофилия. Там на всех этажах горел свет. Ошибиться невозможно. Ты уверен, что правильно оцениваешь время? – спросила она, обращаясь к Мэтту.

Так, значит, миссис Флауэрс зовут Теофилия, подумала Бонни и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Нервное напряжение становилось невыносимым.

Тут Мередит снова стиснула ее руку.

Иногда Бонни казалось, что между нею, Еленой и Мередит существует что-то вроде телепатической связи. Может быть, это и не было телепатией в прямом смысле слова, но иногда им хватало одного взгляда, чтобы сказать больше, чем в бесконечно долгом разговоре. А иногда – не всегда, но иногда – казалось, что в этой же цепочке находятся и Мэтт со Стефаном. Нет, это не было настоящей телепатией, когда чужой голос звучит у тебя в голове так же отчетливо, как реальный голос звучит в твоих ушах, просто иногда казалось, что парни… настроены на тот же канал, что и девушки.

Просто сейчас Бонни точно знала, что хочет сказать Мередит. Мередит хотела сказать, что перед выходом она выключила свет в комнате Стефана на верхнем этаже, а миссис Флауэрс выключила свет на нижнем. И пусть перед глазами Бонни стоит яркий образ здания общежития, где везде горит свет, – сейчас оно выглядит не так.

Кто-то пытается сделать из нас идиотов – вот что хотела сказать Мередит. А Мэтт находился на той же самой волне, хотя и по другим причинам. Он едва заметно налонился в сторону Мередит, а Бонни стояла между ними.

– Может, лучше пойти к Дунстанам? – сказала Бонни, стараясь, чтобы ее голос звучал по-детски, и от него у любого растаяло бы сердце. – Они просто обычные люди. Они нас защитят.

– Но общежитие сразу за тем подъемом, – твердо сказала доктор Альперт. – И я буду очень благодарна тебе, если ты посоветуешь, как замедлить заражение в ранах Изабель, – добавила она, обращаясь к миссис Флауэрс.

Миссис Флауэрс затрепетала – иначе это никак нельзя было назвать.

– Вот так комплимент. Мой первый совет – как можно скорее промыть раны.

Это было настолько очевидно и настолько непохоже на миссис Флауэрс, что Мэтт сильно стиснул руку Бонни, а Мередит прижалась к ней. «Йа-хууу! – подумала Бонни. – Ну как, есть телепатия, или нет? Значит, это доктор Альперт – источник опасности. Значит, это она нам лжет».

– Хорошо. Значит, идем к общежитию, – хладнокровно сказала Мередит. – А ты, Бонни, не волнуйся. Мы о тебе позаботимся.

– Обязательно позаботимся, – подхватил Мэтт, последний раз стиснув руку Бонни. Это значило: я понял. Я знаю, кто здесь чужак. Вслух он добавил, стараясь, чтобы его голос звучал предельно серьезно: – Идти к Дунстаном все равно не имеет смысла. Я уже рассказал миссис Флауэрс и девушкам – у них дочка ведет себя так же, как Изабель.

– Протыкает себе кожу? – спросила доктор Альперт. В ее голосе звучали удивление и ужас.

– Нет. Просто ведет себя странно. В любом случае, это нехорошее место.

Пожатие руки.

«Я уже давно все поняла, – раздраженно подумала Бонни. – Типа, закрой рот».

– Идите вперед, а мы за вами, – промурлыкала миссис Флауэрс, которая, казалось, трепетала еще больше. – Возвращаемся в общежитие.