— Терпение, сын мой, — тихо произнесла мать-настоятельница. — Молите Бога, чтобы в трудную минуту он послал вам терпение.

Терпение! Том завыть был готов. Как только он выдержал эту ночь, которая показалась ему самой длинной в жизни! Едва он добрался до гостиницы и снял комнату, выяснилось, что ни заснуть, ни даже усидеть на месте он не может, хотя уже несколько дней, а то и всю неделю даже не ложился. Короткой прогулки вполне хватило, чтобы ознакомиться с Клонкарри, небольшим городком, притулившимся прямо у шоссе. Ему было нечего читать и нечего делать. Опасаясь оскорбить монастырь запахом алкоголя, он даже кружки пива не выпил. Он считал часы, лежа на жесткой кровати, стараясь не думать о Саре, и нетерпеливо дожидался утра.

И вот теперь он предстал перед женщиной, у которой могли быть ключи к тайне, — и проблемы его умножились тысячекратно. Сестре Агнес было больше девяноста лет, и она была уже старухой, когда его сюда привезли младенцем. Сейчас она была маленькой и высохшей, как кузнечик, ей хватило бы половины монастырской койки, где она лежала, плотно завернутая в одеяло.

— Сестра Агнес теперь проводит большую часть времени в постели, — предупредила Тома мать-настоятельница. — Иногда она забывается, потом снова приходит в себя. Так что будьте готовы к этому.

Неожиданно старая монахиня снова заговорила высоким тонким голосом, глаза были все еще закрыты.

— Был младенец, его привезли издалека, из Эдема. О, это был чудесный ребенок. Его привез крупный мужчина, его звали Мак… Мак…

— Макмастер, — подсказал Том.

— Макмастер. Вот-вот. Он самый. Он не хотел оставлять ребенка. Но ему пришлось. Потом он уехал… — Сестра Агнес снова надолго замолчала, и Том бросил умоляющий взгляд на мать-настоятельницу. Та предупреждающе покачала головой. Том не осмелился перечить ей.

Так же внезапно, как замолчала, монахиня заговорила вновь:

— Потом он вернулся. Он хотел взять ребенка. Очень хотел. А ты кричал в яслях. Вот мы и отдали ему тебя.

— Отдали ему меня? Так я, что… — Том едва выговорил слова от волнения, — я был не тот, кого он привез?

Снова нестерпимая по продолжительности пауза.

— Тот умер. Ребенок из Эдема умер. Но этот мужчина и его жена так хотели его. А тебе была нужна семья. Матерью твоей была молодая ирландка, приехавшая сюда с побережья. Она была сиротой и умерла родами — бедное создание… такая юная.

— Сестра! — требовательно проговорила мать-настоятельница. — Ее имя?

— Кэллаган.

— Благодарю вас, сестра. — Ее широкое лицо осветилось победной улыбкой, она увлекла Тома из кельи и плотно прикрыла дверь.

— Больше нам сейчас ничего не нужно, — сказала она. — И не стоит более утомлять сестру Агнес, выспрашивая подробности. Впоследствии мы все запишем в графу, где значится имя вашей матери.

— Моя мать… — Том все еще никак не мог осознать случившегося.

— Боюсь, судя по отзывам, мы мало чего хорошего можем сказать о ней, — строго сказала мать-настоятельница.

— Это не имеет значения. У меня есть мать. — Доброе, любящее лицо Рины встало у него перед глазами. — И коль скоро это не Стефани Харпер, мне нечего больше желать.

Глава тридцать девятая

— Сорок два процента! — Деннис с раздражением стукнул кулаком по столу и повернулся к остальным.

— Так это же хорошо, Деннис, — сказала Сара с вымученной бодростью.

— Вовсе нет, Сара, — мрачно вставила Стефани. — Эта цифра повторяется уже три дня подряд.

— Мы не прибавляем, — заметила Касси, просматривая сложные данные, выдаваемые ее компьютером. — Ясно, что свободный рынок мы подмели дочиста…

— Добавьте еще акции пайщиков, симпатизирующих компании, на которые мы не рассчитывали, — перебила Сара, желая быть справедливой.

— Но всего этого недостаточно! — взорвался Деннис. — Мы можем считать и пересчитывать до посинения. Но это ничего не дает!

— Так что же дальше? — Сара изо всех сил старалась сохранить хладнокровие. — Мы что…

— Нет, еще не проиграли, — решительно сказала Стефани. — Во всяком случае, пока не проиграли. Я не собираюсь от вас ничего скрывать. Дела выглядят не лучшим образом. Но у меня еще есть в запасе один, нет, два патрона. И если уж нам суждено пойти ко дну, то только после того, как мы полностью отстреляемся.

