Андреа прокручивает вешалку, завешенную кожаной одеждой. Куча цепей и петель. Ее взгляд падает на мои боксеры.

— Нет, нет, нет. Никакого белья. — Как только я их снимаю, она отводит взор. Смотрю на Вагнер — она до сих пор прикована к телефону. Меня не парит, что они будут пялиться. В армии к такому привыкаешь. Тело — точно такой же инструмент, как и мозг.

— Бывал когда-нибудь в подобных местах? — спрашивает Вагнер.

— Не. Но суть улавливаю.

— Хорошо, — говорит она. — Итак, я сабмиссив. Ты мой господин. Большая часть оружия будет у меня. Меня особо видно не будет, я буду вся такая пассивная и связанная. Хотя мы не станем делать ничего причудливого. Мы молодожены. Здесь в качестве туристов, приехали из Акрона, Огайо, и мы новички в стране извращений. Дома мы места позабавиться не нашли, поэтому приехали сюда. Предпочтения умеренные.

Андреа хмыкает и бросает мне кожаные брюки.

Пытаюсь их надеть. Они почти не тянутся.

— Слишком узкие, — произношу я.

Андреа приподнимает бровь.

— Старайся лучше, милый. Чем больше люди будут разглядывать твои причиндалы, тем меньше будут обращать внимание на лицо.

С усилием тяну. От передней части до задней тянется полоска на заклепках. Зато сразу ясно, для чего они нужны. Оторвешь полоску, и штаны будут прикрывать все, кроме тех мест, для которых были предназначены.

— Модульные «наштанники», — поясняет Андреа. — Проще перейти к сексу или любым другим прихотям.

Вздыхаю.

— Не переживай, солдат, — звучит голос Вагнер. — Никто не станет рвать твои штаны.

— В уборной тоже будет проще, — подсказывает Андреа. — Но если тебе не нравится, можем вернуться к подгузникам.

Бросаю на нее взгляд.

На телефоне у Вагнер открыта карта «Клетки». Она показывает мне различные комнаты, указывает на снятый на четвертом этаже номер Ползина.

— Судя по информации, Ползин предпочитает садизм.

Мы проходимся по планировке. Две лестницы в разных концах здания, посредине — лифты. Люкс Ползина расположен между лифтами и восточной лестницей. Мы сможем воспользоваться многочисленными коридорами. Она заверяет, что никто про них не знает. Владельцы «Клетки» держат их в тайне.

— Опусти руки. — Андреа надевает на меня кожаный жилет и протягивает кожаные перчатки без пальцев, потом затягивает на мне ремень. На нем есть кобура для кнута с рукояткой. Она делает шаг назад и кивает. — Мне нравится. Жилет на мужской груди. Очень по-варварски. Да еще и эти твои шрамы. — Она причмокивает.

Твою ж мать.

Она уходит за занавески.

Мы с Вагнер продолжаем обсуждать план, который они с Фитцем разработали, пока я находился в воздухе.

— Мы думаем, лучше взять номер вот здесь, — увеличивая картинку большим и указательным пальцами, объясняет она. — Их нельзя бронировать заранее, так что до полуночи все номера будут свободны. Есть вариант пригласить зрителей, но это не наша фишка. Мы снимаем номер только ради оборудования, понял?

Киваю.

— Да.

— Мы будем издавать звуки и немного пощелкаем кнутом, чтоб все выглядело достоверно. Потом включим запись и начнем работать. Ты сможешь попасть в его номер через боковой коридор. — Она увеличивает обзор и тычет в экран фиолетовым ногтем. Пытается охватить все непредвиденные обстоятельства: как при необходимости мы сможем отключить питание, несколько планов побега, где спрятано оружие. — Разумеется, ты имеешь право наложить вето, — добавляет она.

Изучаю карту, прицениваюсь. План приличный. И вполне логичный.

— Вроде все просто.

— Хорошо.

Андреа возвращается с различными перчатками. Одни из них на шнуровке и доходят до локтей.

