Когда первые лучи зари прокрались в спальню Макса, Тара проснулась сразу же. Выскользнув из огромной дубовой постели, она оставила спящего в ней мужчину, даже не взглянув на него, и вернулась в свою комнату по соседству. Она быстро оделась и так же бесшумно, как и пришла, отправилась на кухню. В руке она сжимала маленькую бутылочку, которую достала из своей косметической сумочки. Она открыла буфет и достала из него заветную бутылку хереса, которую Кэти там хранила. Тара осторожно перелила содержимое своей склянки в бутылку, тщательно взболтала и понюхала. Как она и надеялась, терпкая густая консистенция пахучего дешевого хереса абсолютно поглотила следы снотворного, которое она туда добавила. Наконец-то она нашла применение лекарству, которое Дэн когда-то дал ей на Орфеевом острове. Она знала, что Кэти ближе к полудню приложится к своему спиртному. Так что, когда ее план достигнет кульминационного момента, Кэти будет крепко спать и не помешает.

Бросив бутылочку в мусорный ящик, Тара взяла самый большой поднос и прошла в гостиную, где на буфетной стойке стояли бутылки виски, бренди и портвейна. Осторожно, чтобы бутылки не зазвенели, Тара погрузила их на поднос и отнесла, надрываясь от этой тяжести, через кухню в кладовую, где она поставила поднос на пол, заперла дверь, а ключ положила в карман. Никто туда не попадет, подумала она с удовлетворением, а когда Джилли проснется и протянет руку за стаканом, без которого она теперь не обходилась ни дня, его там не окажется.

Затем она нашла блокнот и карандаш и написала записку.


«Утро такое прекрасное, что я взяла Кинга и отправилась покататься до Девилс-Рок. Не буди спящих красавиц. Вернусь к обеду.

До встречи».


Она взяла свои перчатки для верховой езды и хлыст и, выйдя из дома через заднюю дверь, отправилась на служебную половину. Там она просунула записку под дверь Кэти и пошла через двор к конюшне. Она не удивилась, увидев, что Крис терпеливо ждет ее в деннике Кинга, седло и упряжь лежали рядом на полу. Они вместе почистили Кинга и, Тара впереди, Крис и Кинг за ней, вышли из конюшни. Кэти крепко спала после поездки верхом накануне, звук лошадиных копыт во дворе не разбудил ее по-настоящему. Она решила, что это Эффи отправилась на свою утреннюю прогулку верхом, ведь это был звук, который она слышала каждое утро, когда Стефани еще жила в Эдеме. Необязательно еще вставать. Она лежала и прислушивалась к звуку удаляющихся копыт с глубоким удовольствием, а потом снова прикорнула до того времени, когда надо уже будет вставать по-настоящему.


Как и всегда, первая ясная мысль, которая приходила к Грегу Марсдену утром, была о нем самом. «Ты добился своего, приятель, — его эхо мурлыкало, как толстый кот, — ты победил». Наслаждаясь самолюбованием, он принялся вспоминать события минувшей ночи, лениво проигрывал в памяти все свои действия и поведение Тары. Он не спеша думал о ее теле, ее груди, ее бедрах и темном треугольнике волос в низу живота. Мысленно он перевернул ее и взял ее сзади, и его член, всегда доставлявший ему проблемы по утрам, начал пульсировать, требуя удовлетворения. Он любил секс по утрам больше, чем в любое другое время. Он властно протянул руку, чтобы притянуть к себе Тару. «На этот раз, — подумал он, — я научу ее словам, сопровождающим любовные утехи».

Как только его протянутая рука встретилась с холодным пространством там, где должно было лежать теплое тело Тары, Грег понял, что его провели. Почему, как она посмела бросить его таким образом? Он сразу же понял, что она не в ванной, не выскользнула, чтобы приготовить ему сюрприз, не впорхнет сейчас в комнату в своем очаровательном неглиже, неся поднос с апельсиновым соком, дымящимся кофе, булочками и шампанским, чтобы отметить их ночной любовный ритуал. Он помрачнел и выскочил из постели, мгновенно придя в состояние огромного тигра, готового к убийству.


Солнце было уже высоко в небе. Сэм, который в это время спиливал засохшее дерево, очень беспокоился о Кэти. Она настаивала, чтобы верхние ветки, которые он обрубил, они оттащили в сторону и порубили на поленья. Это была изнурительная работа, а Сэму закон его предков предписывал почитать старших, это была священная обязанность. Он неоднократно пытался деликатно остановить ее.

— Предоставь это мне, Сэм, — сказала она, тяжело дыша от напряжения, — конечно, я могу это сделать. Я слишком стара и жилиста, чтобы у меня случился сердечный припадок… да и работы… много … так уж позволь мне… понадоедать тебе тут.

