Ольга Алёшкина - Временная мама

Во дворе меня ждало разочарование. На месте, которое раньше негласно занимала наша семья, вернее наша тачка, оказалась припаркована чья-то «крокодилица». А как ещё назовешь коричневую «Вольво» в кузове универсал? Место крайнее перед островком, у самого фонаря, и с тех пор, как исчезла машина вместе со Шмаковым, всегда пустующее, а тут на тебе – занято. Причем, занял явно кто-то из чужаков, ранее я этого «аллигатора» в нашем дворе не наблюдала.

Я сдавала назад, присмотрев себе паркинг, когда из подъезда выскочил странный экземпляр. Куртка нараспашку, с меховой опушкой на капюшоне, а под ней белая майка в стиле «ню». Он бы ещё на голое тело куртку накинул. Тип этот замер на тротуаре, поджидая, когда я проеду, и ехидно ухмылялся, наблюдая за моими маневрами.

«Всё понятно, — констатировала я. — Один из этих…» Ну, которые считают, что женщины хреново водят машину, потому что к метле привыкли. Я миновала его, притормозила и указала ему жестом, шлепай, мол, свободно. Тот театрально поклонился, из-за чего капюшон нахлобучился глубже, спрятав от меня большую часть его гнусной физиономии, и бросился к «Вольво». Тогда я приоткрыла окно и, в надежде занять привычное место, крикнула:

— Мужчина, вы уезжать планируете?

— До завтра точно не освобожу, — хмыкнул он и добавил: — Я за пакетами.

Я припарковалась в намеченную дыру, между машиной Агаповых и гниющей второй год соседской «Волгой», закрыла машину и подошла к нему. Тот уже успел выставить на снег серый кейс, в котором обычно хранят инструменты, и самозабвенно рылся в пакетах, перекладывая покупки.

— Здравствуйте, — привлекла я его внимание. Он развернулся и, прищуриваясь от попадавшего в глаза меха, глянул на меня. — Места в нашем дворе, как бы правильно выразиться, поделены между соседями. Разумеется, негласно, но мы всегда взаимно вежливы и соблюдаем их. Вы можете занять любое свободное, поставить свою машину пару раз, и оно автоматически закрепится за вами.

— Ясно, — перебил он. — Я твое место занял?

— Да, я к нему привыкла, — состряпала я подобие улыбки. — Конечно, не подумайте, прямо сейчас я вас не гоню, но впредь, постарайтесь на занимать, хорошо?

— Не-а, — цокнул он. — И сегодня, и впредь, всегда, когда будет свободно, именно его я и планирую занимать, здесь углубление. Ты на мой кузов, глянь, —  ткнул он большим пальцем за спину, — а ты на своём лягушонке куда угодно залезешь.

«Лягушонке?!» Ну, знаете ли... Лихо он осадил меня. Вот тебе и «бестия»… Ладно, хоть не знает, как я её назвать планирвала, высмеял бы непременно. И да, о своей он отзывался уважительно, весомо так, а глядючи на мою фыркнул – козявка, мол. Вот гад! Здесь бы мне пригодилась Лидкина уверенность и решительность. Она обязательно высказала бы ему всё, что она думает о нем и его «крокодилице».

— Надеюсь, вы будете в этом доме не частым гостем, — только и смогла выдавить я.

Развернулась и двинула к подъезду, задумавшись: а чей он, интересно, гость? На ум пришла только Верка из двадцать первой квартиры, та любовников меняла не реже двух раз в месяц, по-моему.

— Я теперь тут живу! — порадовал он меня вслед.

«О боже, столько счастья за один день я просто не вынесу!»

В этот раз я решила отказаться от платья. С ним придется надевать пальто, а так я рискую замерзнуть, да и выглядеть буду не по погоде. Я выбрала узкие брюки и вполне праздничный свитерок, решив сосредоточиться на лице и волосах: ухоженный вид, оформит любую шмотку. Волосы я подвила и распустила, глаза подчеркнула довольно-таки смелыми стрелками. Шапку надевать не стала, прическу попорчу, парка у меня с капюшоном, накину на улице. Я воспользовалась духами и уставилась на себя в зеркало. Рядом с таким мужчиной, как Федоров, видится женщина в шубке. Красивой такой, пушистой. Может, мне купить? Машина у меня сейчас какая-никакая имеется, а денег, что мне вернул Шмаков на хорошую шубу хватит, даже останется…

«— Я подумаю», — сообщила я отражению и вышла, удивляясь этим своим мыслям. Впервые меня заинтересовала покупка шубы.

