Ширли Эскапа - Время любви

В изумлении он спросил:

— Что случилось?

— Это, — запинаясь, пробормотала Сесилия, — это… неправильно, мы не должны так поступать.

— Но я люблю тебя, Сесилия.

— И я люблю тебя, Ал, но… я хочу сохранить себя для мужа.

Неподвижно застыв на месте, Ал скривил губы. Вот оно что. Однако все его тело кричало от возбуждения. Он хотел эту красавицу, она была ему нужна. И он непременно ее добьется. Теперь уже ничто на свете не сможет его остановить.

— Да, ты права, — сказал он хриплым голосом, — тебе нужно сохранить себя для мужа.

Потом взял руку Сесилии, медленно прижал ее к губам и произнес:

— Спокойной ночи, моя малышка.

Повернувшись на каблуках, он ушел с палубы, оставив Сесилию в одиночестве. И ей вдруг стало так неуютно без объятий Ала, без надежного тепла его тела, без его горячих настойчивых губ.

Мачеха раструбила о позоре Сесилии на всю округу, и бедняжка боялась лишний раз нос на улицу высунуть. Поднимаясь на борт «Хартона», она чувствовала себя несчастной, всеми покинутой сиротой. Теперь же у нее будут муж и своя собственная семья. И ей никогда больше не придется грустить и плакать в подушку.

На следующее утро они уже были в Гибралтаре. Здесь в самой атмосфере ощущалось явное напряжение: этот район так и кишел немецкими подводными лодками, поэтому надо было постоянно быть начеку.

С того времени как они вышли в море из Неаполя, прошло пять дней. Сейчас Сесилия ощущала тот же пронизывающий до глубины души ужас, который испытала год назад, девятнадцатого июля, в день воздушного налета союзников, когда была разрушена базилика Святого Лоренцо.

Пока «Хартон» находился в порту, они с Алом ни разу не виделись. Но стоило только кораблю вновь выйти в море, как Ал, симулировав зубную боль, напросился на прием к дантисту, поскольку его кабинет находился в непосредственной близости от палаты, где работала Сесилия, а Алу не терпелось снова взглянуть на нее.

Всего лишь раз девушка мелькнула в дверях, даже не заметив его, но и ради этого стоило вытерпеть жалящий укол в десну. Накрахмаленный халатик так облегал ее великолепное тело, что невольно перехватывало дыхание.

Раздевая девушку глазами, Ал издал протяжный стон.

— Держитесь, лейтенант, — поспешил успокоить его доктор. — Потерпите еще минутку.

Широко раскрыв рот, Ал мог только кивнуть. Отдав себя в руки дантиста, он погрузился в собственные мысли. Сесилия была типичной представительницей Старого Света, где любой мужчина считался чуть ли не королем, а женщина — его верной рабой. И эти не испорченные излишком цивилизации женщины прекрасно знали, как обращаться со своими мужьями.

Ее слова о том, что она хочет сохранить себя для будущего мужа, лишь подтверждали его догадку, что Сесилия невинна. Это наполняло Ала своеобразной гордостью. Надо же — невинна! Если не считать той продажной шлюшки, что случайно подвернулась ему еще в Неаполе, он года два не имел дела с женщинами. Ну да, в последний раз это было с Анной во время его отпуска в Нью-Йорке… Потом Ала угораздило свалиться с гепатитом, и он был так слаб, что и думать забыл о женских прелестях. Однако Сесилия с ее нетронутыми, но такими нежными губками и полной, упругой грудью вернула к жизни чувства Ала, разбудила присущий ему темперамент.

Он сделает все, чтобы завладеть этой девушкой. Он… он пойдет даже на то, чтобы жениться на ней, раз нет иного выхода.

«Без сомнения, я спятил, — думал Ал, сидя в кресле. — Определенно рехнулся… Какой мужчина в здравом уме и твердой памяти добровольно сует голову в петлю?» Но… Сесилия завладела его мыслями, а тело при воспоминании о ней вздрагивало как от тока. К тому же женщин на корабле не так уж много. Надо действовать живее, иначе ее просто перехватят. Едва Ал представил себе такой вариант, как содрогнулся от ревности.

Да, иного выхода нет. Чтобы удержать ее, необходимо жениться.

Ал не задавался вопросом, согласится ли Сесилия стать его женой. Все женщины хищницы, каждая норовит затащить парня в ловушку и побыстрее его окольцевать. Так почему Сесилия должна быть исключением из правил?

