– Вы здесь бывали раньше? – спросила она Ги, когда он принес ей холодный коктейль «Пиммс» к столику.

– Раз или два, – признался он.

– Один или с другими пилотами?

– Какими другими пилотами?! Из пилотов тут только один Мануэль, но он не проявляет дружелюбия.

– Это верно. Он в каком-то смысле бирюк. Лили не добавила, что тот один из подручных Джорге. Она не хотела даже думать о Джорге, не только говорить о нем, хотя теперь, узнав столько нового, она поневоле задавалась вопросом, а не замешан ли и Мануэль каким-либо образом в незаконную деятельность Джорге и не объясняет ли это до некоторой степени его отчужденность. Наркотики надо привозить и увозить, и Джорге при всем желании не мог делать все сам – если он вообще делал что-нибудь лично. Он был господином и повелителем, подумала она. А сама переброска наркотиков осуществлялась яхтами и самолетами, когда рисковал кто-то другой.

Она посмотрела на Ги. Можно ли допустить, что он тоже принадлежит к какому-то картелю? Она не верила в это, – ей казалось почти невозможным, чтобы он якшался с подонками, но кто знает? Ей бы никогда и в голову не пришло, что ее отец или дедушка Висенте могут заниматься наркотиками. До чего же можно ошибаться.

– Как чувствует себя сегодня ваш отец? – спросил Ги, поудобнее устраиваясь на кресле из белого пластика и вытягивая ноги. Она обратила внимание, что на нем были хлопчатобумажные брюки светло-серого цвета и ярко-желтая спортивная рубашка; ей было приятно, что он не надел белую. Белая напомнила бы ей о Джорге.

– Сегодня после обеда ему стало несколько лучше, – ответила она. – Впрочем, о его состоянии трудно судить. Он не сдается. Когда возможно, он скрывает свое подлинное самочувствие – ему не нравится, когда с ним нянчатся… Но, наверное, вы это заметили.

– Я не знаком с вашим отцом. – Он глотнул свой коктейль, потом добавил как бы между прочим. – Мне бы хотелось увидеть его. Полагаю, он интересный человек.

Лили кивнула.

– Это верно. Он всегда казался мне олицетворением власти и силы. Сейчас его трудно узнать.

– А нет ли у него желания перед смертью съездить на родину, посмотреть на свою Германию?

– Он никогда не говорил об этом. Я уже сказала вам – его дом был разрушен во время войны, а другие члены семьи убиты, насколько я знаю. Никто из них не приезжал сюда погостить, и он никогда не говорил о том, что у него кто-то остался в Германии. – Она замолчала, прикусив губу, впервые задав себе вопрос о том, почему она так мало знает о родственниках отца.

– Полагаю, он принимал участие в войне, – предположил Ги.

– Да, конечно. Он служил генералом. – Она вдруг почувствовала напряженность во всей его фигуре, и ее охватило чувство неловкости. Но он служил в армии, – быстро добавила она. – Не в СС, гестапо или еще где.

– Ах, генерал. И где же он воевал? На русском фронте? Или в пустыне, с Роммелем?

– Думаю, что большую часть войны он провел во Франции. – От волнения она покрылась розовыми пятнами. – Не столько в боевых операциях – сколько, скажем так, в администрации.

– Действительно, мир тесен. Ведь я частично француз. – Ги произнес это легко, не заостряя внимания, но внимательно наблюдая за ней.

– Конечно же… ваша фамилия… я об этом не подумала! – воскликнула она довольно живо, но он видел, что она не догадалась, с кем имеет дело. Просто в ее словах прозвучала некоторая неловкость, вполне естественная для девушки, в жилах которой текла немецкая кровь, что делало ее уязвимой в отношении несмываемой вины ее соотечественников за содеянное. Но она явно не знала о происхождении сокровищ, попавших к ее отцу.

– Кажется, вы сказали, что семья вашего отца занималась торговлей кофе? – напомнил он, меняя тему разговора.

– Да, и занимались импортом в крупных масштабах. – Она почувствовала облегчение, когда заговорили о менее щекотливом предмете. – Их кофе пили в лучших кафетериях Вены. Так всегда говорил папа.

– Брандт. Не уверен, что мне приходилось слышать о фирме импортеров кофе с такой фамилией.

– Ну, откуда же вам слышать об этом? – простодушно сказала Лили. – Они же все погибли, их торговля рухнула еще до того, как вы родились.

– Не до того, как я родился. – Он улыбнулся, когда в ее взгляде отразилось недоумение. – Думаю, что я несколько старше, чем выгляжу, Лили. Не все же такие юные, как вы.

