Позже, много позже, пресытившиеся и расслабленные, они заговорили друг с другом прерывистым шепотом в то время, как лошади беспокойно двигались в стойлах, встревоженные близостью разгоряченных человеческих существ.

— Знаешь, а ты — чертовски сексуальная штучка.

— Ох, Грег, я больше не могла ждать ни одной минуты.

— Я тоже по тебе скучал.

— Мне казалось, что я умру. Грег, когда я представляла, что ты к ней прикасаешься, мне становилось так тошно.

«И мне тоже», — невесело подумал Грег.

— Это долго не продлится, — сказал он.

— Я так тебя люблю. Что же нам делать?

— Верь мне, детка. Просто верь мне. Договорились? А на другой стороне усадьбы, сидя у костра, Крис почувствовал, как в жарком, влажном воздухе прорастает и расцветает вековая тайна человеческого зла.

— Джилли, чем бы нам развлечь тебя в Эдеме?

Стефани с беспокойством задала этот вопрос, пытаясь разрядить царившую за завтраком атмосферу, которая показалась ей необычно мрачной. Сидевший напротив нее по другую сторону стола Грег, угрюмо нахмурившись, ушел в себя, а Джилли с нервным и рассеянным видом наливала себе черный кофе, не проявляя, однако, ни малейшего желания отведать ни крошки из великолепного завтрака, который приготовила для них Кэти. Стефани забеспокоилась еще прошлым вечером, когда за ужином Грег и Джилли не обменялись друг с другом почти ни единым словом. Глядя на них с вниманием, порожденным любовью и чувством неуверенности в себе, Стефани заметила, что они едва смотрели друг на друга, а если взгляды их вдруг встречались, они поспешно отворачивались один от другого и тотчас же меняли тему разговора. Стефани, будучи неопытной хозяйкой, изо всех сил старалась смягчить атмосферу напряженности, и сейчас все ее прежние опасения вновь всплыли на поверхность. Не зря я боялась, что они не сумеют подружиться, горевала она про себя. Я же вижу, как они стараются, потому что знают, как это важно для меня, но у них ничего не получается. Ее опасения подтвердились, когда Джилли под предлогом головной боли неожиданно рано отправилась спать, а Грег так долго обходил дом и надворные постройки, что было совершенно очевидно, что он, бедненький, просто не может заснуть. Стефани забеспокоилась: «Неужели Джилли уже действует ему на нервы? Она ведь только что приехала!»

— Развлечь меня? — как-то уж очень резко отозвалась Джилли. — Да не волнуйся ты обо мне, Стефани. В Эдеме есть чем заняться. Я сама найду себе развлечение!

Она посмотрела прямо перед собой и без всякой причины рассмеялась.

— Тут можно сколько хочешь плавать в бассейне, вволю гулять по окрестностям, и потом в твоем распоряжении вся библиотека, — сказала Стефани веселым голосом. Но на сердце у нее было тяжело, потому что, хотя она сама и любила Эдем за то, что здесь могла отдохнуть и телом и душой, она сомневалась в том, что все эти занятия будут интересны искушенной Джилли. Но тут ей в голову пришла более удачная мысль:

— И не забудь о теннисном корте. Я такая неумеха, а ведь кто-то должен помочь нашему чемпиону потренироваться!

— Да перестань же ты наконец суетиться, Стефани! — Восторженная любовь на лице Стефани мгновенно сменилась болью и обидой, но Грега это лишь еще больше разгорячило:

— Что с тобой сегодня? Ты хлопочешь над нами, как курица над выводком цыплят! Джилли ведь уже большая, — Стефани заметила, как при этих словах сжались его губы, — пусть она сама разберется, что ей делать!

— Да, конечно, Грег. Я знаю. Я только хотела… — Она замолчала, не договорив фразу до конца.

Грег посмотрел на нее с неприязнью. Вот она сидит перед ним, уставившись на руки, сложенные на коленях. Господи, до чего же она похожа на школьницу и уж никак не на взрослую женщину. Поближе узнав Стефани здесь, в Эдеме, где она могла вести себя совершенно естественно, быть самой собой, Грег впервые увидел, насколько Стефани неопытна и наивна, и от этого он был далеко не в восторге. Ему пришлось потратить столько сил, чтобы пробиться в мир богатства, роскоши и привилегий, что у него вызывал тихую ярость всякий, кто получил все это на тарелочке с голубой каемочкой и не пожелал всем этим пользоваться. Она ведь могла бы быть в числе первых лиц высшего света, думал он презрительно. Но теперь-то он понимал, что у нее для этого нет необходимых качеств. Ему придется отказаться от мысли, которую он лелеял до женитьбы, о том, что сумеет сделать из нее женщину, достойную быть супругой Грега Марсдена, — изящно-элегантную, любезную светскую даму. Крах этой мечты он воспринимал как личное оскорбление и не видел никакой возможности простить Стефани.