А все-таки интересно, что же сделала с ним эта девчушка? В общей сложности они пробыли вместе меньше семи часов, а он стал совсем другим. Ни о чем больше думать не мог, только бы постоянно находиться рядом с ней…

По натуре Ал всегда был «одиноким волком», посторонних чурался, в контакт не входил. Именно поэтому его устраивал четкий распорядок армейской жизни. Он сам по себе, подчиняется только старшему по званию — и прекрасно.

А Анна? Что Анна?..

В Нью-Йорке Ал жил в одной квартире со своей старшей сестрой Тиной. Два года назад, когда он приехал в краткосрочный отпуск, к сестре зачастила ее подруга Анна, которая как-то быстро успела добиться его… понимания. Но Ала хватило ненадолго. Дело было даже не в том, что лицо Анны покрывали мелкие прыщики, просто… просто она плохо говорила по-итальянски.

— Еще два сеанса, и я вас вылечу, — прервал его размышления дантист.

Ал хранил молчание, он просто ничего не слышал.

Доктор похлопал его по плечу:

— Эй, лейтенант, очнитесь. Я говорю, еще два сеанса, и все будет в полном порядке.

— Какая жалость!

— Ничего себе! Впервые за всю свою практику слышу такое от пациента.

Ал широко улыбнулся, продемонстрировав милые ямочки.

Вечером, целуя Сесилию в уединенном закутке палубы, Ал внезапно почувствовал, что они как бы уже живут в одном доме. В любую минуту он знал, где находится девушка и чем сейчас занята.

«Хартон» казался ему плавучим островом. Ну по крайней мере городом, волею судеб оказавшимся в открытом море.

Даже в мирное время плавание на таком прекрасном лайнере в окружении одних и тех же случайных попутчиков провоцировало романтические увлечения. Стоило ли удивляться, что сейчас, когда передряги военных действий остались позади, Ала охватило любовное пламя?

Когда через четырнадцать дней после начала путешествия они вышли из Монровии, Ал отправился к своему командиру, майору Култеру.

— Я хочу жениться на Сесилии Тортелли, — с ходу выпалил он. — Мне нужно ваше официальное согласие на этот брак.

— Это вы, лейтенант? — лениво протянул Култер. — Хотите сигарету? С удовольствием угостил бы вас глотком виски, если бы имел такую возможность. Увы! Вот чего никак не могу взять в толк, так это зачем понадобилось устанавливать «сухой закон» на плавсредствах. А вы?

— Благодарю.

Ал сделал глубокую затяжку. Какой, к черту, «сухой закон»? Чего он тянет? Между тем майор Култер бросил на лейтенанта внимательный взгляд.

— Скажите, — рассудительно спросил старший офицер, — вы знали мисс Тортелли еще в Неаполе?

— Нет.

— Но мы находимся в плавании всего две недели…

— Вполне достаточно для того, чтобы понять, что эту девушку я искал всю свою жизнь.

Майор саркастически усмехнулся:

— Любовь с первого взгляда?

— Вот именно, — подхватил Ал. — Я просто с ума схожу от любви.

— Вполне возможно. — Майор помедлил. — Вы не против поговорить как мужчина с мужчиной? Забудьте, что я ваш командир. Договорились?

— Конечно, сэр, — покорно отозвался Ал, — буду рад.

— Вот и чудесно, — быстро сказал майор Култер. — В таком случае я буду предельно откровенен. — Он с силой затянулся. — Девушка действительно на редкость хороша собой, а вы уже давно лишены женского общества. Вы на нее запали, решили, что по уши влюблены. Теперь вам не терпится затащить ее в постель, но она сопротивляется, требуя женитьбы. Так? Вот вы и хотите…

— Дело обстоит не совсем так, — вставил Ал. Решение созрело мгновенно. — Я… то есть мы… — Он перевел дыхание. — Мы не стали дожидаться официальной свадьбы…

Майор внимательно уставился на него, прищурив глаза.

— Понятно.

Лейтенант старательно отводил взгляд в сторону, что подтверждало догадку майора: он лжет. Култер был на два года моложе своего подчиненного, и это очень затрудняло разговор. Черт побери, подумал он, дело-то ведь не военное, а сугубо штатское.

На гражданке Култер был лишь хирургом, а отнюдь не психологом. Откуда ему знать, что на самом деле чувствует к этой девушке Риццоли, раз уж тот пустился на откровенную ложь? Да, девушка хороша, такую не сразу забудешь.

