– Нужна одежда на вечерний выход, – начал объяснять Илья и снова поцеловал в макушку. Май пахла… домом. Их домом, который он в какой-то момент перестал считать только своим. Она сама была дом. -Но не откровенно вечернее платье. Возможно, костюм. Подходящая обувь, -посмотрел на ее короткие ногти, – можно сходить в салон и сделать маникюр. Я переведу на твою карту деньги, завтра после обеда дам водителя, ты поедешь и купишь все, что надо.

И все же Илья ее испугал. Май слегка отодвинулась и, поднеся свои пальцы к глазам, сначала стала их придирчиво разглядывать, а потом, в раздумьях – грызть ногти – занервничала, осознав масштаб события. Илья перехватил тонкие руки и сжал в своих ладонях. Майя молчала.

– Май?

– Много денег переведешь? – звонким, выдавшим ее голосом. – На билет в Вену хватит?

– Я переведу столько, чтобы хватило на туфли, но было недостаточно для побега в Вену, – спокойно ответил он и добавил: – Без меня.

– Эх… – Майя обреченно вздохнула и положила голову ему на плечо. – Я постараюсь тебя не подвести. Раз уж с Веной не получилось.

– Не волнуйся, я буду рядом.

– Тебе не придется ходить на шпильках!

Это был весомый аргумент, произнесенный с нервным смешком.

– Вот никогда даже не подозревал, что ты можешь быть трусишкой.

Она терлась носом о его шею, ища поддержки, и Илья, откидываясь назад, потащил Май за собой. Она оказалась лежащей сверху. Так проще было обнимать. Хотелось взять в ладони ее лицо и уверить, что ничего страшного не случится – он не позволит.

Верь мне, девочка. Ты уже готова.

– Я не тру-у-ус… – Илья почувствовал, как она медленно потянула за галстук, перед этим ослабив узел.

И он бы с удовольствием поддержал ее начинание, только разговор был серьезным и незаконченным, и предстояло самое трудное, то, что Илья постоянно откладывал на потом, щадя ее чувства. Но с учетом будущего…

– Это не все, – пришлось поймать руку Май и вынуть галстук из ее пальцев.

Майя вздохнула и села на Илью верхом.

– Я слушаю.

А он снова искал слова. Говорить о щекотливом, лежа на спине и чувствуя, как Май что-то выводит пальцем на его рубашке, было не совсем то, но все же…

– Я никогда не спрашивал, какая у тебя стипендия, и какими средствами ты располагаешь для собственных трат. Но теперь ежемесячно на твою карту станет приходить определенная сумма. Будешь распоряжаться ею сама: парикмахерская, покупка обуви, что-то нужное для музыки…



***

Разговор перестал быть забавным даже в минимальной степени. Он стал не просто очень серьезным – а каким-то даже… неудобным. И сидеть верхом на Илье стало тоже неудобным. Майя перекинула ногу и сползла на край постели.

А ведь он не сказал ничего нового. Ничего. Просто уверенной рукой и спокойным голосом снял покров с ее иллюзий – вольных и невольных. И все, о чем он уведомил, уже давно, прочно и уверенно существовало в их отношениях. Она жила в его доме. Кушала купленную и приготовленную на его деньги еду. Дорогие подарки и другие знаки внимания – неделя в роскошном загородном клубе, прогулка на воздушном шаре. Все это имеет определенную стоимость в финансовом эквиваленте. И сейчас Илья просто подвел итог. И проставил окончательную цену. Господи, какая дрянь лезет ей в голову!

– Я поняла. Ужинать будешь? – голос все равно прозвучал резко. И резким было движение, когда решила встать. Ей стало как-то вдруг – тесно, душно, темно? – здесь, в спальне.

Только Июль не дал ей встать. И вот они оба сидят на краю постели, плечом к плечу. И звучит его негромкий голос.

– Май, послушай. Послушай внимательно. Мы выйдем с тобой вместе. Это будет закрытое мероприятие. Только по приглашениям. Это… определенное общество. А для тебя театр станет официальным выходом. С этого момента ты – моя девушка. Для всех. Не только для нас с тобой. Другой статус. И как прежде не получится. Я понимаю, как это непросто, и не хочу обидеть тебя, но… на спектакле все не закончится, будут и другие… вечера, встречи, знакомства. Для всего этого нужны деньги. Тебе будут нужны деньги.

