Там, на шоколадном атласе Илья без слов задал свой главный вопрос. И получил на него исчерпывающий ответ. А потом… потом безмолвно просил. И тоже получал. Все.

Засыпала Майя в объятьях горячего Июля. Солнце в зените утомленно и мирно дышало ей в шею.

Утром картина не изменилась. Теплый спящий Илья сладко сопел ей в изгиб плеча. Майя сначала не могла сообразить, что именно в этой картине не так. Потом все же поняла.

Он спал. Нет, не так. Она впервые видела Илью спящим. Требовалось осознать эту мысль, поворошить память, поморщить лоб. И подтвердить – да, точно.

Он всегда просыпался раньше. И засыпал позже… Может, и не позже иногда, но там темно. А теперь Майя любовалось на чудо невиданное – спящее в зените солнце. Лохматое, с расслабленными губами и потемневшими щеками.

У меня по утрам отрастает, да.

Кажется, это было сказано в другой жизни. И там, в другой жизни, Майя гадала – какие у него щеки по утрам. До сегодняшнего всегда были гладкие. Но сейчас – явно нет. Она протянула руку, чтобы потрогать. И в последний момент отдернула. Его окутывало невидимое облако ее нежности.

Маленький Принц спит.

Когда взяла в руки свой телефон, поняла, что не просто спит. Проспал! Какой хороший мальчик Июль. Продолжай в том же духе. Главное, чтобы не мешали.

Понимая, что может получить нагоняй за самодеятельность, Майя все-таки взяла на себя смелость и выключила его смартфон. Обойдутся там в офисе пару часов без Ильи Юльевича. Почивает он. Не беспокоить.

И домоправительнице, которая уже вовсю хозяйничала на кухне, было сказано то же самое.

– Доброе утро, Елена Дмитриевна.

– Доброе, Маечка, – та привычно улыбнулась, обернувшись от плиты. – Кофе вот-вот будет готов.

– Я хочу вас попросить пока ничего не делать по дому. Илья… Юльевич спит.

Женщина несколько секунд смотрела на Майю, явно пытаясь осознать услышанное. Видимо, мысль, что Илья Юльевич может спать в такое время, была неожиданной. Если не крамольной.

– Хорошо, – кивнула растерянно. – Я тогда пока за покупками съезжу. Кофе… – она бросила неуверенный взгляд в сторону плиты.

– Я выключу, – пообещала Майя.

Дверь она закрыла аккуратно, бесшумно. И тут же поспешила на кухню – там пиликнул таймер. Нечего тут пиликать, люди спят.

Кофе налит в чашку, из гостиной принесен Экзюпери. В компании африканского мокко и французского пилота Май ждет, когда взойдет солнце.



***

Илья не сразу понял, что проспал. Сначала он лежал с закрытыми глазами, думая о том, почему не звонит будильник. Потом смутно припомнилось, что, кажется, все же звонил, и он будильник отключил. И уже совсем потом, открыв глаза и обнаружив, что Май рядом нет, понял – проспал. Часы на тумбочке подтвердили очевидное. Зато впервые за последние три недели Илья почувствовал себя отдохнувшим.

В квартире было очень тихо, словно он остался в доме один. Один? Май ушла?

Эта мысль заставила резко сесть. И вспомнить вчерашний вечер. И после он быстро натянул одежду и пошел ее искать. Чтобы увидеть. Просто увидеть.

Раскрывал по пути все двери. В репетиционной пюпитр, скрипка и стопка нот. В гостиной – учебники. В кабинете… он тщетно искал там следы Майи. Только вазочка с талой водой, в которую превратились вчерашние кубики льда.

А Майя нашлась на кухне. Сидела за столом, пила кофе и читала.

Все, как положено. Так чего он дернулся?

– Привет, – сказал негромко.

И она подняла глаза. Совершенно спокойные безмятежные глаза.

– Хочешь кофе? – спросила Май, подвинув свою чашку по столу в сторону Ильи. – Только он сладкий.

Не просто сладкий, а очень сладкий. Илья никогда в жизни не пил такого кофе. Ему хватило глотка. Но почему-то подумалось, что другого Май и не могла любить. И вспомнил ее давнишнюю лекцию про конфеты и эндорфины.

– Мне кажется, что здесь концентрация счастья на неделю вперед, – сказал, возвращая чашку.

– Не в сладком кофе счастье, Июль, – проговорила Майя, когда, встав из-за стола, подошла, чтобы обнять его.

