— Ладно, — говорит он. — Уладили.

Несмотря на враждебность, что всегда присутствует между нами, он во мне уверен. Он верит, что я способен его защитить. Ну, а почему нет? Я вновь и вновь доказывал ему свою ценность.

В его понимании астрономической суммы, которую он перечисляет на мой счет в Швейцарии, для преданности достаточно, хотя для миллиардера вроде него это незначительные накладные расходы.

— Закажу доставку нового наряда, — произносит он.

— Нет. Я о нем позабочусь. Оставь это мне.

Как бы я ни ненавидел Ползина, в одном он прав: в «Клетку» мне стоит надеть нечто сабмиссивное.

По правде говоря, сексуальные предпочтения Ползина больше распространяются на пышных женщин, чем на плоскогрудых. Но престижа ради ему нравится держать в руках похожую на супермодель девицу, на чью роль я превосходно подхожу.

Плюс это идеальный способ отвести внимание от того, кем я в действительности являюсь.

Я свободен в действиях, ношу дорогую одежду, а если кто-то ко мне обращается, говорю исключительно о своей второй личности — Кейт. Кейт довольно эгоцентрична. Рядом с ней никто долго не выдерживает, а значит, ни о чем не догадается. Подружка Ползина красива, скучна, хочет шикарно выглядеть и получать прекрасные подарки.

Выбор прикида Кейт — облегченный сабмиссивный вариант. Нечто такое, что будет выделяться в месте вроде «Клетки», но при этом не будет смотреться неуместно. БДСМ-подиум. Как только образ в голове складывается, я тут же начинаю действовать.

В семь Ползин присылает машину. Когда я его сопровождаю, мы всегда ездим вместе. Мое условие.

В момент моего прихода он в гостиной пентхауса меряет шагами пол со стаканом янтарной жидкости в руке. На нем надет обычный простецкий черный костюм, белая рубашка, галстук отсутствует, зато есть кожаные перчатки.

Я в своем длинном черном пальто останавливаюсь посреди комнаты и жду его слов.

— Ну? Что ты надела? — рычит он. До меня доходит, что он нервничает. Не стоило бы удивляться. Самое слабое место у Ползина — самолюбие. Видимость в глазах других людей очень для него важна.

Неспешно расстегиваю и распахиваю пальто, но не снимаю.

— Подойдет? — унылым тоном спрашиваю я.

Он меня разглядывает, напряжение испаряется.

— У тебя отличная интуиция, Катерина.

Я решился на римскую рабыню. Короткая белая туника закрывает меня от плеч до верхней части бедер, выставляет напоказ длинные гладкие ноги и маскирует несуществующую грудь. Золотистые застежки на плечах удерживают тунику на месте, а ошейник и манжеты оборудованы кожаными золотистыми хомутками. Приспособления скорее декоративные, чем функциональные. Меня ничем не удержать, если вдруг кто-нибудь решит меня обуздать.

Мягкие кожаные ремешки гладиаторских сандалий крест-накрест обвивают ноги почти до колен, и мне удалось припрятать два лезвия в задней части ремешков, которые тянутся от каблуков до голеней. Два тридцатисантиметровых лезвия. Гениально, если спросить меня.

В общем, прикидец у Кейт идеальный, создает впечатление безобидной женской красоты. Покорности.

Этот ход мыслей провоцирует визуальный образ, от которого вот уже несколько недель я пытаюсь избавиться. Громадный американский агент стоит на коленях с моим членом во рту. А позже ублажает себя по моему приказу.

«Пожалуйста... Мне нужно кончить. Позволь мне кончить, Кит».

«Скажи мне свое имя».

«Уилл».

Уилл.

Как дурак я позволил ему уйти и продолжать сражаться, зная, что он желает Ползину смерти. Зная, что он за ним вернется.

После того вечера я усилил службу безопасности Ползина еще на уровень. Вот почему сегодня я отправляюсь с ним в «Клетку» — эксклюзивную темницу для богатеньких уродов типа Ползина, где можно разыграть сцену. Охрана там обеспечена должным образом.

Раньше перед его прибытием меня удовлетворял один-единственный обход, потом я оставлял его с Дмитрием, а сам с остальными членами команды осматривался снаружи. Никто не рискнул бы напасть в месте вроде «Клетки».

Никто, кроме американца.

Уилла.