Култера пронзила внезапная мысль, что он и сам давно не был с женщиной. Тряхнув головой, майор быстро спросил:

— Надеюсь, вы узнали, согласна ли она?

— Нет, сперва я хотел переговорить с вами.

— Ну так идите и спросите, хочет ли она за вас замуж, — спокойно сказал майор. — А я перекинусь словечком с капитаном Винтером. Если он не будет против, устроим свадьбу прямо на корабле.

— О, спасибо, сэр!

Они обменялись рукопожатием и выкурили еще по сигарете.

— Мне бы хотелось, — сказал Култер, выбрасывая окурок за борт, — чтобы Сесилия сошла с корабля в Нью-Йорке, уже будучи миссис Риццоли, американской гражданкой.

Однако капитан Винтер придерживался другого мнения. Он смерил Култера хмурым взглядом и произнес:

— С моей точки зрения, вооруженные силы США в целом и военно-морской флот в частности имеют несколько иные задачи, нежели сочетать кого-то браком.

— Значит, — хмуро отозвался Култер, — я свалял дурака. В качестве его непосредственного командира я практически пообещал лейтенанту, что мисс Тортелли станет миссис Риццоли и, таким образом, гражданкой Соединенных Штатов еще до прибытия в Нью-Йорк. Видимо, я поспешил.

Винтер насупился и холодно поинтересовался:

— Что вас заставило сказать это?

— Мне казалось, капитан корабля имеет необходимые полномочия, чтобы совершить бракосочетание…

— В мирное время — да, такие полномочия у капитанов имеются. — Неожиданно выражение лица Винтера смягчилось. — Но вообще-то ваш лейтенант может обвенчаться, когда мы бросим якорь в Ресифи. По крайней мере церемония произойдет не в открытом море… Найдите там отца Фэлксона и обратитесь к нему от моего имени.

…В воскресенье, семнадцатого декабря, через двадцать дней после того, как «Хартон» пустился в плавание, Сесилия Тортелли и Альберто Риццоли должны были вступить в законный брак.

Проворочавшись полночи накануне этого события в тщетных попытках заснуть, Сесилия вышла на палубу. Накрапывал дождь, воздух был свеж и прохладен. Девушка с удовольствием подставила лицо живительным каплям, смывающим с нее прошлое. Впереди новая, совершенно незнакомая пока что страна, где она совьет свое гнездо и будет воспитывать детишек.

Внезапно вспомнилось, как днем ее спросил командир Ала:

— Вы его любите?

Странный вопрос! Сесилия передернула плечами. Конечно, она его любит, как же может быть иначе? Ведь завтра Ал станет ее мужем, а она давным-давно была готова всем сердцем полюбить своего суженого.

С огромным достоинством вскинув голову, она ответила:

— Да, мне выпало счастье полюбить Альберто Риццоли!

Всякая свадьба, как и рождение новой жизни, вселяет в людей надежду на лучшее. Атлантика, воды которой теперь рассекал «Хартон», полностью контролировалась союзными войсками, а на корабле происходило бракосочетание. И майор Култер, и отец Фэлксон считали это хорошим предзнаменованием. Однако Франклин Винтер, слишком много успевший повидать на этом свете, был далек от подобной сентиментальности.

По его твердому убеждению, Сесилия была хорошенькой семнадцатилетней девчушкой, похожей на школьницу. Какая из нее невеста? Ей бы в куклы играть да фантики собирать! Да и жених ей попался совершенно неподходящий — грубый, неотесанный тип.

Эта свадьба — одно из неизбежных зол, присущих военному времени, но он, Винтер, ничего не может сделать, чтобы ее предотвратить. Закон на стороне этих двоих. И все-таки его не покидали мрачные предчувствия.

А вот глаза отца Фэлксона радостно светились при виде молодых людей, полностью поглощенных друг другом. Еще одно доказательство проявления Божьей воли, думал он.

Сесилия стояла такая прекрасная в своем накрахмаленном халатике подле блистающего выправкой и свежевыглаженной военной формой жениха, что глаз радовался. Отец Фэлксон совершил обряд и объявил их мужем и женой.

Все присутствующие поздравляли их, целовали, называли Сесилию миссис Риццоли.

Как бы ни был капитан Винтер недоволен происходящим, он не только распорядился накрыть большой стол, чтобы отпраздновать это событие, но и подыскал молодоженам отдельную каюту.

Как и большинство новобрачных, Сесилия не смогла притронуться к пище, зато Ал не страдал отсутствием аппетита и отдал должное приготовленным блюдам.