Краску я заметила не сразу. Сначала вляпалась в неё сапогом, начала спуск, схватившись за перила, и только тогда боковым зрением отметила белый росчерк под ногой. Я подняла правую ногу, вывернула её и уставилась на подошву. Краска имелась не только на ней. Ровная, тонкая полоска отсчитывала ступеньки, тянулась по пролету, чтобы забраться на следующий лестничный марш. И лишь в одном месте прерывалась неопрятной кляксой, там, где я на эту самую полосу наступила. Мне пришлось возвращаться, протереть обувь, а когда я вышла в подъезд снова, то отправилась не вниз, а вверх. За белой полосой.

Витиеватый у самой двери «хвост» привел к двенадцатой квартире, что располагалась прямо над моей. Жили в ней две студентки-квартирантки, которые последнее время престали попадаться мне на глаза. Девчонки вели себя тихо, всегда здоровались, как и принято в нашем подъезде. Большинство жильцов люди почтенного возраста, живут здесь десятилетиями и не поприветствовать соседа здесь считается дурным тоном, а уж гадить в подъезде и вовсе нонсенс. Я нажала звонок – не работает. Тогда я постучала. Понятно, что девчонки не заметили, но лучше им об этом скажу я, чем, например, Валентина Петровна. Вот уж где их ждет получасовая лекция.

Постучать пришлось ещё раз, прежде чем я услышала возню под дверью, а потом она распахнулась неожиданно широко. Но на этом неожиданности не закончились.

— О-па! — воскликнул мужчина, по ту сторону двери, и выразительно присвистнул. Узнала я его сразу, хотя и не особо разглядела днем, но та же белая майка не оставила сомнений: передо мной зловредный хозяин «крокодилицы». Я от неожиданности растерялась, забыв зачем беспокою человека, он же, напротив, едко ухмыльнулся и протянул: — Вот это поворот! Обалдеть, да, ты ещё и рыжая! И где мне теперь лягушачью кожу искать?

— Что? — зачем-то спросила я, совсем не понимая вопроса и думая о ином: рыжая это хорошо или плохо?

— Я всё понял, ты — царевна-лягушка, — наглым образом заявил он. — Днем ты раскатываешь на своем коробчонке, вреднющая, злая, зато вечером в прекрасную царевну превращаешься. Зря ты мне в таком виде показалась, теперь я твою кожу лягушачью сжечь хочу.

— Вы идиот? — поинтересовалась я.

— Я серьёзно. Страсть как хочу, аж зудит. Зайдешь?

Он посторонился, а я смерила его взглядом, прикидывая где у него «зудит» и закатила глаза. Если это комплимент такой, то уж больно сомнительный. И вообще, от этого типа лучше держаться подальше. Чего он всё лыбится? Точно идиот. «И совершенно невоспитанная личность», — добавила я мысленно и вспомнила зачем пришла.

— Тут краска, — ткнула я пальцем в пол. — Подозреваю, вы напачкали. Нужно убрать, пока не засохла, потом сложнее будет, а убирать всё равно придется.

— Ох, ты ж! — нелепо обронил он и повернулся себе за спину. Я проследила взглядом: в коридоре рядком стояли пластиковые ведерки с краской. Под крайним, у самой стены, уже образовалась белая лужица. Он присел, повертел банку и выпрямился: — Пробить где-то умудрился. Я уберусь.

Я кивнула, хорошо, развернулась и побежала вниз, стараясь снова не наступить в краску.

— Эй, царевна! — позвал он. — А зовут-то тебя как?

Как?! Как, скажите мне, могут «эй» и «царевна» уживаться в одном предложении? Он вообще соображает, что он несёт?

— Квакушка! — крикнула я и побежала быстрее.

Выскочила из подъезда и подумала: зря я, не дальновидно, с этого приду… соседа станется, глядишь, и вправду меня так называть станет

Федоров мудрить не стал, ресторан для ужина выбрал тот же. Я бы предпочла пройтись по городу, заглянуть в снежный городок на центральной площади, манящий огнями, когда я проезжала мимо на такси. Но представить Федорова, прогуливающегося за ручку по городу, никак не получалось.

Сегодня общение складывалось живее, активнее. Мы все больше и больше говорили о личном, всё ближе подбирались к биографиям друг друга. И пускай пока это были короткие обрывки воспоминаний, бессвязных, перескакивающих, но они уже приобретали объем, подобно пазлам, складывали маленькими кусочками картину. Я охотно рассказывала о Лидке, родителях, когда он поинтересовался моей семьей, даже поделилась полученным сегодня от деда подарком. Макс нашел подарок забавным, веселился по этому поводу, а деда обозвал «потрясным».