— Совершенство, — говорит Ползин, когда я застегиваю пуговицы своего пальто. Теперь в его голосе звучит удовлетворение. — Ты будешь домашним питомцем. Можем всем сказать, что ты пришла впервые и сегодня только понаблюдаешь.

Боже, при мысли о том, что придется смотреть, как он будет обрабатывать несчастную сабу — может, даже в том головном уборе, что он показывал ранее — меня начинает мутить. Однако я сохраняю тоскующее выражение на лице. Мне прекрасно известно, кто такой Ползин.

Вспоминаю часто цитируемые Арчи слова: «Иногда для достижения благих целей стоит заглушить совесть».

Будь я другим человеком, возможно, вытатуировал бы эти слова на руке на хинди или на японском. Но я не такой человек. Я не верю, что нанесенные чернилами на кожу слова делают все правдивее или более личным и значимым. Да и, кроме того, что это за мантра вообще? Вряд ли здесь есть чем гордиться.

Во внутреннем лифте мы спускаемся в гараж. Дмитрий ждет возле дверей вместе с Глебом, парень недавно приехал из родной страны Ползина. Дмитрий — громила, но Глеб огромен. Движется еще медленнее Дмитрия, но все равно способен прикрыть спину.

Они провожают нас к ожидающему лимузину. Глеб открывает заднюю дверцу мне, а Дмитрий — Ползину. Мы усаживаемся, за нами следует Дмитрий. Глеб садится вперед, по соседству с водителем. Его грузное мускулистое тело заполняет половину передней части салона, он почти касается водителя. Большая квадратная голова практически задевает крышу машины.

Гребаный бычара.

Мы останавливаемся возле отеля «Мариотт», к нам бредет стройная изящная рыжеволосая девица в длинном прусском голубом пальто и сверкает широкой улыбкой. Глеб выбирается на улицу и открывает ей дверцу. Она проскальзывает в салон.

— Здравствуйте, сэр, — обращается она к Ползину и безо всякого любопытства окидывает меня взглядом.

— Глаза в пол, дрянь, — командует он.

Она опускает взор, резкий тон ее, кажется, не удивляет.

Сцепленные в замок пальцы покорно лежат на коленях, и я надеюсь, что он нормально ей платит. Этот вечер быстро не закончится.

Путешествие выходит коротким. «Клетка» располагается в Блумсбери, всего в нескольких минутах езды от отеля. Водитель дважды сворачивает, и мы останавливаемся. Вначале выходит Глеб, прогуливается по пустынной улочке, возвращается, открывает заднюю пассажирскую дверцу и позволяет нам выйти. До двери без всяких вывесок идти всего метров десять, и при нашем приближении она распахивается.

В проходе стоит миловидный азиат. Густые волосы стянуты в крошечный хвост на затылке, а лицо украшает аккуратная эспаньолка. По телосложению он схож с Дмитрием. Рядом с ним высокая хорошо сложенная женщина с бесстрастным выражением на лице.

— Мастер Сергей, — поклонившись в знак уважения, говорит мужчина. — Как замечательно, что вы снова нас навещаете. — Его акцент, как и мой, звучит изысканно. Он переводит взор на меня, на рыжеволосую девушку, потом на каждого из головорезов. Оценив нас, он отходит в сторонку и в приглашении машет рукой. — Пожалуйста, входите.

Ползин — у которого абсолютно нет манер — не отвечает. Только кивает и направляется к внутренней двери, которую придерживает открытой чернокожая женщина. Когда мы проходим мимо, она на нас не смотрит. Мы с Дмитрием и рыжей следуем за ним. Глеб возвращается к машине.

Бормочу азиату «спасибо», его глаза чем-то мерцают, не могу разобрать, чем именно. Смотрит он испытующе, но я вижу во взгляде отголоски жалости.

Вслед за Ползиным через внутренние двери вхожу в другую большую комнату с мягким приглушенным освещением, плюшевыми диванами, низкими столами, в сторонке — небольшой бар. За ним в ожидании стоит красивый молодой мужчина, руки заведены за спину.

Женщина в обтягивающем карминном платье и на абсурдно высоких шпильках приветствует нас и забирает нашу верхнюю одежду. Рыжая сбрасывает пальто и являет почти полностью состоящий из ремней и крючков наряд. Промежность и грудь выставлены на всеобщее обозрение. Из-за чего мой костюм римской рабыни становится похож на монашескую рясу.