Она вдруг почувствовала себя неловко. В общем-то она не думала о возрасте Ги, просто решила, что он ровесник ей, как часто бывает в отношениях людей, с которыми легко себя чувствуешь. Теперь она посмотрела на него более внимательно, заметила небольшие морщинки вокруг глаз и появившиеся небольшие залысины па висках. Ясно, что он старше ее… должен быть старше. Но, по сравнению с Джорге, он выглядел очень молодо.

Ги допил коктейль.

– Хотите – повторим?

– Право, не знаю. У меня еще есть…

– Очень немного. Я принесу вам еще один коктейль. Не пугайтесь. От «Пиммса» с вами ничего не случится… я хотел сказать, если вы хотите такой же.

– Да, хорошо. Спасибо.

Он взял свой бокал и опять пошел к стойке бара. Она сидела и наблюдала за ним, смотрела, как легко и изящно двигаются его плечи, любовалась пружинящей, атлетической походкой. Удивительно, как уютно можно чувствовать себя с малознакомым человеком, а другие люди, известные тебе всю жизнь, вызывают неловкость. И такое чувство возникло у нее с самого начала – она вспомнила, что сразу же почувствовала к нему расположение, едва увидела на аэродроме. Ги де Савиньи. Произнеся про себя это имя, она решила, что оно ей тоже нравится. Звучное, простое и, вместе с тем, редко встречающееся. Очень подходит этому мужчине.

– Так, так, Лили! Что ты тут делаешь?

Она испуганно дернула головой, чуть не потянув сухожилие на шее, мгновенно узнав похотливые низкие тона голоса и уже начиная трястись от страха.

Джорге.

Он стоял у края освещенного круга, силуэт в белой одежде на фоне черноты пальмовых деревьев. Курил сигару и, хотя в его голосе прозвучало насмешливое удивление, она видела, что он нахмурился.

– Не знал, что ты посещаешь погребок «Джонни Шовельноуз», – продолжал он, подходя к ней и небрежно кладя руку на спинку ее кресла.

– Я и не посещаю, – возразила она. – Но, думаю, имею полное право поступать так, как захочу.

Он перенес руку с кресла на ее плечо.

– Почему ты артачишься со мной, дорогуша? Ее глаза сверкнули.

– Ты прекрасно знаешь почему! Все кончено, Джорге. Между нами все кончено уже давно.

– Но ты же вернулась на остров.

– Потому что мой отец при смерти. – Она дернула плечом, пытаясь сбросить его руку. – Оставь меня в покое, Джорге.

Но пальцы впились в ее плечо.

– Неужели ты действительно хочешь этого, Лили? Я так не думаю.

– Именно этого я хочу! И должна сказать тебе, Джорге, что я пришла сюда не одна. – Она с облегчением увидела, что Ги возвращается к столику. – Вот мой кавалер. Пожалуйста, уходи.

– Что за спешка? Предпочитаю познакомиться с человеком, который намерен занять мое место… Постой-ка. Не новый ли это пилот, а?

В этот момент Ги подошел к столу, держа в руках коктейли, и довольно хмуро взглянул на мужчину, который по-хозяйски небрежно бросил руку на плечо Лили.

– Это же мой новый пилот, – протянул Джорге нараспев. Он протянул ему руку, другую продолжая держать на плече Лили. – Может быть, мне следует представиться. Джорге Санчес.

Ги сосредоточенно и спокойно поставил на стол стаканы и пожал протянутую руку.

– Ги де Савиньи. Да, я новый пилот. Удивляюсь только, что мы не встретились раньше.

– Я очень занятой человек, де Савиньи. Надеюсь, вы тоже, потому что обслуживаете проводимые мною операции. Но, как я вижу, у вас хватает времени, чтобы развлекать Лили.

– У меня бывает свободное время, – спокойно отозвался Ги. Я познакомился с Лили, когда доставил ее сюда самолетом два дня назад.

– А-а, значит, вы знакомы с ней поверхностно. Надеюсь, ей понравился полет. Лили любит летать, не правда ли, дорогая? Среди прочего. Нам надо как-нибудь встретиться, и я расскажу о том, что любит и не любит Лили. Это может сэкономить вам время, не правда ли? Разве не здорово заранее знать о пристрастиях дамы.

– Очень любезно с вашей стороны, но, думаю, мне это не понадобится, – ровным тоном произнес Ги. – Вы собираетесь к нам присоединиться? Если так, то, может быть, я принесу вам что-нибудь выпить? – Его голос звучал спокойно, но подчеркнуто любезно, и Лили решила воспользоваться представившейся возможностью.

