– Майя, – отец аккуратно гладил шину. – Я… Мы с мамой… Ты… Если ты хочешь… может быть, тебе будет лучше дома? У нас… дома?

Голос его звучал неуверенно. И, кажется, папа знал ответ.

– Нет, – Майя накрыла отцову ладонь своей, здоровой. – Спасибо, папа, но… нет.

Михаил Львович вздохнул.

– Я так и думал.

– Дочка… – тут решила вставить слово и мама. – Тебе так хорошо… здесь?

Майя сильнее прижалась к материнскому плечу. И плевать на ссадину.

– Очень, мама.

В этот момент в дверях появилась Елена Дмитриевна с чаем.

– Ох, да что же это! – поднялся на ноги отец. – Неловко-то как! А что же… А вы не могли бы… Елена…

– Дмитриевна, – подсказала домработница, расставляя чайные принадлежности на столике.

– Простите великодушно, голубушка Елена Дмитриевна, а где же Илья… Юльевич? А то, что же это? Чай – и без хозяина пить? Нехорошо.

Елена Дмитриевна невозмутимо кивнула и выплыла. Илья почти тут же вошел в гостиную. Спокойный, собранный. И ужасно бледный.

Мама тоже встала, вслед за отцом. А потом, неожиданно для всех, вцепилась в идеальные темные лацканы. И всхлипнула в бордовый галстук.

Илья, разумеется, не вздрогнул даже. И бровью не повел. Аккуратно придержал за спину.

– Не переживайте. Будут лучшие врачи и уход, я обещаю. Майя поправится.

Так же аккуратно мама перекочевала в руки папе и на его плече затихла. Майя почувствовала, что просыпается любопытство. Перед глазами разворачивалась вторая серия того, что началось на Татьянин день в их квартире.

Они снова устроились на диване втроем. Илья остался стоять. А ей хотелось тоже встать и к нему. Ее место там. Рядом с ним.

А он лишь приглашающе повел рукой.

– Прошу. Пейте чай, пока горячий.

Мама первой взяла чашку. И тут же отставила под еще не успокоившийся вздох.

– Такое несчастье, такое несчастье… Кто на такое способен?

Ровный спокойный июльский ответ:

– Мы разберемся.

Слова прозвучали сами собой. Без ее воли. Тихо, но отчетливо.

– Я знаю – кто.

На нее уставились три пары глаз. Но она смотрела в одни. Внимательные. Теплые. Июльские.

– Это Влад. С кафедры Штольца. Я слышала его шаги за спиной. Перед тем как…

– Ты его видела? – последовал мгновенный вопрос.

– Нет. Да, – как же это сложно! – Я его слышала. Это одно и то же.

– Слышала – это как? Объясни.

Да если бы она могла! Вернулась почти забывшаяся головная боль, справа и слева отец с матерью с чайными чашками в руках недоуменно переглядывались.

– Я слышала его шаги. За спиной. Но я не думала, что…

Теперь вернулось все. Падение. Боль. Страх. Головокружение. Тошнота. Майя зажала себе рот ладонью. И тут же увидела перед собой лицо Ильи. Он присел рядом, напротив, глаза в глаза.

– Т-с-с-с… – ее ледяную ладонь охватила его теплая. – Все хорошо, Май. Ты услышала его шаги. Понимаю. Почему это именно шаги Влада? Что в них особенного?

– Они фиолетовые! Холодные, фиолетовые, даже лиловые, с черными изломами. Как молнии. Вот у Севки шаги оранжевые! И немного дыни! Че-е-ерт…

Она подалась вперед и уткнулась лбом ему в плечо. И плевать на родителей рядом. На все плевать. Пойми. Пойми. Пойми меня!!!

– Давай так, – его ладони легли на ее поясницу, – цвета оставим в покое. Разные шаги – разные люди, правильно? Это разный ритм, разный звук. Кто-то ногами чиркает по земле, кто-то подволакивает ногу. Много всего. Если шаги называть не фиолетовыми, а по звуку – что в них слышно?

Ей хотелось, чтобы он обнимал. И ни о чем не думать. Потому что…

– Я не знаю! Ничего не знаю! Кроме того, что это был Влад!

Руки сжались крепче. Ладонь прошлась по косе.

– Хорошо, все-все. Я понял. Мы закончили.

Наверное, родители были в шоке. Наверное, они просто не знали, что и подумать. Но ей стало так хорошо, спокойно и тепло в его руках, что на все… правильно – плевать.

Тишину прервал голос папы:

– Майе нужен покой. Мы поедем. Держите нас, пожалуйста, в курсе.

– Обязательно.