Ей казалось, что каждое слово, сказанное Ильей, с негромким щелчком проворачивается у нее в голове. Пытается там улечься. Встать на свое место в общей картинке-паззле. Какие-то слова ложились, а какие-то – упорно выскакивали. Как, например, слово «девушка».

– Закрытое мероприятие? Всегда мечтала попробовать себя в роли девушки Бонда. Я все поняла, ноль-ноль-семь. Буду рачительно распоряжаться деньгами и не откладывать тайком на побег в Вену.

Майя сама чувствовала цыплячье-желтую инфантильность своих слов, самого тона. Но ничего не могла с этим поделать. Слишком много всего за один раз.

Его ладонь легла на ее плечо. Твердые губы коснулись виска.

– Май… – он как-то так особенно произносил это слово, каким-то удивительным тембром и дыханием, что от этого всегда становилось светлее на душе. Хоть самую чуточку, но светлее. – Я все понимаю. – Губы сместились чуть ниже. – Не обижайся, пожалуйста. Жить со мной непросто, я знаю. Но если ты решилась, придется принимать все это. Мне кажется, уже пора. – Его щека потерлась о ее волосы. – Ты мне очень дорога… очень…

Ты мне дорога… очень…

Да к черту этот паззл! Что не встает на место, вобьем смычком!

И сразу на первый план вышло главное – его теплая рука на плече, ритм его дыхания. Майя уткнулась носом в его плечо, а Илья продолжил – совсем другим, деловым тоном:

– Мне кажется, у тебя скоро будет концерт.

А она только-только пришла в себя!

– Да? – только и смогла произнести.

– Та галерея хочет музыкальные осенние вечера.

Точно – к черту паззл!

– Правда?! – с летним выступлением у Майи связано столько прекрасных воспоминаний, что перспектива повторить его кажется настоящим чудом.

Илья своим излюбленным жестом приподнял ее подбородок.

– Правда. Ты готова?

– Нет, – не до того было. Сессия и куча других дел и забот. – Нет. Но буду готова. И к концерту, и к выходу в свет с Бондом.

У Майи в голове вертелась тысяча вопросов про концерт, но Илья ответил коротким: «Все подробности – у хозяйки галереи, я дам тебе ее номер телефона». А потом пришла очередь Майи оказаться спиной на постели. А Июль, хоть и сверху, но все еще в галстуке.

Непорядок!



***

Майя позвонила хозяйке галереи. Честно сказать, не помнила потом, как вела разговор. Два момента только четко отложились в памяти: дата первого концерта и сумма гонорара. Гонорар, вы подумайте только!

Известие о том, что концерты в галерее возобновятся, да еще за них заплатят денег, вызвало бурю восторгов у молодых музыкантов. А потом, когда буря улеглась, сразу полезли проблемы.

– Нам нужен новый альт, – они сидят втроем в буфете, Аня церемонно пьет зеленый чай, Сева – черный вприкуску с беляшом, а Майя – кофе. Заразилась от кое-кого привычками. – С нашего курса. А то эта девочка… как ее там… совсем не умеет играть. Навыка нужного еще нет.

– А ты у нас прямо профессионал! – тут же вспылил Севка. Даже беляш отложил. – С каких это пор пятикурсники – эталон и мерило?

– Она ошиблась во время концерта!

– Мы с Юлей занимались весь август! – Севка сказал и тут же осекся. И снова принялся жевать.

Аня сверлила его недовольным взглядом.

– Боюсь даже спрашивать, чем… именно… вы занимались.

– Вот и не спрашивай, раз боишься! – Майя в который раз поразилась, как изменился Севка. Куда делся милый и мягкий Сева? Новый Шпельский был нервный, злой на язык и имеющий по каждому вопросу свою точку зрения. Не изменились в нем только исполнительское мастерство и аппетит. Ну, и к Майе он относился по-прежнему. Потому что friend in need is a friend indeed (1). И они Севкой indeed.

– Майя, ну хоть ты скажи ему! – Аня решила искать поддержку в другом месте. – Нечего смешивать личную жизнь и работу!

Какой же это детский сад – на фоне всего, что случилось в жизни Майи после того концерта. И, потом, Сева ей друг. А Аня, все-таки – просто девочка-сокурсница. Хорошая девочка. Но не друг.

– У нас сыгранный квартет, – Майя поразилась, как твердо прозвучал голос. – И менять мы ничего не будем. Юлю, если что, подтянем по уровню. Да, Сева?