Вагнер показывает исходную точку, которую они идентифицировали как люкс Ползина. Кажется, раньше они бывали в этом месте. Владелец не имеет ничего против взяточничества и шантажа — не интересно. Это неважно. Зато я знаю, что именно поэтому они и торопили меня пересечь Атлантику. Извращенная версия Ползина сама идет в руки — да еще и без Кейт. Система приходит в движение.

Андреа вручает мне кожаную кепку с цепью по краям.

— Примерь.

— Серьезно?

— О, надевай.

Вздыхаю, но выполняю. Поднимаю взгляд, и они обе улыбаются.

— Посмотрись в зеркало, — говорит Андреа.

— Я не гляжусь в зеркало. — Киваю Вагнер. — Как, ты считаешь, разместится служба безопасности Ползина?

Безусловно, я думаю о Ките. Его там быть не должно, но он непредсказуем.

Она показывает мне длинный коридор.

— Единственное логичное место. Они не будут знать о другом выходе. Люди Ползина ни за что не сообразят, что управление воспользуется боковыми проходами, и что они в принципе есть.

Проходимся по плану еще пару раз.

Наш человек сигнализирует нам осторожным стуком в дверь, как только Ползин устроится в своем люксе. Я прокрадусь в один из коридоров, проскользну в номер и убью его. Главная задача — сделать все тихо, чтоб не взбудоражить охрану, которая, без сомнений, будет находиться за дверью. С ним будет женщина, но она, скорее всего, наемная и вряд ли кинется его защищать. Возможно, она просто-напросто не сможет кинуться его защищать: судя по словам Вагнер, женщин он любит связанных и беспомощных. Большой гребаный сюрприз.

— Как только раздается стук, ты отправляешься на улицу, — говорю я.

— Ты чокнулся? Я тебя не оставлю.

— У меня есть право вето на этот план — такова сделка. Это мое шоу.

— Я — подмога.

Качаю головой.

— Я работаю один. Я готов носить этот дебильный прикид. Но не готов в нем умереть. Подмога — это человек, о котором мне придется беспокоиться. Ты, как мое прикрытие, проведешь меня внутрь, а потом уйдешь.

— В прошлый раз тебя чуть не убили.

— Но не убили же. — Беру ее телефон. Конечно, она права. Для моей же безопасности лучше иметь подмогу. Но я не хочу.

Дело не в том, что мне придется за кого-то переживать. А скорее в том, что, закрывая глаза, я вижу тела своих погибших в том богом забытом грузовике парней. Их разбомбили, пока я проверял территорию. Эти мужчины мне доверяли, а я ничего для них не сделал. Черт, именно проверка территории должна была быть опасным мероприятием.

В этот раз я разберусь со всем в одиночку.

«Кроме Ползина, больше не умрет никто».

— Слушай. — Провожу по экрану и возвращаюсь к предыдущей схеме. — Как только ты окажешься на улице, я отправлюсь вот сюда, потом переберусь к черному ходу. Уберу Ползина и вернусь тем же путем. Машины здесь и здесь. Сделано. Чисто. Аккуратно.

— В твоем плане я участвовать не стану, мои инструкции — держаться позади и мониторить. — Она забирает телефон.

И вдруг меня осеняет.

— Если я погибну, завершать работу придется тебе? Выставишь все так, будто мне повезло?

— Если смогу.

— Этого человека окружают довольно опасные люди.

Она пожимает плечами.

— Нам нужен релиз файлов. В общем, смерть есть смерть, так? Ты исполнишь свое желание.

— Что за файлы?

— Можно сказать, их релиз решит проблему некой преступной деятельности, чего очень хочется управлению, — отвечает она.

— Файл для шантажа, — предполагаю я.

Она склоняет голову, что говорит о том, что я могу быть прав.

— Больше рассказать не могу. — Выражение лица Вагнер становится серьезным. — Нам еще ни разу не подворачивался столь удобный случай. Он один, в надежном месте. Почти никого вокруг. — Она замолкает и смотрит на меня. — И никакой подружки-обструкционистки. — Ее взор задает вопрос. Но отвечать я не планирую.

Думаю, ее мучает любопытство. Их всех мучило любопытство, когда я поведал, что подружка — ходячая проблема. Помимо этого я ничего рассказывать не стал. Неважно почему. Только лишь, что убить Ползина без подружки будет проще.