Касси оказалась единственной, кто выдавил хоть подобие улыбки.

— Ну конечно, — глухо сказала она.

Стефани посмотрела на угрюмые лица.

— Вторая половина дня свободна, — решительно объявила она. — Отправляйтесь куда-нибудь, хоть на рыбалку, что ли. А я еду в Сидней.


Бледный свет осеннего солнца золотил мост и отбрасывал блики на потрясающее по красоте здание Оперы.

Высоко над ним Джейк стоял у окна своего кабинета, прижимая к уху трубку, в которой звучал отрывистый голос брокера:

— Она готова, тут никаких сомнений нет.

«Готова… знал бы он только».

— Она застряла на сорока двух — с утра никакого движения.

— И не осталось неучтенных акций.

— Точно.

— Ладно, спасибо за звонок.

— Вы вроде не очень-то рады.

— Ну как же, рад. Танцую джигу на столе.

— Тут, знаете ли, вас с тыла очень прилично поддержали.

— Знаю, знаю, — мягко сказал Джейк. — Весьма признателен. Вы отлично поработали.

— Рад слышать это, — уже более довольно сказал брокер. — Всегда к вашим услугам. — Он повесил трубку.

Джейк тоже. Если это победа, почему же он чувствует себя побежденным? Или он уже дошел до такого состояния, когда не может отделить одно от другого? На столе зажужжал селектор:

— Мистер Сандерс?

— Я занят, Хилари.

— Но, мистер Сандерс… — Он отключился и вернулся к окну. К его удивлению, кто-то вошел в кабинет. Яростно обернувшись, чтобы выставить непрошенного визитера, Джейк встретился глазами с той, чей образ не давал ему покоя днем и преследовал ночью. Рот у него открылся, но с губ не слетело ни единого слова.

Стефани рассчитывала захватить его врасплох. Но ее доброе сердце дрогнуло, когда она увидела, как сильно он побледнел и как застыли глаза, словно перед ним явился призрак.

— Привет, Джейк, — сказала она, вкладывая в голос больше теплоты, чем предполагала. — Я решила перенести боевые действия на территорию противника.

— Прошу… — Он с видимым усилием взял себя в руки. — Присаживайтесь.

— Нет, это не светский визит. Вам известно, что я выигрываю?

Он заставил себя удержаться от язвительной усмешки:

— Вот странно, а мой брокер только что сообщил мне нечто прямо противоположное. Боюсь, вам еще далеко до возвращения в этот кабинет.

— Вы бы поступили разумно, просто отдав его мне, — невозмутимо продолжала она. — Я пришла, чтобы предложить вам выгодную сделку. Я выкупаю ваши акции по самой высокой цене. Таким образом, вы уйдете, сохранив достоинство. Просто возьмете деньги и уедете.

— А как насчет моего предложения? — тихо спросил он. — Вы обдумали его?

— Насчет какого предложения? — саркастически спросила она. — Что вы имеете в виду: кровать или президентский пост? К тому же не забывайте, я замужем.

— Но ваш муж не может дать вам « Харпер майнинг».

— Он может дать мне столько, что вам и мечтать не приходится. И дело тут совсем не в деньгах.

Джейк горестно понурился:

— Стефани, я же много раз говорил вам: я готов отдать вам компанию. В любой момент — только скажите. Но я не продам вам ее. Понимаете?

Она вспыхнула, подняла голову, но ничего не сказала.

— Такой опытной деловой женщине, как вы, следовало бы лучше разбираться в арифметике, — продолжал он, испытывая желание сделать ей больно, очень больно. — Вам не сделать пятьдесят один процент из сорока двух. А акций на рынке больше нет. И вам не вернуть «Харпер майнинг», если только… вы не примете моего предложения. В той или иной форме.

Они стояли у окна, чувствуя, как накаляется атмосфера. Она повернулась к нему.

— И это ваше последнее слово? — вспыхнула она.

— Да.

— Ну, так вот мое! — Она размахнулась и дала ему несильную, но чувствительную пощечину. — Можете считать, что победили меня, — воскликнула она, — но я никогда, ни за что не уступлю вам. Идите вы к дьяволу, Джейк Сандерс! — И с этими словами она выбежала из комнаты.

Джейк задумчиво потрогал щеку. Она все еще горела от удара. Он улыбнулся. Не на это он надеялся. Но все же — что-то. Улыбаясь все шире, он потер щеку, на которой остались следы, доказывающие, что Стефани Харпер относится к нему далеко не безразлично. Теперь, если только удастся как-нибудь перевести эту злость в энергию чувства… И когда победа будет достигнута, он уж как-нибудь найдет способ решить дело, иначе он не Джейк Сандерс.


