Вирджиния Эндрюс - Врата рая

— Теперь вы можете опустить меня, — обратилась я к ним на верхнем этаже. — Я сама доеду до комнаты.

Плотно закрыв за собою дверь, я сидела, глядя в задумчивости на свою кровать, приспособление для ходьбы, медицинские принадлежности. Все это производило гнетущее впечатление после того, как я побывала на улице. Я решила покончить теперь со всем этим. Люку, несомненно, передали мою просьбу, и он приедет навестить меня. А когда он это сделает, я потребую, чтобы он забрал меня домой.

И я покину это место, этот дом, полный призраков, навязчивых воспоминаний и болезненных переживаний.

Вероятно, мы с Люком утратили наш фантастический мир, но мы будем вместе. Именно эта мысль побудила меня принять окончательное решение покинуть Фарти.

Обессиленная первой прогулкой на свежем воздухе и своими первыми шагами, а также грубой выходкой Тони, я подкатила коляску к кровати. Едва я успела поднять свое тело из коляски и лечь поперек кровати, как в комнату вошел Тони.

— Энни, ты никогда, запомни, никогда не должна закрывать свою дверь, — заявил он строгим голосом. — Как я узнаю, если тебе что-либо понадобится? И посмотри, с каким трудом ты забираешься в кровать. Могла бы сообразить, что я тут же приду на помощь.

Он отодвинул коляску, поднял мои ноги и положил их на кровать.

— Я могу сделать это сама, — запротестовала я.

— Ах, Энни. Ты совсем такая же, как Хевен, — упрямая. Вы обе можете вывести из себя даже святого.

— Мы обе? — Я резко повернулась. — Мама мертва… мертва! — закричала я. Я так устала, так морально выдохлась, что у меня не оставалось сил выносить его путаницу.

— Я знаю это, Энни, — тихо сказал он, открывая и закрывая глаза. — Извини меня, извини. Я был так резок с тобой внизу, но ты поступила очень нехорошо и сильно расстроила меня.

— Все в порядке, Тони. Все нормально, — приговаривала я, не желая продолжать какую-либо дискуссию. Я хотела лишь попасть в кровать, отдохнуть, съесть свой обед, уснуть и ждать, когда приедет Люк.

— Нет, не все в порядке, но я искуплю свою вину перед тобой. Я обещаю. Ты увидишь. Я хочу сделать теперь для тебя так много всего, Энни. Я сделаю то, что я мог бы сделать для Хевен, если бы она позволила мне сделать.

— Ладно, — сказала я и закрыла глаза. Затем я почувствовала его руку на своем лбу.

— Бедная Энни… моя бедная, бедная Энни. — Он нежно гладил меня по волосам, и, когда я вновь посмотрела на него, я прочла в его глазах нежную озабоченность. Он был слишком сложным, слишком непонятным для меня. В дополнение ко всему я не могла больше иметь с ним каких-либо дел. Все, чего я хотела, это покинуть Фарти.

Внезапно взгляд его глаз изменился.

— Эта кофта… которая на тебе. Где ты ее взяла? — требовательно спросил он.

Я не хотела причинять каких-либо неприятностей Трою, но и лгать не могла. Тони просмотрел весь мой гардероб, привезенный Дрейком, и ему было известно, какая одежда висела здесь в шкафах и что находилось в ящиках комода.

— Кто-то дал мне ее.

— Кто-то? Но кто?

— Очень приятный человек, который живет в коттедже по другую сторону лабиринта, — ответила я, решив не показывать вида, что знаю, кем он на самом деле является.

— По другую сторону лабиринта? Ты ездила через лабиринт?

— Я устала, Тони, очень устала. Пожалуйста. Я не хочу больше разговаривать. Я хочу только спать.

— Да-да. Я помогу тебе раздеться, — промолвил он и наклонился, чтобы помочь снять кофту.

— Нет! Я могу все это сделать сама. Должно же у меня быть что-то личное. Оставьте меня! — потребовала я.

Он отшатнулся, словно я ударила его по лицу.

— Конечно, — пробормотал он. — Конечно. Я позволю тебе отдохнуть, а затем побеспокоюсь о твоем обеде.

— Спасибо. — Я оставалась неподвижной, чтобы показать ему, что не собираюсь делать ничего, пока он не уйдет. Тони это понял, кивнул головой, но удивленное выражение не сходило с его лица. Затем повернулся и вышел из комнаты.

Оказалось, что я устала гораздо больше, чем предполагала, и усилия, которые потребовались, чтобы раздеться и натянуть на себя ночную сорочку, забрали остаток моих сил. Я думала, это будет продолжаться вечность. Когда я наконец легла под одеяло и положила голову на подушку, то была выжата как лимон. И мгновенно уснула.

