Ольга Алёшкина - Временная мама

«Спокойной ночи» — следом.

— Ещё один, — улыбнулась я, вспомнив Лидку. Приятное тепло разлилось в груди, несмотря на то, что я знала: никуда я не полечу. Я слишком мало его для подобных поездок знаю.

Родители нагрянули неожиданно, без звонка. Заявились тридцать первого утром, прикрываясь тем, что мотались в супермаркет за недостающими продуктами.

— Подумали отчего бы тебя не забрать, раз уж мы неподалеку, — скидывая сапожки, сказала мама.

Папа нерешительно топтался на пороге, толи ждал, когда мама освободит ему больше места для маневра, толи совсем не решался проходить. Знают, поняла я. Тебя! Она сказала "тебя", а не "вас"! Выходит, они знают, что эта квартира пуста и никого в ней, кроме их дочери, нет. Именно поэтому они здесь.

— Пап, чего ты там копаешься, проходи, — кивнула я и отправилась за мамой в комнату.

Что ж, так даже лучше. Не знаю чья эта идея: Лидкина или мамина, но они, пожалуй, правы. Куда лучше выяснить всё здесь и сейчас и не тащить с собой этот шлейф в родительский дом. Встречать новый год следует в праздничном настроении.

Мама опустилась на диван, папа протиснулся в кресло, я подумала вернуться к сумке, которую я начала собирать с собой, но так и осталась стоять.

— Итак, — строго сказала мама, на что папа укоризненно воскликнул:

— Рита!

— Итак, — на пол тона мягче повторила она, — что у вас стряслось?

— А разве Лидка не всё вам разболтала? — хмыкнула я.

Родители переглянулись, а я поняла – сами. Лидка стойко держалась. Либо есть ещё вариант: мама чудесная актриса. Лидка просила не выдавать, старается вот. А папе… папе преподнесла информацию, как свои догадки.

— Всыпать бы вам обеим! — досадливо вздохнула она. — Я, так понимаю, вы с Игорем крупно поссорились?

— Нет, мама, мы не ссорились, мы развелись, — выпалила я и добивала: — У Игоря теперь другая женщина.

— Так, я покурю, пожалуй, — стукнул по подлокотникам папа и поднялся. Сбегал в прихожую за курткой и выскочил на балкон.

Мама повращала глазами и, как только за папой закрылась дверь, указала мне на диван возле себя. Я послушно уселась рядом, виновато взор потупила. Мама хотела что-то сказать. Важное, поучительное, быть может. А в итоге посмотрела на меня и обняла.

— Глупое дитя моё, неужели, ты думала, что мы осудим? — приговаривала она, оглаживая мне макушку. — И сколько ты ещё от нас скрывать собиралась?

— Я расстраивать вас не хотела, потом момент искала… а последнее время всё некогда как-то было. — Я поняла, что сейчас расплачусь, подняла на неё глаза и предложила: — А, давайте, чай пить.

В этот момент с балкона вернулся папа. Тряхнул головой за спину и спросил:

— Дочь, а что это за оригинальный шар у тебя на балконе висит?

Смотреть мы отправились вместе, мама ушла ставить чайник на кухню. Шар действительно был: белый, украшен алым бантом. Незастекленных балконов в доме насчитывалось единицы, мой был одним из таких, упомянутый шар свешивался ровно посередине, но я к нему никакого отношения не имела. В том плане, сама я его не подвешивала и украшать территорию никак не планировала.

— Я сейчас ножницы принесу, — заскочила я в комнату, стряхивая с себя морозец.

Ножницы я принесла, папа чикнул веревку, заявив, что конец тянулся с перекладины верхнего балкона. Добычу мы занесли и уселись возле неё. Шар был сплетен из нитей, накрахмаленных или обработанных чем-то иным, что и позволяло ему держать форму. По уверению отца, нити были джутовые, окрашены обычной белой краской. Внутренность шара оказалась заполнена конфетами в разноцветных фантиках. Бант мы развязали, под ним обнаружилось отверстие по типу входа в улей. Я уже догадывалась кому принадлежит эта злостная выходка, но как только мы извлекли несколько конфет, уверилась наверняка.

— Зачем ты держишь эти конфеты на балконе? — спросила вошедшая мама.

— Это не я, это сосед.

— Да, — подтвердил папа. — Шар свешивался с третьего этажа.

— Презент? — ахнула мама и протянула: — Это так мило…

Ничего милого я в этом презенте, в отличии от мамы, не находила. Может быть, при других исходных, я и сочла бы его милым, если бы не одно обстоятельство: я уже успела прочитать названия конфет.