Снова вернулся ровный и спокойный тон. И Илья снова на ногах. Но она чувствует тепло его ладоней на спине.

И опять – объятья, поцелуи, ласковые слова на ухо. Мамины слезы. Папина усердно демонстрируемая уверенность. Майе не позволяют выйти в прихожую проводить родителей.

Ах, ну да. Ей же прописан покой.

Самое странное, что на этом диване в гостиной она почти уснула. А потом вернулся Июль, поднял ее на руки и отнес в спальню. И там она уснула по-настоящему, все так же – в его руках.



***

Он ей поверил сразу. Пусть Май говорила сбивчиво и мыслила образами, но он ей поверил. Если она сказала – Влад, значит, надо понять, почему именно он. В конце концов, Илья обнадежил родителей Майи, когда они прощались в коридоре.

Михаил Львович был явно растерян, взволнован и не знал, как правильно себя вести с ним. Сказал единственное, что можно сказать в такой ситуации:

– Илья, звоните! Обязательно.

– Да, конечно. И… – он тоже искал слова, – я постараюсь разобраться в случившемся.

– Спасибо вам, Илья, за все… – всхлипнула мама.

Для бедной женщины это был тяжелый удар.

– У вас замечательная дочка, – мягко ответил Илья. – Это вам спасибо.

Замечательная дочка спала сейчас, свернувшись калачиком. В темноте ее страшно выглядевшая ссадина была незаметна, и сама Майя казалась такой умиротворенной, словно все случившееся сегодня – вымысел. Только вот… скрипки не было.

Илья тихо поднялся с кровати. За окном темно, но для телефонного звонка еще не так поздно.

И надо все же понять про этого Влада с фиолетовыми шагами. Почему Май считает, что это именно он?

Контрабас был пьян. И пить он совсем не умел. Голос в трубке звучал сердечно, развязно, но хоть хорошо, что внятно. Илья подробно расспрашивал про Влада. В итоге узнал, что парень этот с другой кафедры, но тоже скрипач, и считается на курсе лучшим, «но Майка все равно играет круче, и правильно, что на концерт выбрали ее». Потом Илья узнал, что по этому поводу у Май с Владом была стычка в консерватории, но Севку выпроводили и чем там кончилось дело, он не знает, «только Майка была злой». Еще оказалось, что парень непростой – сын какого-то колбасного магната. На вопрос Ильи о том, как Влад мог узнать о местонахождении Май, Сева ответил, что все знают об их понедельничных визитах к больному преподавателю – секрета в том нет.

По всему выходило, что причина случившегося – грядущий концерт. Илья знал, как он был важен для Май, но только теперь подумал о том, что, возможно, это не просто мероприятие для студентов консерватории. Возможно, у него имеется какой-то вес в музыкальном мире.

– Насколько этот концерт значим для студента консерватории?

– Это путевка, Илюша. Путевка в большую жизнь. Особенно на пятом курсе. Но уже и на четвертом – полдела.

Илье показалось, что выговорив заплетающимся языком «Илюша», Севка покровительственно похлопал его по плечу. Почему-то стало смешно.

– А вы, Всеволод, участвуете в концерте? – поинтересовался Илья официальным тоном.

– Конечно. Четвертый год подряд, – гордость за себя выплескивалась из динамика телефона.

– А Майя участвовала?

– Нет, последние три года Влад… – дальше у Всеволода все же случился кризис с артикуляцией, поэтому пошли нечленораздельные звуки, но Севка пытался честно. – Он, в общем, представлял скрипку от Москвы.

– Ясно. Спасибо, господин Контрабас.

– Пожалуйста, мсье Медуз. – И, после паузы с огромной надеждой в голосе: – Вломи ему, а?

Илья ничего не ответил и положил трубку.

На следующий день он ушел рано. Май не просыпалась всю ночь. Возможно, действие транквилизаторов еще продолжалось. Илья склонился над ней, но дотронуться не решился. Зато внимательно рассмотрел ссадину. Врач сказал, что следов на лице не останется. Хотелось бы…

Отдыхай, моя маленькая революционерка. Все будет хорошо.


Сразу по приезду в офис он вызвал к себе начальника службы безопасности.

– Влад… студент консерватории, учится на кафедре Штольца. Четвертый курс. Интересует все, что можно узнать в кратчайшие сроки. Успеваемость, расписание, привычки, родители, девочки.

– Понял, – ответил Петр Анатольевич.

– За сегодня управитесь?

– Это не счета за границей пробивать, Илья Юльевич. Думаю, и к обеду успею.

– Отлично.