И была абсолютно права. Счастье оказалось в его руках, прижималось доверчиво, терлось щекой о плечо и почти шептало:

– Не хочу тебя пугать, но уже десять…

– И мне не хочется на работу, – только после того, как слова были произнесены, Илья понял, что сказал чистую правду.

Потому что совершенно необыкновенное утро. И кофе. Такого он никогда в жизни не пил. И счастье в руках смешно приоткрыло рот от удивления. А он… просто устал.

И заслужил поцелуй в шею!

– Давай прогуляем твою работу.

– Давай, – согласился Илья, – после пяти вечера.


Ровно в три, сидя в своем кабинете и заканчивая рабочее совещание с юристами, он получил на телефон фотографию двух билетов. В цирк на Цветном бульваре.

Неисправимая хулиганка! Его любимая девочка. Женщина.

Отпустив юристов, Илья собрался было ответить Май, но позвонил Сургут.

– Ну что, достается тебе? – начал он без предисловий.

– Есть немного.

– Держишься, как я посмотрю, неплохо. Уважаю.

– Спасибо.

– Меня лет десять назад так потрепали, что могу легко себе представить твои дела. Я чего звоню-то, не трогал – давал оклематься, но время к октябрю близится. Обещание свое выполнишь?

– Выполню, – твердо ответил Илья.

– Ну, добро, – голос у Сургута был довольный, словно он проверял Илью на что-то, и тот оправдал ожидания.

В этот день вообще были очень интересные телефонные переговоры. До обеда позвонил Вишенкин и выразил чуть ли не соболезнования в связи с создавшимся положением. Илья вежливо поблагодарил за участие, но в искренность слов не поверил. Вишенкин же предложил помощь.

– Я ведь понимаю, хоть это не мое дело, что вы сейчас… несколько стеснены в средствах. Слышал об отказе вам в тендерах и досрочном разрыве одного выгодного контракта, – он явно демонстрировал свою осведомленность, словно говорил «я знаю, в какой яме вы, голубчик, сидите». – Вот звоню сказать, что если вдруг решите продать долю в корпорации – я куплю.

Конечно, купит. Илья даже не сомневался. И денег под это дело займет или из собственной компании вытащит, ибо доля целиком стоила очень дорого.

– Спасибо за предложение, Евгений Алексеевич. Пока обхожусь своими силами.

– Но вы имейте в виду.

Сообщение Майе с местом и временем встречи удалось отправить только через час, потому что из больницы выписывали маму, которая наотрез отказалась там оставаться, да еще противилась присутствию медсестры – отец нанял на всякий случай. Он звонил и просил как-то повлиять на ситуацию, потому что «легче управлять тысячей сотрудников, чем иметь дело с одной твоей матерью».

– Есть альтернатива медсестре, – Илья был терпелив в разговоре с мамой. – Ведомственный санаторий МИДа, я узнавал. Поедешь, отдохнешь, там очень хороший медицинский персонал – обеспечит должный уход и присмотр, предложит скандинавскую ходьбу. Дней двадцать отдохнешь…

– Ты монстр, – сдалась мать, – ладно уж, давайте вашу медсестру. И ни слова о скандинавской ходьбе для пенсионеров!

Ближе к вечеру задождило. И летний день вдруг стал осенним. Илья ехал в кофейню, где его уже ждала Май.

Сев напротив и заказав эспрессо, он даже не стал спрашивать, почему она выбрала именно цирк. Это было так по-майски. Как и купленная ему позже сладкая вата, которую Илья с детства терпеть не мог. Зато забавно было наблюдать за сидящей рядом Майей, которая во время представления украдкой наклоняла голову и откусывала сладкие кусочки. В такие моменты Илья сосредоточенно разглядывал артистов, но только лишь Май снова обращала свой взгляд на арену – наблюдал за ней.

И, когда в руках Ильи вместо сладкой ваты осталась одна палочка – глаза встретились.

– Ты не скучаешь?

– Нисколько.

– Тебе нравится?

– Очень.

И он действительно не скучал, потому что они смотрели представление вместе, а у Май на лице была счастливая улыбка. И она делилась своим счастьем с ним. Илья глядел на гимнастов, клоунов, эквилибристов и думал о том, как все совсем по-другому воспринимается во взрослом возрасте. И что в детстве ему больше всего нравились фокусники. Он считал их настоящими волшебниками. А сейчас, смотря иллюзию, старался разгадать ее секрет.

В тот вечер Илья забыл обо всех своих проблемах и заботах – он просто отдыхал.

Почти забыл. Потому что напомнили.