Преуменьшение, мать его, года.

Глава 10

Кит

— Да ты, блин, издеваешься. — Голос звучит холодно, но Ползин даже не вздрагивает. Взгляд белой акулы безжизненный и мрачный. Безжалостный.

— Ни в коей мере, Катерина, — говорит он. — Хочу, чтоб вечером ты отправилась со мной.

— Отправиться с тобой не проблема, — отвечаю я и указываю на лежащий на постели прикид. — Вот он проблема.

Так называемый наряд состоит из парочки лоскутков кожи и множества ремней и пряжек.

— Он гораздо лучше, чем носит большинство моих компаньонок, Катерина.

Сказанное не успокаивает. Самое ужасное — куда постоянно возвращается мой взгляд — верхняя часть лука. Одна из деталей предназначена для рта, чтоб он был открыт, как канал. Если это надеть, подбородок будет низко опущен, зубы расположатся слишком далеко друг от друга, и нанести хоть какой-то вред тому, что вставлено в рот, станет нереально. Голос подать тоже не выйдет, будет невозможно дотронуться языком до неба или губ. Можно будет издавать лишь искаженные и похожие на звериные звуки.

Стоит только подумать, что кто-то может носить такое ради Ползина, и тут же тянет проблеваться. Такая разновидность секса предполагает крайнюю степень доверия, и я даже представить не могу, как основательно насладится монстр вроде Ползина, когда это самое доверие не оправдает.

Интересно, насколько в подобных местах девушки должны быть отчаянными? Сколько им платят? Им вообще платят?

Ползин хмыкает.

— Вперед, Катерина, будешь смотреться очень симпатично. Прям как тебе нравится.

Меня захлестывает ненависть. Хочется подчеркнуть, что он ничего обо мне не знает. Что я одеваюсь в женское исключительно ради профессиональной выгоды. Что мне абсолютно фиолетово, буду я смотреться «симпатично» или нет. Но, как обычно, позволяю Ползину думать так, как ему больше нравится.

— Он совершенно непригоден, — бодро произношу я. — Куда девать оружие? Как с этой штуковиной во рту я сумею тебя защитить? Это нелепо и чересчур показушно. Нам не нужно, чтоб кто-нибудь выяснил, что твоя предполагаемая девушка на самом деле мужчина-бодигард.

В безжизненном взгляде Ползина мерцают разнообразные микро-эмоции, а потом появляется вкрадчивая жуткая улыбка, которую он демонстрирует постоянно. Но я замечаю вспышку разочарования. Он хотел застать меня врасплох. Выбить из колеи. Интересно зачем.

— Самый безопасный лук — это костюм госпожи, — говорю я. — В коже с головы до ног. Все прикрыто.

Ползин не утруждается и свое отвращение не скрывает.

— Какое похабство. Ни одна моя женщина не возьмет в руки хлыст.

— Да, но я — не твоя женщина, — указываю я.

— Все считают иначе, — отзывается он. — А значит, в темнице на коленях будешь стоять именно ты. На тебе будет надет ошейник. Сомнений в том, кто господин, не будет.

Подавить дрожь не удается. Ползин никогда не проявлял ко мне сексуального интереса — насколько мне известно, он стопроцентный натурал. Но, как ни странно, его никогда не парило, что я тоже мужчина. Наоборот, казалось, его это чудным образом будоражило. Я всегда это объяснял его любовью к тайнам.

— Ошейник. Нормально, — проговариваю я, хотя от мысли, как он застегивает ошейник на моей шее, по коже бегут мурашки. — Но не вот это.

Ползин тяжело вздыхает. Он явно недоволен.

— Ладно, — в конечном итоге соглашается он. — Но я хочу тебя в ошейнике и... — Подбирая слово, он хмурится. Разыгрывая пантомиму, кружит по левому запястью толстыми пальцами правой руки. — Кожаных штуках.

— Манжетах, — бросаю я.

— Да, манжетах. — Он оглядывает меня с головы до ног. — Может, все не так уж и плохо. Корсет, ошейник, манжеты. — Он слегка улыбается. — Для моего избалованного и дорогостоящего домашнего питомца.

В ответ я небрежно пожимаю плечами.