Полный возмущения, он посмотрел через стол на Джилли. Вот какой должна быть женщина: решительной, уверенной в себе, яркой и сексуальной — да, да, сексуальной! Ценой огромного усилия Грегу удалось удержаться от улыбки и сохранить на лице обиженно-раздраженную гримасу. Даже небрежно одетая в домашний халат в этот ранний час, притом что ее лицо, лишенное всякой косметики, освещал яркий солнечный свет, она выглядела потрясающе. Он стал внимательно наблюдать за тем, как она отщипывает от булочки маленькие кусочки и кладет их в рот. Глядя на ее нетерпеливые пальцы и живые, подвижные губы, за которыми поблескивали белые зубки, он ощутил приятное волнение. Джилли подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Между ними пробежала искра, но Грег, из предосторожности взглянувший на Стефани, тотчас же подавил ее в себе. Стефани по-прежнему сидела, уставившись на свои руки, и Грег почувствовал прилив злости — на себя за то, что он ведет себя как школьник, который боится, что ему влетит за озорство, и на нее за то, что теперь у нее в руках был хлыст, которым она могла его погонять. «Черт бы побрал тебя, Стефани, — подумал он, и сразу же вслед за этим:

— О, если бы мне не нужно было ублажать тебя своими ласками». Стефани тем временем решила поменьше думать о своих обидах и побольше о любимом муже и любимой подруге. — Простите, если я огорчила вас своей суетливостью, — сказала она, широко улыбаясь. — Но я все же думаю, вы вполне могли бы сыграть в теннис друг с другом и получить от этого гораздо больше удовольствия, чем от игры со мной. Может быть, вы сходите и поиграете прямо сейчас, пока еще не слишком жарко?

Дни шли за днями, и к облегчению Стефани отношения между Грегом и Джилли, казалось, стали улучшаться. Положения, однако, это почти никак не исправило. Стефани не могла не видеть неловкости, возникавшей, когда все трое собирались вместе, не могла не замечать внезапных периодов молчания, взглядов исподтишка и напряженной атмосферы. Она винила себя за то, что ей никак не удается их сблизить. Поэтому она решила всячески стараться, чтобы Грег и Джилли как можно больше времени проводили вместе и таким образом получше узнали друг друга. Как же она обрадовалась, когда стала замечать, что, возвращаясь после игры в теннис, с прогулок пешком или на автомобиле по усадьбе или по красивым уголкам в ее окрестностях, они всегда держались друг с другом веселее и свободнее, чем обычно. И только в ее присутствии они начинали вести себя натянуто и чопорно. Со свойственным ей самоуничижением Стефани вовсе не находила это странным. Вполне естественно, что в компании двух таких ярких, привлекательных и интересных людей, как Джилли и Грег, неуклюжей и скучной Стефани приходится быть третьим лишним: эта роль была ее участью всю жизнь.

Кое-что, однако, ее немало озадачивало, — нечто, мучившее ее во мраке бессонных ночей и не находившее объяснения. Например, она знала, что Грега, в отличие от нее, совершенно не интересовали живущие в Эдеме аборигены. Ей пришлось примириться, хотя и не без сожаления, с тем, что он не желал тратить время на знакомство с их образом жизни и на попытки приобщиться к их мудрости. Но теперь у него стала появляться самая настоящая ненависть, совершенно необъяснимая с точки зрения здравого смысла. Как-то однажды Грег и Стефани собрались покататься верхом после того, как Джилли заявила, что новобрачным следует больше времени проводить вместе, иначе она будет чувствовать себя как кукушка в чужом гнезде. Стефани попросила Криса приготовить для них лошадей. В условленное время они вышли из дому и отправились на другой конец конного двора, где их ждал Крис с Кингом, этим громадным вороным жеребцом, который в руках Криса вел себя с обманчивой сдержанностью, а рядом стоял Сэм и держал под уздцы длинноногого гнедого коня, выбранного Грегом для своих прогулок. Было чудесное утро, безлюдные просторы вокруг усадьбы так и манили прокатиться по ним, и Стефани была на седьмом небе от мысли о том, что следующие несколько часов Грег проведет с ней одной. Но. когда она приняла своего коня из рук Криса и стала садиться в седло, ее приподнятое настроение неожиданно развеял раздраженный голос Грега:

— Какого черта ты тут глаза таращишь?

Стефани встревоженно оглянулась через плечо.

Крис спокойно стоял позади нее и смотрел на Грега безразличным взглядом.