Я невольно сравнивала его со Шмаковым, тут уж ничего не поделаешь. И главный вывод, к которому я пришла: они разные. В нем нет ни толки Шмаковской обходительности и красноречия. Нет, он внимателен и вполне отличный собеседник, вот только стихи читать под луной не станет. Романические свидания на крыше и прочие бредни, как он, уверена, считает, не про него. Ухаживания Федорова телесные и земные, вполне себе материальные, если хотите. Других ждать не стоит. Каждый жест его, каждый поворот головы пропитан уверенностью: в себе, в своих силах. И почему он ещё ни разу не намекнул мне развитие отношений, которое приведет нас в горизонтальную плоскость, для меня оставалось загадкой. Мне показалось, тратить время попусту он не привык.

В дом он меня привез после ресторана. Он был слишком большим для одного, да даже для двоих огромен! Такой подойдет семье из четырех – пяти человек, при этом, они смогут с удобством размещать гостей на ночлег. Отделочные работы шли полным ходом — не буквально, в этот час, никого из работников уже не было — Макс водил меня по дому и объяснял, что и как он задумал. Я не поняла зачем он мне его показывает, возможно, хотел произвести впечатление, но я прислушалась к себе и выходило иначе – напугал.

Мы спустились в гостиную, планомерно обойдя каждого помещение второго этажа и остановились возле огромного дивана, как в кокон, обернутого пленкой.

— Ну, как тебе? — поинтересовался Макс.

Зачем ему мое мнение? Ждет похвалы? Вздор, она ему без надобности. Уверенности этому мужчине не занимать.

Безусловно, дом прекрасен, даже в этом незаконченном виде, и он сам это знает, иначе не повез бы меня сюда. Но волновало меня сейчас другое. С тех самых пор, как он привез меня сюда, всерьез беспокоила только одна мысль…

— Ты женат? — вместо ответа выдала я, пока не передумала, и внимательно наблюдала за ним: соврет ли? Просто я не видела других причин возводить эту махину, а мысль оказаться чьей-то любовницей претила. «Интересно, когда Шмаков начал встречаться со своей теперешней пассией, она знала, что он женат?» – задалась я вопросом и разозлилась на себя: какого черта я опять об этом думаю! Федоров отреагировал на мой вопрос абсолютно спокойно, подхватил меня под руку, предлагая следовать за ним, и ответил:

— Нет. Я давний холостяк, но штамп о разводе в паспорте имеется. Идем, я тебе по дороге расскажу, если тебе интересно.

Я посчитала это хорошим знаком: наличие и у него, и у меня неудавшихся браков за спиной некая общая деталь. Объединяющая, возможно.

— Я шесть лет, как в разводе, брак мой двух лет не продержался, — сообщил он, когда мы вернулись в машину. Макс опустил руки на руль и улыбнулся: — Что тебя ещё интересует: дети, алименты? Не имею.

— Почему вы разошлись?

— Не готовы были, — пожал он плечами и тронулся. — Брак подразумевает жертвы, а мы совершенно к этому не стремились. Вечный «Шаббат», без работы над ошибками. Молодые, амбициозные, дорожили своей свободой и независимостью. Горячие и глупые, вот какой мы были парой.

Мне понравился его ответ. В нем чувствовалась искренность, проступали выводы прошлых ошибок.

— Хочешь потанцевать? — вдруг спросил он.

— Потанцевать?

— Именно. Можем продолжить вечер в клубе, ты была в «Чили»?

— Я как-то не рассчитывала… — засомневалась я и покаянно вздохнула: — Мне завтра на работу.

Он повез меня домой. Никаких «да, брось», «буквально заскочим на часик», ничего подобного не прозвучало. Меня одолели сомнения: хорошо это или никуда не годится? С одной стороны, он считался с моим мнением, а с другой, пугало, что свидание станет последним. Вряд ли, он ещё выразит желание, терпеть подобную зануду возле себя. Но даже эта мысль останавливала, бросаться с головой в омут решительности не обнаружилось.

Поцелуй, случившийся у нас в машине, который благодаря мне же вышел совсем непродолжительным, только убедил: больше ты его не увидишь. Зато, когда я укладывалась спать, от Федорова пришло сообщение, доказывающее обратное.

«Новый год ты встречаешь с родственниками, это я усвоил и не претендую. А что если в каникулы нам куда-нибудь махнуть? Скажем, Бали или Мальдивы. Только не отвечай сразу, если твой ответ отрицательный».