«Отважный комарик», «Золотая стрекоза», «Жужа» - сплошное лягушачье меню. Где он их только нарыл! Я, например, такие впервые вижу. Мне хотелось встать и потрясти кулаком в потолок – Ну, аллигатор, ну, погоди!

«Идиотизм…» — подумала я и улыбнулась.

Когда мы подъезжали к родительскому дому, папа, помалкивавший всю дорогу, – мы обсуждали с мамой меню – вдруг предложил:

— Девчат, а давайте, деду про Игоря пока рассказывать не будем.

— Да, не в этот раз! – в голос согласились мы.

Обманывать деда оказалось не так-то и просто. Он насупил брови, когда я ему сказала, что Игорь навещает маму, неожиданно вернувшуюся из Испании. Мать Игоря действительно улетела туда на заработки, год тому назад.

— Вы должны были ехать вместе, раз вы семья, — сказал он.

— Но вы тоже моя семья, я хотела остаться с вами, — возразила я. Сведенные брови разгладились, дед немного потеплел и спросил:

— А мальчик где?

Славика он звал мальчиком и никак иначе. Сомневаюсь, что у деда непорядок с памятью, дело тут в другом: он его так и не принял. Справедливости ради замечу, виделись они всего пару раз, возможно, позже бы, когда привык…

— Славик у своей мамы на каникулах, — ответила я и успокоила себя: вроде и не обманула.

— А ты уверена, что они не одну и ту же маму навещают? — с прищуром заметил дед, на что Зоя Федоровна воскликнула:

— Побойся бога, Иван, что же ты такое говоришь-то!

— Дед, Никитка для тебя стих подготовил, — влезла Лидка, рассеивая всеобщее замешательство. Она подтянула за руку моего племянника, выставив его вперед, как щит, тот замер перед дедом и вздернул подбородок. Смешной.

Стишку умилились все, включая меня, дед даже слезу пустил. Вручил Никитке подарок, прижал к себе ребенка и, поглядывая на меня, вздохнул:

— Ещё бы правнучку дождаться...

Я почувствовала укор в этом вздохе, но мысленно отмахнулась – мне решать, когда заводить детей.

— Так, все моем руки и за стол! — скомандовала мама. — Лиза, расставляй бокалы, а ты, Лида, вон ту салатницу прихвати.

Праздновали в гостиной, за длинным столом, который раздвинули по случаю праздника. В полночь, с опозданием в пять минут, пришло сообщение. Были и другие: от подруг, коллег, от Федорова, но это, обычный смайлик в «ВК», оказалось для меня самым важным. «С новым годом!» — раскинув руки, кричал на нем дед Мороз. От Славика. Не забыл про меня.

«И тебя с новым годом! – набила я, и вторым предложением добавила: — Пусть все твои мечты исполнятся, будь счастлив!»

 Ночью мне не спалось. Утро уже, конечно, приближалось, но я все сидела в полумраке гостиной и пялилась в телевизор. Всё уже разбрелись по спальням, деда и Зою Федоровну увез домой, так кстати непьющий зять, оставаться с ночевкой дед категорически воспротивился. Последней ушла мама, подозрительно долго возившаяся с посудой в серванте. Я сделала звук на минимум и сказала:

— Ты иди, мам, я немного посмотрю ещё, и тоже лягу.

— Ты грустишь, — повернулась она. Не спрашивает, констатирует будто.

— Нет-нет, — заверила я и ткнула в экран: — Фильм досмотрю.

Шла одна из советских комедий, название не вспомню, которые вечно на новогодние праздники транслировали. Фильм меня абсолютно не интересовал, но это лучше, чем вертеться с боку на бок в кровати. Мама ушла, я перевела взгляд на горящую огнями елку и тяжко вздохнула: у меня хорошая семья. Нет, правда. У меня клевая сестра, замечательные родители, дед мировой, просто дотошный, отчего так паршиво-то на душе? Может, зря я на отпуск с Максом не согласилась? Заплатила бы за себя сама, в номерах разных могли бы поселиться… вполне себе вариант.

Я проверила мессенджер, последний раз он был онлайн больше часа назад. Перечитала все поздравительные сообщения от него и отложила трубку, попутно зацепив конфету из вазы, развернула и сунула в рот. Сладкое, говорят, гормоны радости повышает. Желейная масса прилипла к эмали, я развернула смятый в ладони фантик – «Жужа». Из тех, что я с собой прихватила. На вкус они, конечно, так себе, хотя Никитка подтаскивал, пока мать не пресекла эти «вражеские» набеги.