Ползин посылает ухмылку хостесс.

— Иногда одной недостаточно.

Не моргнув глазом она интересуется у Ползина — обращается к нему, а не к «нижним» — не желаем ли мы шампанского.

— Мой номер еще не готов? — сердито спрашивает Ползин.

Женщина бормочет, что должен быть готов, но она проверит. Может, мы выпьем бокал шампанского, пока ждем? Она сигнализирует бармену, который вынимает из холодильника довольно приличную шипучку. И снимает фольгу.

Что-то тут не то.

Ползин смотрит на меня, потом на сабу и указывает на диван.

— Садитесь, — говорит он, и мы садимся, но я смотрю на Дмитрия и взглядом показываю, куда ему нужно встать. Подчиняясь приказу, он отступает к дальней стене, она как раз посредине между дверью, в которую мы вошли, и дверью, что, по моему предположению, ведет к игровой зоне.

Бармен отвинчивает проволоку и с хлопком откупоривает шампанское. Наполняет два бокала, наливает медленно и осторожно, чтоб сдержать пузырящуюся жидкость.

Это не просто заминка — что странно, учитывая, насколько богат Ползин, и насколько профессионально это заведение. Нет, здесь что-то еще. Возвращаюсь к чернокожей женщине, что придерживала для нас дверь. Она избегала наших взглядов. На входе я смолчал, но сейчас замечаю проблеск. Чего-то скрытого, чего-то неуместного. Чего?

На серебряном подносе бармен приносит шампанское. Ползин берет бокал, я тоже беру. Рыжей ничего не обламывается. Поднимаю свой бокал и улыбаюсь бармену. Он очень симпатичный и очень молодой.

— Что за задержка? — любопытствую я.

Судя по выражению лица, он не в курсе. Да я другого и не ожидал, но становится интересно, находит ли он заминку необычной. Сложно сказать. Возвращается хостесс. Слегка улыбается.

Может, это ловушка?

— Ты дуешься, Катерина, — изрекает Ползин.

Рассеян, как обычно. Ползин бывший КГБшник — чем очень любит хвалиться — но я поспорил бы на что угодно, что он никогда не был полевым агентом. В нем нет... осторожности.

Хлопаю ресницами и его игнорирую. Нервы гудят, даже если у него не так… Что-то определенно происходит. Дмитрий и Глеб предположительно все проверили, но они могут многое не уловить, особенно когда в воздухе витает намек на секс. Их больше могут заинтересовать посетители клуба, чем сам клуб.

Поднимаюсь и с кокетливой улыбкой подхожу к Дмитрию. Насмешливо тычу пальцем ему в грудь. Наши глаза почти на одном уровне. Я шепчу:

— Насколько тщательно вы все проверили? — И повторяю на ломаном русском.

— Очень тщательно, — отвечает он.

— И навестили владельца? Полагаю, вы провели полную проверку.

— У него нашумевшая репутация по части разврата. — Он переходит на ломаный английский. — Хорошо известен. Тактичен. Много лет управляет этим местом.

Значит, нет.

— Нашумевшая репутация по части разврата, — бурчу я. Этим они и удовлетворились? — Камеры?

— В люксе ни одной. Мы обыскали четыреста семьдесят первый. Сегодня тоже. Он чист, клянусь.

— М-м-м. — В четыреста семьдесят первый я верю, а вот в Дмитрия и Глеба нет. Дмитрий — лентяй, Глеб — тупица. Иногда моей настоящей миссии это помогает, а в ситуациях подобных сегодняшней огорчает. — План этажа?

— В файле.

Краем глаза замечаю, что к нам приближается Ползин.

— Отправь его мне как можно скорее. — Оборачиваюсь и улыбаюсь.

— Наш номер ждет, Катерина. Готова повеселиться?

Протягиваю свой бокал Дмитрию и следую за Ползиным, он придерживает меня за локоть. Мы шагаем бок о бок, а рыжая, похожая на развратную подружку невесты, идет позади, руки уже скреплены за спиной.

Мы входим в шикарный номер, что-то среднее между темницей и гостиной в готическом стиле с черным кожаным креслом и коваными фонарями, которые заливают комнату кадмиево-красным свечением. Цвет переносит меня в другое место и время, к сочному металлическому запаху моей любимой краски, глубокому насыщенному пигменту на палетке, бурному ощущению от тюбика с краской.