— На скотный двор больше не лезь. — Она повернулась, собираясь возразить, но он поспешно добавил: — Там тебе нечего делать.

— Но я хотела бы пофотографировать. — Скай с вызовом вскинула подбородок. — Клянусь, я не буду путаться под ногами. И в обморок не упаду. В последнее время я чувствую себя гораздо лучше. Тошнота прошла…

— Нет.

— Нет? — возмутилась она. — Послушай, я знаю, что ты здесь хозяин и господин, но…

— Вот именно, — спокойно подтвердил он. Скай чуть не задохнулась от негодования. — И потому я запрещаю тебе приближаться к скотному двору. «Сюрпризы» мне больше не нужны.

— Но ведь это была чистая случайность, один шанс из тысячи. В стаде, которое вы пригнали, наверняка одичавших быков считанные единицы. Разве нет?

— Дело не в этом. Если бы ребята не дурачились перед объективом, они заметили бы того выродка сразу же, как он выскочил из зарослей и понесся на тебя. И здесь то же самое: только начни вертеть перед ребятами фотоаппаратом, они забудут про работу и станут рисоваться, думая только о том, как бы произвести на тебя впечатление. Я не могу позволить, чтобы они отвлекались.

— Я уверена, они не будут…

Джарра насмешливо фыркнул.

— Ты их не знаешь. Многие из них, если поблизости женщина, вообще перестают соображать — выкидывают всякие глупости, кривляются, красуются, лишь бы их заметили. Природный инстинкт самцов.

— Которого ты, судя по всему, лишен, — отпарировала Скай.

— А чем, думаешь, я руководствовался, — ухмыльнулся Джарра, — когда прыгал на быка? И вот что тебе скажу: я ни на секунду не желаю пережить подобное еще раз.

Джарра не рисовался — он спасал ей жизнь. При этом воспоминании Скай расхотелось ругаться.

— Возле дома и в саду можешь щелкать сколько угодно, — милостиво разрешил Джарра. — Но от скотного двора держись подальше. — Он вдруг порывисто привлек ее к себе и пробормотал: — Я пережил тысячу смертей, увидев, как ты стоишь, беспомощно ожидая, когда разъяренный бык уничтожит тебя. Я не хочу, чтобы ты или наш малыш пострадали. — Он провел ладонями по ее фигуре и, оставив одну покоиться на животе, нагнулся к лицу и поцеловал. Щемящая нежность, вызванная тревогой за ее благополучие, мгновенно обратилась в страсть, и через несколько минут он уже шептал ей: — Пойдем в постель.


Скай фотографировала грохотавшие мимо усадьбы автопоезда — огромные грузовики с двумя, тремя и даже четырьмя двухэтажными трейлерами, увозившие скот на продажу. Водители с улыбкой махали ей рукой, а один даже замедлил ход, чтобы его запечатлели на пленку.

Она также снимала мужчин, куривших и игравших в карты на крыльце старого дома, и поднималась на рассвете, чтобы сфотографировать скотоводов, которые, призвав собак, отправлялись на лошадях и автомобилях в загоны, где работа, казалось, никогда не кончится.

Некоторые из них из кожи вон лезли перед объективом, позируя ей с чисто мужским бахвальством, пока Джарра не усмирял их пыл, требуя, чтобы они прекратили корчить из себя кинозвезд и занялись делами. Возможно, он был прав, думала Скай, когда говорил, что в ее присутствии работники будут отвлекаться от своих обязанностей по погрузке скота на автотранспорт, требующих особой сноровки и умения и зачастую связанных с риском для жизни.

Готовые снимки Скай раздавала запечатленным на них скотоводам, а Джарре на день рождения подарила увеличенную фотографию в рамке, на которой был заснят водоем с ибисом, летящим навстречу восходящему солнцу.

Джарра выразил ей признательность за подарок и повесил фотографию в столовой.

Теленок подрастал, тучнел и спустя два месяца уже благополучно обходился одной травой: его пускали пастись в загон для племенных кобыл. А еще через некоторое время найденыша клеймили, кастрировали и вместе со стадом, пригнанным в приусадебные загоны, выпустили на большое открытое «дикое пастбище». Скай, наблюдая, как он бегает по лугу вместе с другими отъемышами, испытывала одновременно гордость и грусть. Помня наказ Джарры, она даже не дала имени своему питомцу.