Проснулась я внезапно. Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Когда я посмотрела на часы, то поняла, что уже глубокая ночь. В доме царила тишина, как в зале для прощания с умершими. Занавеси были плотно задернуты, и свет падал только от маленькой лампочки, горевшей в гостиной. От нее на стены ложились длинные светло-желтые тени.

Мой желудок жалобно урчал, потому что я проспала свой ужин. Подтянувшись, я села. Почему Тони не разбудил меня, чтобы я могла поесть? Рай также не приходил и не оставил подноса с едой.

— Тони? — позвала я. Мне никто не ответил, и я не слышала, чтобы он шевелился в соседней комнате. — Тони? — позвала я громче и, подождав, не получила никакого ответа. — Тони! — закричала я.

Я ожидала, что он тут же прибежит после недавней вспышки и сделает мне выговор, что я, дескать, проспала ужин из-за своей прогулки по территории Фарти. Но он не пришел. Все оставалось тихим, безжизненным.

Я потянулась, чтобы включить лампу на ночном столике, намереваясь встать, выбраться из кровати и выкатиться на коляске в коридор, чтобы выяснить, что же происходит и почему никто не отвечает на мои призывы. Но, когда я включила свет и осветила комнату, я была потрясена, обнаружив, что моя коляска исчезла. И вместе с ней исчезло также приспособление для ходьбы. Я действительно была теперь прикована к кровати.

— Вы не можете делать этого, Тони, — пробормотала я. — Вы не сможете больше держать меня здесь, как в заключении. Я уеду отсюда. Вы слышите меня? Я покину этот дом утром!

Никакого ответа. Я откинулась на подушку, ослабевшая и подавленная. Должно быть, я снова задремала, потому что движение около моей кровати распахнуло мои глаза и заставило екнуть сердце. Потирая кулаками глаза, я пыталась прогнать свой сон. Очевидно, Тони пришел в мою комнату, когда я снова заснула, и выключил лампу. Даже свет из гостиной казался более тусклым. Я с трудом могла разглядеть туманный силуэт в ногах кровати, но не было сомнения, что это фигура Тони.

— Тони? Что вы там делаете? Почему вы ходите в темноте и зачем забрали мою коляску и приспособление для ходьбы? — взорвалась я. Он не ответил. Он просто стоял там в темноте и пристально смотрел на меня.

— Тони! — воскликнула я голосом, переходящим в визг. — Почему вы не отвечаете мне? Почему вы стоите там, уставившись на меня? Вы пугаете меня!

Прошло порядочное время, прежде чем он наконец ответил.

— Не бойся, Ли, — произнес он громким шепотом.

— Что?

— Тебе нечего бояться. Я не собираюсь причинить тебе боль.

Он говорил, как если бы обращался к маленькой девочке, которая могла испугаться его внезапного появления.

— Тони, что вы говорите?

— Я говорю, что люблю тебя, я хочу тебя, ты мне нужна, Ли, — он промолвил это хриплым, горловым шепотом.

— Ли? Я — не Ли. Я — Энни. Тони, что случилось с вами? Пожалуйста… позовите сюда Рая. Я хочу поговорить с Раем. Я хочу есть. — Мне стало страшно. — Я проспала свой ужин, и я голодна. Я уверена, что Рай будет рад встать и приготовить что-либо для меня, — бормотала я, надеясь вывести его из этого ненормального состояния. Он говорил и вел себя, как лунатик. — Пойдите и разбудите его, пожалуйста.

— Она спит. Она ничего не узнает, — заявил он, переходя к краю кровати.

— Она? Кто спит?

Мое сердце билось все сильнее и сильнее. Мне казалось, что мои легкие сжимаются. Становилось все труднее дышать. К лицу прилила кровь, шея горела. Во рту все пересохло. Я не могла даже глотать.

— Это не имеет значения. Она не знает, что я делаю по ночам или куда я хожу. Ее это теперь даже и не беспокоит. У нее свои собственные интересы, свои собственные друзья. — Он засмеялся. — У нее есть она сама. Она всегда имела себя, и всегда это было для нее достаточно, но этого недостаточно мне, Ли. Ты была права. — Он потянулся за моей рукой. Я отдернула ее и как можно быстрее передвинулась на другую сторону кровати, но вновь обретенная сила в ногах, которую я чувствовала в течение дня, казалось, исчезла. Страх и потрясение лишили меня всей энергии. Я начинала ощущать онемение повсюду, а не только в ногах. Мне нужно было привести Тони в чувство, я должна.

