Пообедали в доме Эмре, потом собрались домой. Бабушка и дед, остались жить тут. Они хотели провести последние дни сына с ним. Поэтому домой поехали вчетвером на одной машине. Даган сказал, что завтра также переберётся к брату и, пока тот не закроет глаза навсегда, будет рядом.

— Оставлю управление отелями на помощника. Да, начался курортный сезон, но брат важнее, — заявил Даган.

— Это правильно, отец. Я тоже буду после работы заезжать к дяде. Мелек не стоит ездить больше, беременным волноваться нельзя, — с грустью сказал Эмин.

— Обращаешься с ней, будто она хрустальная. Беременность — это не болезнь. Со мной никто особо не церемонился, а я, между прочим, пятерых детей родила, — шикнула недовольно Айла.

— Как будто мама не оберегала тебя, когда ты ходила нашей Аминой. Первый ребенок, беременность с сильным токсикозом. Ты всем нам мозг тогда выклевала. Даже сейчас вспоминаю и вздрагиваю. Мелек хоть никого не терроризирует, — неожиданно выдал жене Даган.

Айла в ответ надула губы, но ничего не сказала. Она всю дорогу молчала, сверля гневным взглядом спину мужа.

На следующий день выехали в Анкару, но свекровь ехать отказалась. Айла рассчитывала погостить в столице хотя бы день, но Эмин заявил, что они задерживаться не будут. Переночуют в гостинице, утром получат документы и сразу отправятся обратно. Мелек понимала, всё из-за Эмре и была солидарна с мужем. Уезжать надолго, когда его дядя мог в любой день скончаться, было нельзя. Таким образом они два дня, не считая ночи, провели в автомобиле, но зато документы были на руках. Мелек беглым взглядом проверила всё ли правильно и подписала бумагу о получении.

Только на обратном пути она достала из сумочки Российский паспорт и снова вчиталась в него. Красная книжица была будто не её. Вот, вроде, фото её, а имя чужое. Мелек Туран. Эмин договорился, чтобы в паспорте сменили имя в связи с браком. Что ж, следовало признать: теперь она Мелек не только на словах, но и по закону. Скоро оформит вид на жительство и станет беспрепятственно проживать в Турции.

44

К умирающему Эмре всю неделю не зарастала тропа. Племянницы и другая родня приезжали, чтобы увидеть его хотя бы ещё раз живым. И вот в один вечер Эмре уснул и больше не проснулся. Похоронили как и положено, до заката. Мелек простилась с ним в специальном морге при мечети, но на кладбище не поехала. По обычаю там должны быть только мужчины, но бабушку Нуран и Зейнеп с собой всё же взяли. Только на следующее утро женщины придут на могилу. Будут дочери Эмре, Латифа, но не Мелек. Эмин сказал, что она может не ехать, и Мелек была даже рада этому. Лишний раз скорбеть не хотелось, потому что вспоминались похороны собственных близких. Сейчас было главным не волноваться, чтобы спокойно доносить малыша.

Дальше дни полетели незаметно. Мелек помогала кухарке готовить, впитывая новые знания. Она старалась говорить на турецком и это было дополнительной практикой в изучении языка.

Низкорослая худенькая женщина средних лет по имени Зухра отнеслась по-доброму, расспрашивала о России. Мелек бы сказала, что они даже подружились. В перерывах между готовкой Мелек подолгу сидела с бабушкой Нуран, отвлекая от грустных мыслей о старшем сыне. А вечерами она проводила время с мужем.

Вечера с Эмином стали более интимными. Они целовались, сидя на кровати. Муж с каждым днëм позволял себе откровеннее касаться её тела. Это были уже не мимолётные прикосновения, а полноценная ласка. Мелек чувствовала, что начинает плавиться в его руках, как воск свечи, но Эмин никогда не позволял себе большего, а Мелек не настаивала на продолжении.

Жизнь потекла по другому руслу. Она не забыла родителей, Костю, но в один из дней поняла, что уже как несколько недель не смотрит Российские новости. Неожиданно для себя увлеклась турецкими исполнителями и теперь на её телефоне был целый плейлист.

Да, Мелек возродилась для новой жизни, но это происходило медленно. Шаг за шагом она пробиралась на новую дорогу и наконец почувствовала, что готова по ней шагать, пока осторожно, прощупывая почву под ногами, но идти вперёд.

* * *

Шёл пятый месяц беременности, животик уже было видно всем. Сегодня предстоит пройти очередное УЗИ. Ребёночек будто чувствовал это и пинался больше обычного.