В августе «Опаловый плес» принимал гостей, которых разместили в жилых помещениях для работников. Усадьба превратилась в огромный людской муравейник. Всюду стояли трейлеры с лошадьми, прибывшими со своими владельцами аж из Нового Южного Уэльса и западных районов Австралии.

Скай уже имела представление о том, что такое состязания скотоводов, и горела желанием собственными глазами понаблюдать за ходом соревнований.

Джарра попросил ее надеть что-нибудь красивое, и она, следуя его желанию, нарядилась в платье собственного пошива из тонкой хлопчатобумажной ткани в цветочек неброских фиолетово-синих тонов. Во время своего последнего визита к врачу она приобрела в Маунт-Айзе простенькую широкополую соломенную шляпку, которую теперь украсила засушенными цветами и лентой из той же ткани, что и платье.

Некоторые из приехавших женщин были разодеты, как на бал, другие щеголяли в джинсах или молескиновых брюках. Кое-кого из гостей Скай помнила по прежнему торжеству, а Миган Пойнтер привезла с собой гостивших у нее в ту пору франкоговорящих туристов из Новой Каледонии, которые с удивлением и радостью отреагировали на умение Скай объясняться на их родном языке и стали засыпать ее комплиментами с чисто галльской учтивостью.

Джарра, наблюдая за беседой жены с французами, выразительно вскинул бровь и, уводя Скай к другой группе гостей, поинтересовался:

— Что они говорили?

— Ничего особенного, — с притворной сдержанностью ответила она. — В основном комплименты.

— Вот как? Надеюсь, ты посоветовала им делать комплименты исключительно в словесной форме. Иначе ведь могут и по носу схлопотать.

— Не будь таким варваром, — урезонила мужа Скай. — Они просто проявляли учтивость.

— Они просто пожирали тебя глазами, — сухо заметил Джарра.

— Французы высоко ценят женщин.

— Вот и пусть ценят, но только других.

Скай рассмеялась. Ревность Джарры граничила с гордостью. Ему нравилось похваляться своей женой, что особенно ярко проявлялось в его стремлении представлять ее всем и каждому.

— В моем положении можно только радоваться, что со мной разговаривают и смотрят на меня так, будто я все еще… привлекательная женщина.

— А ты в этом сомневаешься? — спросил Джарра. — Конечно, ты по-прежнему привлекательная. Восхитительная. Разве я редко тебе это говорю?

— Но ведь ты мой муж.

— И потому я не в счет, да? — на губах его заиграла улыбка, глаза вспыхнули.

— Дело в том, — стала терпеливо объяснять Скай, поглаживая выпирающий из-под платья живот, — что своим положением я обязана тебе, и значит, ты вынужден постоянно убеждать меня, что это ничуть не портит моей внешности.

Джарра накрыл ее руки своими теплыми сильными ладонями.

— Я рад, что именно мне ты обязана своим положением. И если эти французы дают тебе повод думать, что я не единственный, кто считает тебя самой красивой женщиной на свете, тогда я, так и быть, готов смириться с тем, что они флиртуют с тобой.

— Они не флиртуют! Для этого они слишком хорошо воспитаны!

— Гм. — Джарра оторвал от живота ее руки и, поднося по очереди к своим губам, поцеловал с преувеличенной напыщенностью. — Видишь? Не только они умеют очаровывать женщин.

— Знаю, — сухо отозвалась Скай, вновь кладя ладонь на живот. — Иначе как могло подобное случиться со мной?


В числе гостей был один внештатный журналист, всюду расхаживавший с фотоаппаратом. Заметив у Скай «пентакс», он дал ей несколько полезных советов по технике фотографии, а затем стал рассказывать о том, с какими журналами ему приходилось сотрудничать. Вскоре выяснилось, что у них есть общие знакомые среди художественных редакторов и фотографов-профессионалов. Завязалась живая беседа.

— Я, конечно, сразу узнал вас, — признался журналист. — Как раз на днях слышал от кого-то, что вы просто исчезли из поля зрения, но встретить вас здесь никак не ожидал.

Спортивную программу дня открыли соревнования для детей, выступавших на пони самых разных размеров. Взрослые подбадривали своих чад, утешая проигравших и тех, кто не справился с лошадьми. А затем начался серьезный турнир.

Джарра посадил мать и Скай под зонтиком на складных стульях, а сам встал рядом, привалившись к ограждению.

Взрослый турнир состоял из отдельных заездов среди женщин и мужчин. Проводились также смешанные соревнования, в которых могли принять участие все желающие. В основе состязаний скотоводов лежали навыки повседневной работы по отбору скота, и сам турнир служил официальной ареной для демонстрации мастерства всадника и его коня, когда они отделяют животных от стада и отгоняют на предназначенные для них участки.