Севка решительно кивнул, допивая чай. Аня обиженно поджала губы, но промолчала.


Разговор с Аней и Севой оставил неприятный садок, но Майя оптимистично для себя резюмировала, что лиха беда начало. И поехала выполнять следующий пункт программы дел на сегодня. Ей надо было купить наряд для похода в театр. Самостоятельно. Совсем.

Сегодня она долго смотрела на сумму, высветившуюся в мобильном банке. Долго смотрела и все никак не могла понять, как реагировать. И в итоге решила – никак. Эти деньги – по ее меркам не просто большие или огромные, а какого-то вообще иного порядка – не ее. А для того, чтобы соответствовать высокому статусу девушки Бонда.

В Пассаж она вошла почти без робости. Но идти сразу же за покупкой не торопилась. Для начала надо понять, что ей нужно. Майя не спеша двинулась вдоль галереи бутиков, размышляя.

С платьем на концерт все было понятно – она отчетливо представляла себе формат мероприятия. Но сейчас иной случай. И они идут вдвоем. Как пара. И ей надо… обязательно надо не подвести Илью. Не выглядеть смешно или нелепо. Не быть одетой некстати.

Майя три раза совершила круговой променад, прежде чем образ в голове сложился отчетливо. Да, точно. Теперь главное – найти воплощение этого образа в одном из бутиков. Но с этим проблем быть не должно. Как и с оплатой.


Перед тем, как выйти из спальни на суд бондий, Майя еще раз придирчиво оглядела себя в зеркало. Все так, как она и хотела. Узкие брюки со стрелками, пиджак сюртучного кроя с атласными лацканами и белый шелковый скромный топ. Она была уверена, что должна выглядеть именно так – закрытые руки и ноги, темная ткань, строгий силуэт и немного белого – чтобы добавить нотку легкости. Но правильно ли Майя угадала посыл – вот в чем вопрос? Что же, сейчас узнаем.

Сидящий в кресле в гостиной Июль долго смотрел на нее с привычно непроницаемым выражением лица. А потом проговорил:

– Убери волосы наверх.

Что оставалось делать, если иной реакции не было? Майя послушно собрала волосы в горсть и подняла к затылку. Так и стояла с задранной вверх рукой, пока он не улыбнулся.

– Отлично.

Пальцы разжались, отпуская волосы врассыпную по плечам. А Майя выдохнула.

– Тебе правда нравится?

– Да. Настоящая девушка Бонда.

Майя улыбнулась. Похоже, у них появился новый повод для шуток. Она вытянула правую руку вперед, придерживая запястье левой. И поразила Июль-ноль-семь точным выстрелом из указательного пальца. После чего дунула на свежий маникюр и гордо удалилась в спальню. Очередное испытание пройдено.

На следующий день Илья принес черный клатч, искусно украшенный «рыбьим мехом». Сумочка идеально и точно дополнила образ.



***

Май была прекрасна. Илья ловил себя на том, что постоянно бросает взгляды в ее сторону, наблюдая, как она хмурится, стоя перед зеркалом и переделывая прическу, как поправляет лацканы пиджака, как сосредоточенно надевает туфли на высоком каблуке. И в последний момент:

– Я забыла духи!

Он принес ей флакон из спальни, и она, уже стоя у самой двери, наносила ароматные капли на шею и запястья.

– Ты прекрасна, Май.

– Правда-правда?


Она была очень собранной, словно и правда получила спецзадание, которое необходимо выполнить, а в машине выяснилось, что не знает, на какой спектакль они едут. Майя не спросила, занятая подготовкой к выходу, в котором само представление имело второстепенное значение, а Илья не сказал. Хотя должен был.

Он потянулся рукой к бардачку машины и вынул оттуда приглашение.

– Грибоедов «Горе от ума», – прочитала вслух Май.

Отсутствие на дороге пробок позволило добраться быстро. До начала спектакля оставалось более сорока минут, но холл уже был полон гостей. Играла тихая музыка, присутствующие стояли небольшими группами вокруг небольшого, с подсветкой фонтана, обменивались приветствиями, беседовали.

Илья считал, что фонтану там не место, но супруга Сургута мечтала о нем, поэтому все сделали в соответствии с пожеланиями заказчика.

Официанты обходили приглашенных, предлагая им шампанское, в дальнем углу был стол, сервированный канапе и легкими закусками.

Молоденькая девочка в бесформенном платье с принтом из разноцветных квадратов раздавала программки.