Листья один за другим медленно опадали с деревьев, вышивая узор на зеленых лужайках, гравиевых дорожках и чисто прибранных могилах. Смотритель кладбища, ворча что-то под нос, вел свою повседневную борьбу с природой, чтобы поддержать хоть какой-то порядок. Вполне понятно, что иным участкам он уделял больше внимания, другим — меньше. Но за одним он ухаживал с особенным тщанием — за это ему очень щедро платил один бледнолицый незнакомец.

Скоро наступит вечер. Смотритель как раз вынимал лопату, щетку и грабли, когда у ворот мягко притормозил черный лимузин. В этом не было ничего удивительного. Именно в такие дни и почти всегда в такое время незнакомец здесь и появлялся. Смотритель поспешно поднял инструменты и постарался, чтобы было видно, как прилежно он трудится — словно это единственная могила на целом кладбище.

Приблизившись, незнакомец нетерпеливым жестом отослал смотрителя и надолго застыл у могилы, погруженный в свои мысли. Наконец он разогнулся, что-то коротко сказал смотрителю, протянул ему крупную купюру и пошел прочь.

Подождав, пока машина завернет за угол и вольется в поток, мчащийся к городу, из такси, незаметно стоявшего неподалеку, вышла женщина и двинулась к кладбищенским воротам. Смотритель был только рад разогнать скуку разговором о таинственном незнакомце. Он повел женщину к могиле, за которой столь тщательно ухаживал. Не веря глазам своим, Олив прочитала:


ГРЕГ МАРСДЕН

Умер 12 июля 1978 года

Люблю и помню.


— Кто это был? — порывисто обернулась она к собеседнику. — И кто ему покойник, он сказал вам?

— Конечно, — оскорбленно ответил смотритель. — Сразу сказал. Это его брат.


Стефани уходила из «Харпер майнинг» в удивительно приподнятом состоянии духа. Ее не сразил отказ Джейка продать свои акции — она на это и не рассчитывала; но в то же время и не могла при нынешнем кризисном состоянии дела пренебречь таким шансом. Да, эта встреча придала ей энергии — уже не впервые, отметила она про себя, — и она чувствовала себя готовой к последнему броску, который решит исход сражения в ту или иную сторону.

Но перед завершающей партией с Джейком следовало сделать еще одно дело, с которым, как она теперь видела, давно следовало покончить. С мрачной решимостью она свернула в сторону Элизабет-Бэй. После того, что Касси сказала ей о продолжительном романе между Джилли и Джейком, уже не оставалось места для иллюзий по поводу сестринских чувств Джилли, Пора раскрывать карты. «Остается надеяться, — подумала она, готовясь к встрече, — что я во всеоружии. Впрочем, сейчас выяснится».

— Стефани! — Как обычно, Джилли приветствовала ее с преувеличенной радостью и проводила в гостиную. — Какой замечательный сюрприз!

— Не думаю, — ровно ответила Стефани. — Вряд ли тебе понравится то, что я скажу. Да и не хотелось бы мне говорить, но иного выхода нет.

Джилли вся подобралась. Сначала Джейк, теперь Стефани — да что же это такое происходит?

— Ко мне приходила Касси Джонс, — продолжала Стефани. — Она рассказала мне о ваших отношениях с Джейком, об акциях, которые ты ему передала, — словом, все рассказала. Притворяясь сестричкой, ты наносила мне в спину удар за ударом. И это благодаря тебе я оказалась в таком жутком положении.

— Ты права! — Джилли вспыхнула, даже и не пытаясь оправдаться. — Я и сама собиралась тебе все рассказать. Хотела, чтобы ты оценила по достоинству… мое рукоделие. — Она злобно хихикнула.

— Твое что?

— Мой гениальный план. Все было продумано. На это ушло семь лет — семь лет.

Стефани никак не могла понять:

— Ты что же, хочешь сказать, что задумала все это в тюрьме?

— А что еще мне было там делать? — Джилли обезоруживающе улыбнулась. — Ты ведь не знаешь, каково это, когда тебя день и ночь не оставляют в покое. Остается много времени для размышлений.

— Но я-то здесь при чем?

— О, ты, — Джилли мечтательно посмотрела на нее. — Только ты и не дала мне сойти с ума. Чистая ненависть — вот что поддерживало мои силы. Она давала… созидательную энергию — понимаешь, о чем я говорю?

— Но когда выяснилось, что мы сестры… — в отчаянии проговорила Стефани.

— Я еще больше тебя возненавидела! За все то, что досталось тебе, а должно было быть моим! И Макса я ненавидела тоже. Гнусный старый эгоист! Удочерить девчонку — ничего не давать ей в жизни, а потом, словно гранату, швырнуть ее имя в завещании — и вот мирись с этим.