— Он говорит: «Не надо на меня смотреть, я стесняюсь». Малыш, перестань возмущаться, — ласково сказал Эмин.

Тела тут же коснулась ласковая ладонь через ткань платья и, к удивлению, малыш успокоился.

— Ты после клиники поедешь на работу? — спросила Мелек, глядя на мужа.

— Нет, я решил провести этот день с тобой. Выбирай, куда хочешь пойти.

Мелек округлила глаза. Мало того, что Эмин решил оторваться от дел и съездить с ней ко врачу, так ещё и целый день ради неё освободил.

— У вас же есть цирк. Хочу в цирк! — заявила она, улыбаясь.

— Маленький ребëнок, — хохотнул Эмин, сгребая в объятья, насколько позволял салон автомобиля. — Как я могу отказать тебе, моя джаным. Честно говоря, я последний раз был там только в детстве.

Подъехали к клинике, Эмин помог выбраться из салона. Потом они направились к дверям здания. Сзади молчаливой тенью следовала охрана. В Турции преступность небольшая, но Эмин всё равно предпочитал таскать её за собой повсюду. Поначалу это слегка раздражало, но со временем Мелек привыкла и просто не обращала внимания.

Зашли в нужный кабинет. Бравые ребята остались стоять за дверями. Пока они тут, ни одна живая душа не проскользнёт в это помещение. Это было даже хорошо. Мелек вспомнила, как приходилось раздеваться на приëме у терапевта и обязательно кто-то в это время мог постучать и зайти. А ещё ломились без очереди, говоря: я на минуту, только спросить, но в итоге застревали на полчаса. Мелек стала с улыбкой вспоминать российские реалии. Да, к хорошему начинаешь привыкать очень быстро.

На кушетку её положили так, что она могла видеть монитор аппарата. Эмин стоял рядом с ней и тоже вглядывался в экран. Счастью не было предела: её малыш уже такой большой и теперь с каждым днëм будет расти всё больше.

— Ребëнок развивается отлично. Внутренние органы формируются в соответствии со сроком. Сердечко бьëтся в норме, — сказала врач, подавая салфетку, чтобы обтереться. — С уверенностью могу сказать, что у вас будет мальчик.

Мелек увидела сияющие глаза мужа. Он принялся горячо благодарить врача.

— Это вы себе спасибо скажите. Пол ребенка завит от мужчины. Доказанный научный факт, — улыбнулась женщина.

— Эмин, можно я поговорю с Ширин ханум наедине, — попросила Мелек.

Эмин пожал плечами и, не говоря ни слова, вышел. Врач в это время принялась заполнять карту роженицы. Мелек присела на стул, подождала, пока женщина поднимет на неё взгляд и только потом начала смущëнно говорить:

— Понимаете, Ширин ханум, мы, как узнали о беременности, перестали заниматься любовью. Эмин вроде хочет, но говорит, что боится навредить малышу. Можно ли это делать вообще?

— У вас и малыша прекрасное здоровье. Поэтому можно, но помнить об осторожности никогда не помешает. По моему мнению, лучшая поза на вашем сроке: вы на боку, а мужчина сзади. Но на последнем месяце придётся забыть о сексе и особенно поберечься. Хотите я ему всё объясню? — деловым тоном ответила Ширин.

— Нет, я сама с ним поговорю.

— Как знаете. У вас прекрасный муж: добрый, заботливый. Теперь будет любить вас сильнее. Мужчины они такие, им наследника подавай, — улыбнулась Ширин. — Вот направление на новые анализы. Жду вас через две недели, госпожа Мелек.

Мелек поблагодарила и ушла. Она знала из интернета, что люди занимаются сексом во время беременности, но хотелось лишний раз удостовериться, что это можно именно ей.

Мелек знала Эмина уже три месяца, два из них они были женаты. Пусть прошло не так много времени после гибели Кости и новая любовь не пришла в сердце, но тело не хотело с этим мириться. Всё более откровенные ласки Эмина начинали возбуждать. Засыпал муж всегда, обняв её сзади, и в последнее время Мелек стала ловить себя на мысли, что хочет большего. Внизу живота приятно покалывало и она мечтала, чтобы он, наконец, решился. Вот только Эмин в своё время сказал о том, что будет ждать её позволения и держал своë слово.

Пока она разговаривала с врачом, Эмин уже купил по интернету билеты на вечернее представление в цирке. Время ещё было много. Они поехали в ресторан, а потом вместе сходили в магазин для новорождённых.

— Завтра выходной и я приготовил для тебя сюрприз, — произнëс Эмин, рассматривая маленькие детские носочки. — Надеюсь, у тебя нет морской болезни?