«Хорошо бы должок вернуть, алаверды…» — вяло подумала я, и даже воодушевилась немного.

Беда в том, что бить следовало, так сказать, по больному, а не одного уязвимого места соседа я не знала. Я вообще не имею о нем ни малейшего представления. В таких условиях фантазии особо не разгуляться. Может Лидку подключить, наверняка, что-нибудь да придумаем совместно?

 Я все-таки выключила телик и побрела спать, чувствуя себя ребенком, который ждал чуда от новогодней ночи, а оно не случилось. Ребенком, которому ещё невдомек, что все чудеса мы себе устраиваем сами.

«Завтра я проснусь, начну отсчет нового года и новой жизни, — твердо решила я. — А прошлое оставлю в прошлом. Аминь».

И все-таки уснула, не подозревая, насколько я не права.

Лидка дотошно выспрашивала подробности нашего с Федоровым свидания. Мы сидели в парилке родительской бани, обстановка к задушевным разговорам располагала. В баню со мной Лидка ходить любила, впрочем, как и я с ней, здесь можно потрепаться в тишине о своем, о девичьем. Наше крайнее свидание, которое вышло непохожим на остальные, интересовало сестрицу в мельчайших подробностях. Мы катались на коньках, вскоре после Рождества, и на катке я себя чувствовала гораздо лучше, нежели в ресторане. Падала, правда, бессчётное количество раз, но всё равно было здорово. Легче, веселее. Мы много смеялись, он поднимал меня всякий раз, и этот тактильный контакт оставлял приятные ощущения. Крепость мужских рук вселяла надежду, не покидала мысль: надежные, самые что ни на есть фундаментальные.

— Он тебе нравится? — спросил Лидка, будто подводя итог моему рассказу.

— Да, — ответила я и добавила: – Только…

— Что только?

— Не знаю, примеряюсь всё. Думаю, прежде чем, что-нибудь сказать.

— Значит, он тебе небезразличен, — сделала она вывод.

— А может, он слишком взрослый для меня?

— Так это хорошо, зато ветер в башке, как у некоторых, не свищет. И потом, что значит взрослый? У вас всего-то шесть лет разницы, тоже мне, событие.

— Мне кажется, я до него не доросла. Иногда смотрю на него и думаю: не по зубам он мне.

— Тебе поменьше думать надо, побольше действовать. Расслабься, хватит дуть на молоко. Не примеряй ты его навеки вечные, рассматривай, как приятное, но временное явление. И вообще, дай уже мужику, заслужил.

— Да ну, тебя, Лидка! — фыркнула я и спрыгнула на дощатый пол. — Идем, мне уже жарко капец.

Мы вышли в предбанник, замотались в полотенца и плюхнулись на обитый искусственной кожей старый диван.

— О-о… — со стоном протянула Лидка и запрокинула голову: — Кайф. Жаль только эти чертовы каникулы так быстро закончились. Ваще не хочется завтра на работу шлепать, я бы ещё недельку отдохнула. Тебе хорошо, у тебя выходной завтра.

— Зато ты отдыхала десять дней кряду, а я на работу выходила, — не согласилась я. Встала, налила себе попить из кувшина и повернулась к ней: — Тебе компота налить?

— Давай.

Телефон зазвонил, когда мы собиралась вернуться в парилку. Я подошла к вешалке, вытащила его из кармана халата и нахмурилась. Не то чтобы я успела забыть, что у меня есть её номер, но видеть вот так на дисплее, входящим вызовом, мне его ни разу не доводилось.

Мелодия все нарастала и нарастала, я как зачарованная глазела на экран, а вместе с трелью нарастала и тревога.

— Кто там? — нетерпеливо спросила Лидка, заметив, что я не спешу отвечать. Я развернула к ней телефон и, так же как записано, озвучила:

— Мама Славика.

— Господи, — буркнула Лидка. — Какого черта ей от тебя надо?!

— Без понятия… — отвечаю. Ещё пару секунд сомнений, а он всё не замолкает и не замолкает, я жму зеленый значок и прижимаю трубку к уху:

— Алло, я слушаю. Здравствуйте.

— Здрасьте, — суетливо бросила она и продолжила: — Я Славку часикам к семи привезу, нормально?

Голос резкий, нервный немного. Но уверенный, смелый. «Она не волнуется, оттого, что звонит мне», — подумала я и спохватилась:

— В смысле привезу? Куда?

— Ну, к вам, куда же ещё, — удивились на том конце провода.