– Джорге как раз собирался уйти. Верно, Джорге? – Она еще раз дернула плечом, более решительно, и на этот раз Джорге отпустил ее.

– К сожалению, да. Но, надеюсь, мы встретимся опять, де Савиньи. Когда, возможно, оба будем готовы побеседовать подольше.

Он повернулся и пошел по направлению к стойке. Ги посмотрел на Лили. Ей эта сцена далась непросто, и, когда она подняла бокал, чтобы залпом допить то, что там оставалось, он заметил, что ее рука тряслась.

– Так, значит, это и есть Джорге Санчес, – произнес он задумчиво. – Не самый приятный человек из тех, которых я имел удовольствие встретить.

Лили промолчала.

– Вы в порядке? – спросил он. – Он вас расстроил?

Она кивнула, не глядя на него.

– Джорге всегда меня расстраивает. С моей стороны глупо позволять ему это.

– Может быть, хотите вернуться домой?

– Нет! – мгновенно, без раздумий отозвалась она – взвинченное состояние породило почти автоматический ответ. Нет, она не желает возвращаться домой, в гнетущую атмосферу виллы, где умирает близкий человек, а ей надо будет говорить о пустяках с Ингрид. Она не хотела остаться наедине с мыслями о признаниях, которые перевернули ее представление о мире. И еще не хотелось уходить от этого мужчины, который способен был встать между нею и Джорге. Сила и любезность Ги, а также его невовлеченность во всю эту мерзость позволяли Лили чувствовать себя в его присутствии в большей безопасности. Но в баре ей надоело. Обстановка праздности казалась ей удушающей, ненормальной, сводящей с ума и до предела напрягавшей нервы. К тому же где-то рядом продолжал оставаться Джорге. Лили не думала, что он опять будет приставать к ней в этот вечер, но ей станет спокойнее, если он окажется подальше.

– Я не хочу возвращаться домой, но не пойти ли нам… скажем, к вам домой?

– Ну, что ж… если вы этого хотите.

Она быстро поднялась, не притронувшись к свежему коктейлю, подождала, пока он торопливо выпил свой бокал. Во всем ее существе чувствовалось напряжение: в том, как она держала сумочку, крепко зажав ее под локтем, в том, как сложила руки на груди, словно хотела предохранить себя от неведомого зла. Он положил руку ей на плечо и почувствовал дрожь, прежде чем она придвинулась к нему, ища поддержки.

До самого его дома они шли молча.

– Одному Богу известно, какой у меня беспорядок, – заметил он, открывая дверь. – Я не из чистюль.

Но дом, конечно, был безупречно чистым. Горничная, которая готовила ему, приходила мыть после обеда посуду и заодно переставляла стулья, раскладывала книги, выкидывала ненужные вещи. Ги включил умело размещенные лампы, осветившие комнату мягким светом, и открыл дверцы старомодного буфета.

– Боюсь, не смогу предложить вам «Пиммс», но у меня имеется ром или коньяк.

– А джина нет?

– К сожалению, нет. Минуточку… у меня есть шампанское. Оно стояло в холодильнике, когда я переехал сюда… думаю, осталось от предыдущего жильца. Вряд ли он вернется за ним.

– Шампанское прекрасно подойдет.

Он открыл бутылку и поставил два бокала.

– Хочу присоединиться к вам. В общем-то я не любитель шампанского, но будет жалко, если оно выдохнется и пропадет.

Она отпивала маленькими глоточками шампанское – хорошего качества, у купившего был неплохой вкус – и почувствовала, что ее напряжение немножко спадает.

– Мне как-то не по себе, – опять извинилась она. – Вы, должно быть, думаете, что я настоящая психопатка.

– Нет, не думаю.

– Ну, перестаньте, вы должны так подумать. Сначала вчерашнее событие, потом – сегодня… Но при нормальных обстоятельствах я не веду себя так, поверьте!

– Уверен, что не ведете. Вы находитесь сейчас в состоянии сильного нервного стресса.

Она кивнула.

– Это действительно так. Причин гораздо больше, чем те, о которых вы знаете. Я чувствую себя очень… одинокой.

– Вы можете не чувствовать себя так. Она метнула в него взгляд.

– Могу… что?

– Не чувствовать себя одинокой. Ах, я знаю, что я не совсем еще знакомый вам человек, но, если понадобится помощь, ну, вы знаете, где найти меня.

– О, Ги, спасибо. – От шампанского ли или от коктейля, которые она выпила практически на пустой желудок, поскольку все последние дни толком не ела, или от нежности в его голосе, Лили в этом не могла разобраться, но глаза ее вдруг наполнились слезами.