— Нет, — ответила Мелек, заинтересованно заглядывая в глаза. — А что за сюрприз?

— Мы едем кататься на яхте. Только ты и я. Но больше я не скажу, иначе не будет сюрпризом, — улыбнулся Эмин.

45

Когда вернулись домой, Эмин сказал родне, сидевшей на улице, что у них будет мальчик. Бора и Нуран забыли о своëм горе и широко улыбались. Даже Даган обрадовался, похлопав сына по плечу. Айла же, почему-то, сделала удивлённое лицо, которое мигом переросло в злобную гримасу и тут же стало безразличным. Она демонстративно встала со стула и ушла, гордо подняв голову. Даган ринулся за женой. Бора увёл внука, чтобы поговорить о бизнесе. Таким образом на улице остались только Мелек и бабушка Нуран.

— Иди сюда, детка, сядь рядом, — ласково произнесла бабушка, похлопав по сиденью соседнего стула.

Мелек присела рядом с Нуран и посмотрела на неё удивлённо.

— У меня такое впечатление, что Айла разъярилась. Не пойму, в чëм дело? Изначально же было понятно, что я приехала беременная, — взволнованно поинтересовалась Мелек.

— Понимаешь, родная, у нас в Турции свои обычаи. Вы с Айлой — две невестки, живущие в доме Бора. Неизвестно по какой причине, но у Туранов всегда первый ребëнок — девочка. Потом тоже девочки. Мальчики — это долгожданные выстраданные дети. Когда после Эмре я родила Дагана, мне завидовали все Тураны. У них по одному сыну, а у меня двое. Айла надеялась, что и у тебя будет дочь, — ответила Нуран.

— Странно надеяться, что я рожу дочь, — пожала плечами Мелек.

Взяв ладонь Мелек в свою, Нуран погладила её и улыбнулась.

— Говорю же, обычаи и ничего странного. Женщину больше уважают, если у неё первенец — мальчик. А уж если она в доме живёт не одна, а с роднëй мужа, то среди всех невесток становится как бы на почётное место. Несмотря на возраст и происхождение, ты возвысилась в глазах главы семьи, а это укол по самолюбию Айлы.

— Глупости. Не хочу я никуда возвышаться. Пусть всё останется как есть. Зачем ко мне относиться с почётом? Айла — многодетная мать, вот где настоящий подвиг. Её нужно уважать за это. Ещё неизвестно, смогу ли я родить второго, — уверенным тоном произнесла Мелек.

Совесть снова кольнула больно в грудь. Это не ребёнок Туранов, а её теперь незаконно сажают на некий трон. Несправедливо по отношению ко всем. Задавив в себе отголоски самобичевания, Мелек посмотрела в сторону и увидела, что оказывается Айла вернулась и стоит поодаль, прислушиваясь к разговору.

— Ты и вправду так думаешь? — губы женщины задрожали, в глазах блеснули слëзы.

Мелек поняла, что должна хоть как-то успокоить свою разбушевавшуюся совесть. В такие моменты она даже жалела, что не наглая и бессовестная, как та же Верка. Мелек подошла к Айле и, взяв её руки в свои, заговорила на корявом Турецком языке:

— Мама Айла, я понимаю, не о такой невестке вы мечтали. Хотели женить сына на турчанке, а он полюбил меня. Поймите, я не претендую на ваше место в сердце Эмина. У нас в стране случается, что не ладят сноха и свекровь. Бывает, невестка настраивает мужа против матери. Я никогда не сделаю этого. Я не хочу, чтобы меня ставили на какое-то там почётное место. В России большое уважение имеют многодетные матери, какого бы пола не родились дети. Я уважаю вас и бабушку Нуран за это. Именно вы — матери героини, а я скромная девушка. Мама Айла, я потеряла родителей, а вместе с ними бабушек и дедушку. Я надеялась, что здесь обрету свою вторую маму. Если вам претит родниться с такой, как я — пусть будет так, но я не перестану вас уважать.

Мелек увидела, как по щекам женщины побежали слëзы, а потом она неожиданно обняла её. Это было словно сверкнувшая молния без единой тучки на небе.

— Спасибо за эти слова, дочка. Я думаю, нам нужно начать мириться. Ради Эмина и будущего внука стоит попробовать, девочка.

— Мы и не ссорились вроде, мама Айла, — ответила Мелек, обняв женщину в ответ. — Приготовить для вас чай или кофе, мама.

— Пожалуй кофе. Как в прошлый раз, — Айла отстранилась и пошла к Нуран.

— И мне кофе. Отметим ваше примирение, — широко улыбнулась Нуран.