На самом деле, Кэти в это утро была снедаема беспокойством, от которого можно было избавиться только тяжелой физической работой. Удовольствие, которое она получила, услышав, как Тара поскакала на прогулку рано утром, испарилось, когда она прочла записку. Зачем бы Эффи надо было отправиться к Девилс-Рок? Дорога туда и обратно занимала не меньше целого дня. Туда никто никогда не ездил один. И хотя Стефани раньше всегда знала все дороги, все пути в округе, сможет ли она не заблудиться после такого долгого отсутствия? Если она или лошадь погибнут там, даже косточек их никогда не найдут.

Кэти также пришло в голову, что из-за усталости и возбуждения предыдущей ночи она не рассказала Таре о разговоре между Грегом и Джилли, который она подслушала. Она так была преисполнена радости, когда Тара почти созналась, что она и Эффи — одно и тоже лицо, что совсем забыла поделиться с ней откровениями, которым стала невольным свидетелем, когда, проходя через холл, услышала голоса тех двоих, что бросали друг другу обвинения и оскорбления. «Старая дура», — ругала она себя почти в слезах от огорчения. Но что она могла поделать? Ничего, только ждать, когда Эффи вернется, и тогда ей все рассказать. Теперь это был вопрос, как прожить день и дождаться ночи, а еще постараться быть рядом с Сэмом при Греге. Она не забыла его лица, когда он вошел в кухню и услышал ее попытки связаться с Пайн-Крик по рации, не забыла она также и того, что Грег вывел рацию из строя, чтобы они были отрезаны от внешнего мира.

— Доверяй мне, — сказала Эффи.

Ну что ж, она была уверена, что у Эффи есть какой-то план. «Она выведет тебя на чистую воду, — говорила она мысленно Грегу, — и тебе придется встать рано утром, чтобы поймать Кэти Басклейн, негодяй».

— Кэти! — Резкий голос Грега прервал ее раздумье и заставил ее испугаться, несмотря на все ее храбрые мысли. — Где ты? Черт возьми, я тебя всюду ищу!

Даже в лучах яркого полуденного солнца он был бледен от едва сдерживаемой ярости. Кэти не хотелось встречаться с черным гневом в его взгляде.

— Где мисс Уэллс? Ну, где она?

— Она уехала перед завтраком. Она велела мне не будить вас.

— Куда она поехала?

— В Девилс-Рок, верхом.

— Девилс-Рок? — его голос дрожал от гнева. — А откуда, интересно, она узнала о Девилс-Рок?

— Это… я ей рассказала, — на ходу выдумала Кэти.

— Что за идиотизм. Туда добираться три или четыре часа. Она может заблудиться. Она может… — Его ум отказывался принимать эту страшную возможность. Он повернулся к Кэти. — Если что-нибудь случится с ней… — Он оставил угрозу, повисшей в воздухе, потом повернулся и быстро пошел назад.

Кэти вдруг почувствовала себя очень старой и очень больной. Сэм, с сочувствием поглядевший на маленькую женщину, увидел, как она пошатнулась, будто сейчас упадет. Он быстро спустился с дерева и взял ее под руку, чтобы поддержать. Она с благодарностью оперлась на его мускулистую руку и подняла к нему свое маленькое сморщенное лицо.

— Помоги мне добраться до дома, Сэм. Мне что-то нехорошо.

Они медленно вернулись в дом, Сэм довел ее до кухни и усадил. После ужасной жары на улице Кэти почувствовала себя лучше. Но она не собиралась предоставлять свое выздоровление только природе.

— Мне нужно что-нибудь выпить, — сказала она Сэму, — просто чтобы успокоить нервы. Видишь, вон там, в буфете? Дай мне, пожалуйста, ту бутылку и стакан…

И уже не первый раз за утро она приложилась к хорошей порции своего любимого лекарства.

Глава двадцать третья

— Крис! Где ты, черт тебя подери? Крис!

Почти вне себя, Грег метался по Эдему и около конюшен, вопя, чтобы Крис пришел и помог ему оседлать одну из лошадей. Он не мог перенести, что Тара снова сбежала от него, каждая жилочка его хищного тела была настроена на погоню. Он должен найти ее.

— Крис!

Он вбежал в конюшню, но аборигена там не было. Грязно ругаясь, Грег в безумной спешке нашел седло и уздечку, выбрал одну из самых резвых лошадей и оседлал ее. Затем он вывел лошадь и вскочил в седло.

К величайшему раздражению, он вдруг заметил Криса, который легкой походкой пересекал двор со своим обычным спокойствием и бесстрастием.

— Кристофер! Пойди сюда!