Уже около дома, когда машина была припаркована, и Май готовилась покинуть салон, какое-то внутренне чутье подсказало, что надо выйти первым. И за долю секунды до вспышки Илья закрыл Майю собой. А дальше караулившему человеку осталось фотографировать лишь спины.

Они быстро и молча дошли до подъезда, открыли дверь и скользнули внутрь. Илья не отпускал руку Май даже в лифте. А она не позволила разрушить тройке неожиданных кадров этот день. Спросила:

– Что тебе понравилось больше всего?

Уголки его губ слегка дрогнули:

– Сахарная вата.



***

Она пребывала в блаженном неведении недолго. Аня позвонила и голосом, звенящим от переполнявших ее эмоций, велела включить телевизор. Майя включила. Лучше б не включала. Хотя нет, не лучше. Это трусость и страусиная политика. Надо смотреть в лицо неприятностям.

Но смотреть было противно. И слушать противно. Какие-то ненастоящие женщины что-то говорили про свою жизнь с обеспеченным и привлекательным мужчиной. Про дорогие подарки и холодное сердце. Да пусть бы говорили. Но при этом на экране показывали фото Июля. Ее Июля. Да что вы все врете про него! Не такой он. Не такой!

Свое мнение о том, какой он на самом деле, Майе предоставили возможность высказать уже на следующий день. Она возвращалась с консультации, и около подъезда ее перехватил какой-то ушлый тип. Сунул под нос удостоверение – журналистское, вроде бы. И, вслед за ним, фото Июля.

– Скажите, вы знаете этого человека? Видели? Он живет в этом доме. Мы проводим журналистское расследование.

Видела я ваше расследование. Вам даже поиск пропавших собак нельзя доверять.

Медленно покачала головой.

– Я недавно здесь живу и никого не знаю. Извините.

Настырного типа пришлось плечом отодвигать от двери и захлопывать ее перед нахальным носом.

Гады просто!

Звонок раздался, едва вошла в квартиру. Майя вытащила телефон из кармана плаща. Отец.

– Привет, пап.

– Здравствуй дочь. Как дела?

Она сразу поняла, что вопрос не праздный, а звонок не случайный. Присела на пуфик.

– Ты видел, да?

– Видел, – после паузы. – Что ты об этом думаешь?

Майя прижалась затылком к стене и прикрыла глаза.

– Что это все вранье.

– Я так и думал, – медленно произнес отец. – Илья человек порядочный, это видно. Но, Майя, ты уверена, что…

– Я с ним, – она резко открыла глаза. – А ты? Ты с нами?

– Плохо мы тебя воспитали, если ты такие вопросы задаешь, – вздохнул отец. – Мы с тобой. А значит – с вами.

– Спасибо, па.

– И все-таки, Майя…

– Я буду осторожна, обещаю. Поцелуй от меня маму и скажи, что все в порядке.



***

– Илья Юльевич, – в голосе Светланы Егоровны слышалось сомнение, – к вам посетитель. Представилась Алисой.

– Проводите.

Дверь кабинета почти сразу же распахнулась.

– Вот это да! А у тебя тут просторно. Привет, Илья.

Илья встал с кресла, чтобы приветствовать гостью, и кивнул головой секретарю, мол, все в порядке. Светлана Егоровна тихо закрыла за собой дверь.

Алиса с нескрываемым интересом оглядывалась, а потом подошла к окну:

– Шикарная панорама. Вот так смотришь на столицу свысока и чувствуешь себя королем мира, да?

– Ты думаешь?

– Мне, в общем-то, давно было интересно взглянуть на среду твоего обитания. Да все причины не находилось.

– А теперь нашлась? – Илья снова сел за стол.

Алиса непринужденно разместилась напротив. Ожившая обложка глянцевого журнала. Открыла сумочку, вынула оттуда бумажный конверт и молча протянула Илье. Конверт он взял.

– Можешь посмотреть.

В конверте оказались фотографии.

Он и Май. Музыкальный магазин. Майя надевает на голову Ильи наушники. Они вместе выходят на улицу, держась за руки. Сидят в кофейне, беседуют. Заходят домой. Снова держась за руки. Все кадры принадлежат одному дню. Тогда, майским вечером Алиса еще звонила. Так вот откуда она узнала…

А дальше… Он и Дуня. В тот день, когда попросил о встрече и подъехал к ее дому. Детская площадка, скамейка, его рука в ее, смотрят друг на друга, улыбаются. По-настоящему так улыбаются. Наверное, это когда Дуня про инопланетянку спросила.