— А ты, ублюдок! Ты куда уставился? Непонятно почему Грег обратил теперь свой гнев на Сэма, хотя тот тоже просто неподвижно стоял рядом с лошадью.

— Эй, вы, двое, ступайте работать! Лентяи, бездельники, только и знают, что весь день прохлаждаются да глазеют по сторонам…

— Грег! — Если бы речь шла о самой Стефани, она ни за что не решилась бы возразить Грегу, которому было достаточно нахмуриться, чтобы вызвать у нее тревогу и страх. Однако молча слушать, как в ее присутствии поносят двух ее друзей, было свыше ее сил. Прильнув к шее своего коня, Стефани тихо заговорила с Крисом на языке аборигенов; она извинилась перед ним за происшедшее и сказала, что подобное больше не повторится. Хотя в его взгляде она, как всегда, увидела дружеское расположение и понимание, в нем было что-то такое, что осталось загадкой для Стефани. Может быть, это была жалость? Сэм, обычно гораздо более разговорчивый, чем его брат, тоже отчужденно молчал. — Ты готова, Стефани?

Этот вопрос, который прозвучал скорее как приказание, донесся до нее с дальнего конца двора, куда Грег отъехал с надменным видом, пока она разговаривала с Крисом и Сэмом. Торопливо попрощавшись с ними, Стефани поспешила вдогонку за Грегом, и они вместе выехали за пределы усадьбы. Грег в полном смятении отчаянно пытался привести в порядок свои мысли. В тот момент, когда он садился на коня, он случайно взглянул поверх лошадиной холки на лицо Криса. Их взгляды встретились, и Грег увидел в его глазах нечто весьма его смутившее. «Он знает! — мелькнуло в голове Грега. — Этот ублюдок все знает о нас с Джилли!» Он не стал тратить время на раздумья о том, откуда Крису стало все известно. Хотя он и был горожанином, Грег, как и все австралийцы, знал о необычном даре аборигенов и их сверхъестественной проницательности и интуиции. Малоприятные мысли Грега, которые сейчас так внезапно заполнили его сознание, были сосредоточены вокруг одного единственного вопроса: а скажет ли он об этом Стефани?

В том, что пока он ей еще ничего не сказал, Грег был совершенно уверен. Надо все обдумать не спеша, сказал он себе, пытаясь подавить нарастающую в нем панику: ей ведь ничего еще не известно. Та Стефани, что он знал в Эдеме, ни за что не смогла бы вести двойную игру, с которой вполне справляются некоторые женщины, скрывая, что им известно о неверности мужа, и стараясь вести себя так, как будто ничего не случилось, чего бы им это ни стоило, в надежде, что его любовь в конце концов возвратится. Нет, Стефани по-прежнему безумно его любила, и эту любовь пока ничто не поколебало. Грегу, однако, впервые пришла в голову мысль о том, что все вдруг может измениться. Будучи любителем пользоваться всяким удобным случаем, Грег именно так воспринимал и Джилли, потому что она вовремя подвернулась под руку. До сих пор он и не задумывался о том, что эта связь, которая для него была случайным, хотя и чертовски приятным романчиком, может всерьез угрожать его положению. Теперь же он ясно понимал, что такую связь, которой он сам не придавал почти никакого значения, Стефани восприняла бы совершенно иначе. Для нее это было бы единственным, чего она не смогла бы ему простить. Он был уверен, что из-за своей сумасшедшей любви к нему, она закрыла бы глаза почти на все, что произошло бы по его вине, от потери белого «роллс-ройса» до банкротства «Харпер майнинг». Был он уверен и в том, что любая другая неверность сошла бы ему с рук. Но эта, когда он, не успев взять на себя брачные обязательства, нарушил их, да еще с ее лучшей подругой: от какой женщины можно ожидать, что она простит этот классический вид измены?

Грег почувствовал, как у него сзади на шее выступил липкий холодный пот. Буквально только что он наслаждался своей воображаемой безопасностью, а теперь вдруг он оказался перед возможностью полного краха. «Если Стефани узнает… — Риск, который до сих пор придавал особую остроту его тайным шалостям с Джилли, теперь откровенно пугал его. — Чтобы теперь все потерять… — Грег знал Стефани всего несколько недель, даже не несколько месяцев, но он уже привык к роскоши, которую ему принесли ее богатство и образ жизни. — Что же будет, если он снова всего этого лишится?» Обливаясь потом, он отогнал от себя страх и попытался сосредоточиться на мыслях о том, как ему выбраться из ловушки, в которую он сам себя загнал. Стефани тем временем не раз уже украдкой посматривала на Грега тревожным взглядом, надеясь вывести его из этого состояния мрачного самокопания, в котором он сейчас пребывал.