— Насколько я понимаю, это нечто вроде родео? — спросила Скай у свекрови.

— Не совсем. Здесь тоже используются лошади и крупный рогатый скот, но сами состязания носят несколько иной характер. Прежде всего, степень риска меньше, при условии, конечно, что всадники знают свое дело. Раньше в свободное от работы время чемпионы организовывали собственные турниры, но Джарра положил этому конец. Врачи службы санитарной авиации отказывались вылетать на подобные соревнования, чтобы залечивать увечья заскучавших скотоводов, вздумавших поизображать из себя ковбоев. Да и мы в результате начинали испытывать недостаток в работниках.

В одной из секций находилось целое стадо коров и быков, чтобы участникам состязаний было на ком продемонстрировать свое умение управляться со скотом. Каждый старался как можно быстрее отделить выбранное животное от стада и препроводить его в соответствующий загон на манеже.

Эрик занял третье место, Келли выиграла заезд среди женщин. Затем распорядитель, в прошлом неоднократно побеждавший в скотоводческих состязаниях, объявил выход участников соревнований за Переходящий Кубок. Джарра, покинув Скай, через несколько минут появился на своем любимом коне, Мунфлите, в конце шеренги претендентов.

Когда он подъехал на коне к загону за манежем, где кружило по пыли стадо, его место у ограждения заняла Келли.

— Хорош, правда? — весело произнесла она.

— Я даже не подозревала, что он собирается выступать, — призналась Скай. Она поднялась со стула и встала рядом с Келли, рукой прикрывая глаза от слепящего солнца.

Келли недоуменно глянула на невестку.

— Джарра всегда выступает. Он чемпион округи. Неужели он тебе ничего не сказал? Он завоевывал кубок четыре раза кряду.

В том-то и дело, что не сказал. Сообщил только — и то лишь после того, как она спросила, — что кубок, стоявший на полке в столовой, был преподнесен его отцу за победу в одном из ежегодных состязаний скотоводов. Как и остальные участники турнира, Джарра был одет в рубашку на пуговицах с длинными рукавами и галстуком, в молескиновые брюки и кожаные сапоги; на голове красовалась фермерская шляпа.

— Все, пошел, — прокомментировала Келли, когда Джарра по сигналу начал свое выступление.

Конь и человек, слившись в единое целое, ловко отделили отобранное животное от взбудораженного стада и галопом погнали вдоль ограждения, не позволяя бычку изменить направление. По утрамбованной земле стучали копыта, вздымая облачка пыли. Конь, повинуясь твердой руке Джарры, гнал бычка по проторенной тропе к воротам. Джарра приказал открыть ворота и вслед за бычком влетел на манеж.

— Молодец! — тихо воскликнула Келли. — Теперь, братец, за дело.

Скай стиснула пальцами верхнюю перекладину ограждения.

Скаковая дорожка на манеже имела форму восьмерки. Под лоснящейся шкурой коня перекатывались мускулы. Фигура наездника гнулась и выпрямлялась в такт движению лошади; руками и ногами он заставлял ее держаться рядом с бычком. Конь, казалось, извивался всем телом, почти вплотную придвигаясь к бычку, непреклонно направляя его в заветный двойной круг. Он скакал грациозно, каждым движением излучая поразительную мощь и силу. И всадник словно сросся с ним, столь гармонично было их совместное выступление.

Лошадь, седок и резвый бычок практически без малейших отклонений повторили контуры скаковой дорожки. Бычка после этого отпустили с манежа, и тот рысцой кинулся к своим товарищам по несчастью, раздраженно взбрыкивая задними ногами. Джарра резко натянул поводья, и Мунфлит застыл на месте как вкопанный. Чуть склонившись вперед, Джарра потрепал коня по лоснящейся шее и, пустив его спокойным шагом, покинул манеж.

Скай только тогда осознала, что в течение всего представления стояла, вцепившись в поручень, напрочь позабыв про свой фотоаппарат.

— Он ведь хорошо выступил? — спросила она.

Келли восторженно хмыкнула.

— Почти идеально.

На следующем этапе состязаний претенденты на переходящий кубок показывали сложные упражнения по выездке, демонстрируя стать своих коней и их способность повиноваться командам седока. Джарра с Мунфлитом великолепно справились с возложенной на них задачей, покорив зрителей слаженностью и щегольской отточенностью движений.