— Вроде того.

— А с папой почему больше вместе жить не можете?

Этим вопросом он меня окончательно добил. «Караул! — запаниковала я. Слабая, тщедушная, которую «за грудки» обычным вопросом схватили. — И как тут объяснишь?! Я не готова на такие вопросы ему отвечать. Я не умею!»

— Взрослые вообще странные, — пожимаю плечами, — разве ты не заметил? Когда-нибудь ты научишься их понимать.

— Когда-нибудь – это когда? Когда вырасту?

— Ну, например, — тяну я и наконец придумываю чем его отвлечь: — Там в нижнем ящике игра твоя, забытая, доставай, играть будем.

Славка вытащил её, разложил игровое поле, выставил вперед руки, предлагая мне отгадать в какой зажат кубик, и вздохнул:

— Нет. Некоторых я отказываюсь понимать в любом возрасте.

Мы играли, переставляя фишки по номерам, а я только об этой его фразе и думала. Слишком уж она философски прозвучала. Совсем не по-детски. Что он имел ввиду? Вернее, кого он понимать отказывался?


Шмаков примчался с тюльпанами. Остатки совести не позволили прийти с пустыми руками накануне праздника. Букет этот Славику понравился даже больше чем мне, он лукаво улыбался из проема, пока его довольную «моську» отец не заметил. От сына Игоря пришлось буквально оттаскивать, Шмаков ругался, грозил ему ремня всыпать. Я увела его на кухню, дверь плотнее прикрыла и поинтересовалась:

— Тебе не кажется, что тут не кричать нужно, а причины выяснить? Его явно что-то беспокоит.

— От рук отбивается вконец, вот что меня беспокоит! — возразил он.

Намеренно перечит. Не хочет признавать, или со мной проблемами не спешит делиться.

— Я понимаю, ты перенервничал, но так тоже нельзя. Остынь, Игорь, и поговори с ним спокойно. Не требуй от него отдачи как от взрослого мужика, он ребенок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ребенок! — фыркнул Шмаков и поднялся. Сунул руки в карманы брюк, по кухне прошелся. Неврозом веяло от каждого движения, от каждого поворота, казалось воздух наэлектризовался. — Маленький злодей он, а не ребенок! Ты хотя бы представляешь, что он творит?

— Кто, Славка? Да, что он натворить может?! Именно, не представляю.

— Он рыбок до смерти закормил. И всё это из вредности, понимаешь?

— Глупости, — отрезала я. — Не ищи заговор, там, где его нет. Не научили ребенка живность кормить, сами виноваты.

Я автоматом и «эту» в виновницы зачислила. Само так получилось, потому что её рыбки, уверена, откуда им у Шмаковых взяться…

— Не ищи заговор?! Он все фотографии с отдыха удалил. Тоже нечаянно, скажешь?

— Знаешь, я бы тоже те фотографии удалила, если бы догадалась, что ни в какой Москве ты не был, в то время, когда он тебя в больнице ждал.

— Хватит, Лиза, — утомленно попросил он. — Я уже говорил, что не мог оплатить такую сумму за билеты. А с пересадками получилось бы суток двое, не меньше. То на то и вышло бы.

Шмаков опустился на стул. Потер лицо, сдвинув волосы к затылку, и только теперь я заметила, что он действительно уставшим выглядит. Загнанным, как конь переросток, из которого хозяева всё надеются скаковую лошадь вырастить, а он обычной, самой примитивной породы.

— Славка ей шубу порезал, — пожаловался он. И несмотря на весь его жалкий вид, я не удержалась. Не стоило ему «эту» в противовес Славке ставить…

— И, дай угадаю, на новую шубу ты деньги нашел, конечно, — язвительно выпалила.

Шмаков подскочил ужаленным. К двери бросился, открыл. «Славка, собирайся, мы уезжаем!» — приказал, ко мне повернулся и досадливо выпалил:

— Ничего ты не понимаешь.

Я его за рукав взяла, остановить, сожалея, что испортила, момент упустила.

— Да, всё я понимаю. Влюбился ты без памяти и мечешься между двух огней. Ты Славика у меня до завтра оставь, а вечером заберешь.

Он дверь прикрыл, я дура обрадовалась – отпустит.

— Ты в своем уме, — у виска крутит. — Может, мне его по голове погладить за то, что сбежал? Или приставку новую в награду купить?!

Уговоры не действовали. Отчасти это и моя вина, следовало мягче с ним, изворотливей. Они на пороге буквально, я смирилась и про каникулы вспомнила: некуда теперь Славке ехать.

— На каникулы его тогда привези ко мне, — попросила. — Славик, когда каникулы?