И Илья приступил к рабочим делам. С налогами бухгалтерия вчера разбиралась до вечера, звонили в инспекцию. Долг образовался в результате ошибки в кодах бюджетной классификации.

Вследствие чего перечисленные суммы «зависли» как невыясненные и получилась задолженность.

В данный момент бухгалтерия готовила официальное письмо на уточнение платежей. Илья знал, что впереди ожидается бюрократическая переписка, но тут ничего не поделаешь. В дела должен возвратиться прежний порядок.

Май прислала сообщение. Спрашивала, надолго ли он на работе.

Надолго. Сегодня – надолго. Но в ответ написал туманно.

Июль: «Как только закончу самое важное - приеду домой».

А затем позвонил Севе:

– Добрый день, Всеволод. Это мсье Медуз.

Там долго молчали. То ли голова с непривычки болела, то ли мальчик вспоминал разговор накануне. В итоге Контрабас выпалил:

– Здрастекакмайя?

– Я сегодня буду некоторое время занят, так что придется тебе посидеть с Майей.

В обед заглянул Петр Анатольевич – принес информацию по Владу.

Илья задумался. Он верил Май. Даже бездоказательно – верил. Из разговора с Контрабасом стало ясно, что у скрипача были отличные мотивы для совершения такого поступка. Но доказательств, прямых доказательств – никаких. Фиолетовые шаги с изломами следователя не впечатлят. Максимум, что можно сделать – это заявить о нападении и краже инструмента. За это время от скрипки успеют избавиться. Если уже не избавились. Значит, надо спешить.

Илья нашел в телефоне номер Инны Воронец.

– Слушаю, Илья Юльевич, – раздался в трубке приятный низкий голос.

– Добрый день, Инна. Не могла бы ты мне помочь?

– Все, что в моих силах.

– В Москве есть сеть магазинов «Дары фермы», небольшая…

– Знаю, всего шесть магазинов у них. Пока шесть, но они растут, я занималась подбором помещений для этой компании.

– У них помещения не в собственности?

– В аренде. Они хотели купить в свое время, но получилось нерентабельно, цены в столице, сам понимаешь…

– А ты не могла бы мне дать контакты владельца магазинов?

Инна попросила подождать пару минут, а потом продиктовала телефон.

– Спасибо! Будем считать это бонусом для будущего клиента, – поблагодарил Илья.

– Ловлю на слове!

Владельцу магазинов «Дары фермы» Илья сделал такое щедрое предложение по поводу приобретения торговой площади, что тот не смог устоять и согласился в обмен совершить маленькую услугу.

Илья посмотрел на часы. Пора ехать в консерваторию. У Влада с кафедры Штольца как раз начались занятия.

Впрочем, в этот день парню позаниматься не пришлось. Его вызвали из аудитории прямо в деканат.

– Вот, Илья Юльевич, наш подающий надежды скрипач. Так что если решите утвердить стипендию…

Влад оказался довольно смазливым юнцом, и, как пить дать, имел успех у девчонок. И, возможно, уже сейчас отравился вирусом звездной болезни. «Да, наверное, такой мог поступить подобным образом с Май», – подумал Илья, а вслух произнес:

– Мы пройдемся немного вдвоем, с вашего позволения. Хочется поговорить наедине с будущей звездой.

– Конечно-конечно.

Мальчишка был заинтригован и послушно следовал за Ильей. А тот не торопился начинать беседу. Когда же все-таки заговорил, то речь пошла вовсе не об именной стипендии.

– У тебя есть время до завтрашнего вечера, чтобы вернуть скрипку.

Влад опешил, затем побледнел. Чем выдал себя. Но голос прозвучал нагло:

– Какую скрипку? Я не понимаю, о чем вы.

И засунул руки в карманы. Демонстративно. Однако, поздно. Илья уже прочитал в его глазах страх.

– Скрипку Майи, которую ты вчера… украл.

– Я ничего ни у кого не крал. Вы ошиблись, говорите полную ерунду.

– Правда? – Илья пожал плечами и тихо поинтересовался. – Не хочешь прогуляться со мной?

– Нет.

– А зря. Я бы тогда рассказал тебе, что у меня на руках медицинские показания, снятые вчера у Майи. Сотрясение мозга, травма руки, травма лица… я бы рассказал, что у меня есть свидетель, который видел тебя и опознает. Всеволод Шпельский – он как раз выглянул из окна в тот момент. Могу рассказать про то, что скрипка пошла в розыск, и если сейчас к тебе нагрянут и возьмут с поличным… – Илья поднял глаза. – Я посажу тебя, парень. Посажу надолго. Поэтому в твоих же интересах прогуляться.