Изменив направление, абориген спокойно подошел к нему и остановился у его стремени.

— Ты знаешь, куда отправилась Тара? В каком направлении?

Крис пожал плечами.

— Ну, далеко она уехать не могла. Какую лошадь она просила у тебя оседлать для нее?

Крис молча уставился на Грега своими большими лучистыми глазами.

— Ты что, хочешь сказать, что… нет, не может быть! — Грег изменился в лице. Спрыгнув с лошади, он бросил поводья Крису и бросился назад в конюшню. В конце блока он увидел то, чего не заметил прежде: дверь в денник Кинга стояла открытой и жеребца в ней не было. Взревев, Грег повернулся и бросился назад на залитый солнцем двор.

Крис все еще стоял там, где его оставил Грег, небрежно держа в руках поводья лошади. Швырнув в него свой тяжелый хлыст в убийственной ярости, Грег набросился на аборигена.

— Ты, чертов идиот! Никто не ездит на Кинге!

Приблизившись, он поднял хлыст, чтобы ударить Криса по лицу и по телу. Но Крис бесстрашно ухватил его за руку и удержал от удара. Грег почувствовал на своей руке стальные клещи. С воплем ярости Грег сбросил руку Криса, выхватил у него поводья и вскочил в седло. Оставив Криса, он пришпорил коня и помчался вперед. Перескочив через ограду, чтобы не терять времени в воротах, и завернув за большой сарай, который служил ангаром для их легкого самолета, он промчался вдоль боковой стены дома по длинной дорожке и дальше в открытое безлюдное пространство.

Вдруг он увидел Джилли, бежавшую по направлению от дома наперерез ему.

— Мне нужно поговорить с тобой! — прокричала она резким голосом. — Я тебя всюду искала.

Она бежала вперед, как слепая, будто хотела броситься на скачущую лошадь.

— Какого черта тебе еще нужно, ты, грязная сука?

— Я видела вас прошлой ночью! — Ее разбитое лицо горело каким-то извращенным торжеством. Ему захотелось размолотить его всмятку. — Ты не знал, да? Даже не подумали занавески задернуть в своих страстях. Тебе и в голову не пришло, что кто-то может прогуливаться ночью на веранде. А я все видела. Я видела, как ты занимался с ней любовью.

— Ты больна, Джилли, — сказал он со спокойствием, которого на самом деле не испытывал.

— Больна, да? Посмотрим, как ты заболеешь. — Она постепенно приходила в безумное состояние. — Тебя стошнит, когда я тебя трахну. Я иду в полицию. Мне теперь на все наплевать. Тебя нужно казнить. Как бы мне хотелось, чтобы тебя повесили, чтобы тебя сожгли на медленном огне. Я хочу видеть, что ты страдаешь так же, как ты меня заставил страдать, гореть в аду. О'кей? И я уж добьюсь, чтобы тебя засадили до конца жизни. И ты больше никогда не увидишь ее.

«Никогда не видеть Тару…» — Тьма поднялась в нем, и он закричал, сам не узнавая своего голоса:

— Убирайся отсюда!

Увидев вдруг в его глазах, что он способен убить, Джилли повернулась и убежала. Как охотник, идущий по следу лисы, он бросился ее преследовать. Она рванула вдоль боковой стены ангара, слыша за собой ужасающий грохот подков, пока наконец ей не удалось проскользнуть в проход между двумя строениями, такой узкий, что лошадь не смогла бы там пройти, и добраться до безопасного места в закрытом дворе. Но когда она остановилась, чтобы перевести дух, к ее ужасу, лошадь и всадник перелетели через ограду во двор, огромная тень, как чудовищный кентавр, закрыла солнце. С воплем ужаса Джилли побежала, ища укрытия, ее легкие пересохли и, казалось, вот-вот лопнут, а в ушах раздавался топот металлических подков.

Грег испустил громкий вопль, ноздри его уже предвкушали запах ее крови. Как гончая, преследующая зайца, он не давал ей уйти в сторону, пока она не остановилась с визгом и рыданиями и не могла больше бежать. Она мысленно уже представляла себе, как железные подковы лошади разрывают ткань ее платья, ломают кости, топчут, сплющивают ее тело. Она упала, и с победным криком Грег поехал на нее.

Для Грега это уже была не Джилли. С тех пор, как ее опрометчивая угроза пробудила темные силы в его душе, он уже не думал о ней как о человеческом существе. Он даже не испытывал к ней нормальной человеческой ненависти. Она стала для него червяком, паразитом, которого нужно уничтожить, потому что она встала между ним и его погоней за Тарой. Направив лошадь прямо на нее и безжалостно подгоняя животное ногами, он ехал прямо на поверженное в пыли тело и дальше на широкое пространство двора за ним.