— Через две недели, — оживился он и на отца глянул.

— Посмотрим на его поведение.

Они ушли. А я опять казнила себя – зачем при Славке спросила, ждать ведь станет. Вдруг не отпустит.

Глава 27

Сашке пришлось всё рассказать, хоть я и не любитель исповедей, но объясниться следовало. С самого утра он стоял на моем пороге с огромным букетом пушистых, как снег, хризантем и коробкой конфет в золотистых обертках. Днем я съездила поздравить маму и Зою Федоровну, поочередно, а вечером меня ждал праздничный ужин, в Сашкином исполнении.

— Мальчишка этот, кто он? — спросил Сашка за ужином. И пока я раздумывала над ответом, продолжил: — Сам по себе он меня не беспокоит, а вот наличие какого-то папы…

И тогда я выложила всю свою подноготную. Не прям всю, конечно, но ту часть жизни, в которой появился Славка. Рассказ мой был воспринят спокойно, без потрясений и лишних комментариев с его стороны. Без советов тоже, кстати, обошлось, за что я ему была искренне благодарна в те минуты.

Шмакову я не надоедала, позвонила лишь раз, за три дня до начала каникул, намеренно сделав это днем, чтобы застать его на работе. Сговорчивости мои уловки не прибавили. Игорь противился. И у меня создалось ощущение, что он больше из-за новой пассии сомневается. Точнее, как ей преподнести факт общения с бывшей, да ещё и не являющейся матерью его сына. Мои аргументы, вроде «Славка обстановку сменит, вы вдвоем побудете…» не подействовали, но как будто зерно посеяли. Шмаков пообещал перезвонить завтра, а в итоге так и не перезвонил.

В субботу, с самого утра, спустился Сашка.

— Собирайся, в лес поедем, — заявил с порога.

— В лес, зачем в лес?

— Подснежники искать.

— Какие подснежники, — фыркнула я, — там ещё снег не сошел.

— Лан, шучу я. Помнишь про хижину в лесу рассказывал? Съездим до неё, погуляем, свежий воздух, шашлык-машлык, — подмигнул он. — Я шампура и мангал возьму, мясо по дороге купим. Ты свитерок и штанцы потеплее надень, главное. Сколько тебе нужно времени собраться?

Мы условились во сколько он спустится, и я пошла собираться.

Телефон зазвонил, когда Сашка в «крокодилицу» мешки таскал: одеяло, спальники, кое-что из продуктов. «Если тебе понравится, заночуем», — объяснил он. Я вытаскиваю телефон из куртки – Шмаков. Делаю несколько шагов в сторону и отвечаю.

— Не передумала? — поздоровавшись, спрашивает. Я отвечаю, а Игорь добавляет: — Через часик привезу тогда.

Вчера позвонить, конечно, не мог. «Что за гад ты такой, Шмаков? — мысленно спрашиваю. — Вечно с тобой всё наперекосяк». Я закусила губу и скосилась на Сашку, тот с воодушевлением раскладывал вещи в багажнике. Закрыл его, рукой мне махнул – по коням.

   — Я не могу поехать, — подошла и виновато улыбнулась. — Игорь мне сейчас Славку привезёт.

— Зачем?

— Каникулы. Мы договаривались, он у меня поживет, — слукавила, — потом я подумала, что всё переигралось, а сейчас выяснилось – нет, в силе уговор.

— Интересно, сын его, а напрягает бывший тебя.

— Он меня не напрягает, я сама вызвалась.

Сашка расстроился. Заглушил мотор, мешки из багажника на снег вытащил. Я подхватила один, помочь, из руки вытянул – сам. Двинул к подъезду навьюченный. Я дверь придержала, вперед забегаю, вторую открыть, поднимаемся молча. На своей площадке остановилась, заискивающе смотрю на него.

— Извини, что так вышло.

— Перестань, проехали. Ты мне лучше вот что скажи: мне две недели, или сколько там эти каникулы длятся, придется носа к тебе не показывать?

Кажется, я умудрилась его обидеть.

— Я в тот раз растерялась просто, — шепнула ему. — Я вас познакомлю, обязательно, ты мне только пару дней дай, хорошо?

Он кивнул, соглашаясь, и подхватил мешки. Поднялся на две ступени, а потом вернулся:

— Подожди-ка.

 Я замерла с ключом в руке, а он поцеловал меня.

— Спасибо, — поблагодарила я. Не за поцелуй, за понимание.


Шмаков подниматься не стал. Я видела в окно, как они подъехали, Славка выскочил из машины, вытащил свой рюкзак. Игорь вышел следом, вручил ему пакет и наставительно, сотрясая перед лицом пальцем, сказал что-то. Славик, глядя под ноги, кивнул и деловито зашагал к подъезду, а я отправилась к домофону.