— Тони, я не Ли. Я Энни! Энни!

Продолжительное время он не двигался и не говорил, и мне подумалось, что я пробилась к его сознанию. Но тут он развязал свой банный халат и позволил ему упасть на пол. В сумеречном свете, который проникал из гостиной комнаты, я увидела, что Тони был совершенно голый.

«О нет! — подумала я. — Он в бреду и действует бессознательно, и здесь нет никого, кто мог бы помочь мне, нет даже той ужасной сестры». Я собиралась кричать и звать на помощь Рая, но потом подумала, что этим я могу сделать Тони еще более неистовым или даже безумным, а Рай, в любом случае, спит в помещении для прислуги далеко отсюда, и, по всей вероятности, нет никакого шанса, что он услышит меня. Моей единственной надеждой оставалась попытка вернуть к сознанию Тони путем уговоров.

— Тони, это — не Ли, это — не Хевен. Это — Энни, Энни. Вы совершаете ошибку, ужасную ошибку.

— Я думаю, что полюбил тебя сразу, как увидел, — ответил он. — Джиллиан красивая. Она всегда будет красивая, но красивая, как бабочка. Если дотронуться до нее, она не сможет летать, она полиняет и умрет. Такой тип красоты надо запирать в стеклянную банку, чтобы смотреть на нее, восхищаться, но никогда не любить и не пользоваться ею, как твоей красотой, Ли. Джиллиан — это картина, которую вешают на стену, а ты — женщина, настоящая женщина, — промолвил он голосом, полным чувственности.

Он сел на кровать и потянулся ко мне. Я съежилась.

— ТОНИ! Вы — муж моей прабабушки. Я Энни, дочка Хевен, Энни. Вы не отдаете себе отчета, что делаете. Пожалуйста, сойдите с моей кровати и уходите. Пожалуйста, — умоляла я. Но все мои слова попадали в глухие уши, которые могли слышать только звуки и слова, рожденные собственным воображением.

— О Ли… Ли, моя дорогая Ли. — Его рука шарила по кровати, пока он не нащупал запястье моей левой руки. Тогда он стал притягивать меня к себе. Я пыталась сопротивляться, но была настолько слабой и уставшей, что едва могла бороться. Уверена, он принял это, как своего рода поощрение. — Мы будем заниматься любовью всю ночь, как мы делали это раньше, и, если ты хочешь, можешь называть меня папой.

Называть его папой? Какую ужасную вещь он предлагает?

Рука Тони была на моем плече, и он склонял свое лицо к моему, приближая свои губы к моим. Я оттянула свою голову назад, но его другая рука была на моей талии и крепко держала ее. Не имея полной силы в нижней половине своего тела, я находилась в гораздо худшем положении.

— ТОНИ! ОСТАНОВИТЕСЬ! ОСТАНОВИТЕСЬ!

Его рука поднялась вверх от моей талии к груди, и он застонал от удовольствия:

— О, моя Ли, моя Ли.

Я освободила свою левую руку от его захвата и с размаху ударила по его одной руке, затем схватила его за другую руку и отбросила с моей груди. Этот удар ошеломил его.

— ТОНИ! ОСТАНОВИТЕСЬ! Я ЭННИ! И ВЫ ДЕЛАЕТЕ УЖАСНУЮ ВЕЩЬ, О КОТОРОЙ БУДЕТЕ СОЖАЛЕТЬ ВСЕГДА!

Наконец мои слова достигли цели. Он застыл, сидя на кровати. Чтобы сильнее продемонстрировать ему мое сопротивление, я наклонилась вперед и обеими руками толкнула его в грудь так, что он откинулся назад. Это усилие израсходовало все мои силы, и я свалилась на подушку.

— Что? — произнес он, как бы услышав голоса, которые я не слышала. — Что?

— Уходите, — взмолилась я. — Уходите. Оставьте меня одну.

— Что? — Он повернулся и уставился на самые темные предметы в комнате. Представлялось ли ему, что кто-то там есть? Может быть, к нему обращался один из духов Рая Виски? Возможно, это был призрак моей прабабушки или даже призрак моей бабушки, требующий, чтобы он оставил меня в покое.

— О Боже мой! — прошептал он. — О Боже мой!

Он встал и снова посмотрел на меня. Я ждала, мое сердце отчаянно колотилось. Что происходило в этом искалеченном и измученном мозгу? Возвращается ли он в реальность или же ищет другой путь в лабиринте своего безумия, который опять привел бы его в мою кровать?

— Я… я виноват, — прошептал Тони. — О, мне так жаль… — Он наклонился и поднял свой халат. Затем он быстро надел его и туго завязал пояс.