— Лиза, он меня на все каникулы отпустил! — сообщил Славка мне, вышедшей его встречать.

— Это же здорово! Привет, проходи.

Славик разделся, подхватил свои пожитки, в гостиную зашел и нерешительно осмотрелся.

— Я где спать буду тут, на диване?

— Иди-ка ты свою комнату занимай, белье я там сменила уже.

В спальню мы отправились вместе. Я сидела на краешке кровати и наблюдала за ним. Как он освобождал рюкзак, вынимая вещи, как раскладывал их, стараясь как можно аккуратнее сложить. Раньше за ним такого рвения к чистоплюйству не наблюдалось. Угодить хочет или в новой семье приучили? Он разобрался с пакетом, тот свернул и убрал в ящик, за рюкзак взялся. В нем одежда оставшаяся и книги.

— Папа читать велел, — пояснил он. — А ещё английским заниматься.

— Не поддается никак?

Он немного подумал и ответил:

— Наверное, я не стараюсь.

«Поразительная честность», — подумала я, как Славка удивил меня ещё раз. Из внутреннего кармана рюкзака вытащил деньги и мне протянул:

— Вот. Папа велел тебе отдать.

Купюры новенькие, хрустящие, того же номинала, как и отданные мной его теще. Признаться, я про них уже забыла, да и просить обратно не стала бы, все же на похороны давала, а тут ещё и на одну больше оказалось. Я набрала Шмакова, тот не ответил, а вскоре сообщение прислал.

«Не могу говорить. Что ты хотела?»

«Хотела узнать про деньги, одна купюра лишняя».

«Она не лишняя. Ты же его будешь чем-то кормить».

Я больше писать не стала.

Мы со Славиком обед готовили, после которого на школьный двор прогуляться собирались. Он вполне заинтересованно следил за тем как я котлеты жарю, когда вдруг неожиданно спросил:

— Лиза, а правда, что младших детей любят больше, чем старших?

Я внимательно на него посмотрела: прежде растерянно витающий, как в космосе, взгляд стал серьезным, напряженным даже. Мальчишка как будто повзрослел за пару этих месяцев. «Господи, почему он спрашивает? Неужели…»


— Глупость это, — заверила я. — Всех своих детей любят одинаково. Кто тебе сказал подобную чушь?

Он не ответил. Я долго не решалась, а потом всё же спросила:

— Её Ксюша зовут, да?

— Ксения Сергеевна, — цокнул он и закатил глаза.

— Она полненькая, у неё животик есть?

— Вот такенный живот, — с какой-то ненавистью потряс он рукой, — раз она беременна!

Расстояние, которое он отмерил впереди себя, подсказывало, что срок там уже приличный. Подсчеты и прикидки складывались в голове сами собой, я того не желала. Следом испортилось настроение, я улыбнулась Славке и предложила:

— А давай, какую-нибудь песню споем!


Мы больше не говорим о её беременности. Как будто молчаливое соглашение заключили. Союз. Отверженный и никому кроме нас ненужный. И я чувствую себя глупой, ведь могла бы объяснить мальчишке: папа его меньше любит не станет, дабы унять его беспокойство. Но я не могу. Не могу и всё тут. Эта тема слишком остра для каждого из нас, режет по живому.

Славка плескался в ванне, а сидела перед включенным телевизором и лелеяла свои обиды. Пережитые, непрошенные. Тот факт, что у Шмакова вскоре родится ребенок всколыхнул их. И мне так ужасно к Сашке захотелось – прижаться, чтобы обнял, чтобы унял глупое, эгоистичное сердце. И может быть тогда я нашла бы в себе силы радоваться чужому счастью.


Закутанный в мой махровый халат Славка прошмыгнул мимо меня, вернулся с коробкой и книгой.

— Поиграем или почитаем? — «взвесил» их в руках. Первый вариант ему бесспорно нравился больше.

— Так, дай-ка подумать… — акцентировала я паузой. — Предлагаю сыграть для начала, но проигравший читает вслух! По рукам?

Уговор скрепили, хлопнув друг друга по ладоням. Вначале мне не везло, но потом Славка скатился на двадцать шагов назад. Как и все мальчишки, любивший выходит победителем он раздосадовано фыркал и, перед каждым броском, сотрясал кубики с особым рвением. Азарт захватил его с головой. Он то спрыгивал с дивана, то снова садился и в какой-то момент халат не по размеру сполз с его худосочного плеча. Славка небрежным жестом натянул его за отворот, но я успела заметить.