Мысленно переношусь в то утро. И сколько же мы там сидели? Пожалуй, несколько секунд всего. Сколько еще нужно времени, чтобы пристегнуться и задать вопрос «куда мы едем?». Потом мы начали выезжать с подъездной дорожки. Беннетт показывает на цифры на странице.

— Думаю, нам нужно попасть туда где-то в семь минут девятого.

— Хорошо. — В этот раз я его не тороплю.

— Но я не могу все испортить. — Он усаживается рядом со мной. — Поэтому сначала нужно попробовать. Сейчас мы вернемся только на пять минут назад и окажемся в холле у входной двери, а не в моей комнате. К тому времени, как я открою эту дверь, мы двое, те, что находятся сейчас здесь, должны будут исчезнуть, и мы заменим их.

Он подходит к своему столу и возвращается с маленьким пакетиком крекеров. Оставляет его на кровати.

— Это для тебя. Если нам придется вернуться.

— Спасибо, — отвечаю я, встаю и протягиваю ему руки. На этот раз он их берет.

— Но это всего лишь проверка, и она не означает, что потом мы все сделаем по-настоящему, — напоминает он, — потому что я пока не уверен, что могу справиться.

— Поняла.

— Готова?

Киваю.

— Закрой глаза, — командует Беннетт.

Делаю, как он говорит. Когда открываю глаза, обнаруживаю, что стою в коридоре и вижу фотографии с выпускного его мамы. Смотрю налево и вижу Беннетта, нервно наблюдающего за Мэгги.

— Ты как? В порядке? — спрашивает он.

— Да. — Хотя мой желудок уже начинает крутить, но не успеваю я и подумать об этом, как Беннетт хватает меня за руки и тащит к своей комнате, поворачивает ручку двери. Сначала он подглядывает, а потом открывает дверь шире и втягивает меня внутрь. Комната пуста.

Хватаюсь за живот и бегу к кровати, но…крекеров там нет.

— А где крекеры?

— Ой, забыл! — Беннетт пересекает комнату и достает пакетик из рюкзака, и возвращается, держа его в руках. — Теперь мы точно знаем, что все сработало.

Но до меня что-то не доходит.

— Но как ты это понял? Откуда?

— Крекеров не оказалось на кровати, потому что я их туда еще не положил.

— Точно. Вот это да! — Хватаю крекеры и начинаю потихоньку их грызть, надеясь, что меня не стошнит прямо здесь, у него в комнате.

Беннетт проходит в другой угол комнаты и поднимает с пола два красных рюкзака – точно таких же, какие были у нас в субботу, - украшенных веревками и карабинами, и в которых, наверняка, лежат туфли, сэнвичи и бутылки с Gatorade. Только сегодня они кажутся ярче.

— Оставайся здесь, ладно? Я сейчас вернусь. — Он выходит из комнаты и возвращается через несколько минут, на мой взгляд, рюкзаки стали тяжелее.

В руках у него еще один пакетик с крекерами.

Два фраппучино из Старбакса.

И две бутылки с водой.

Он подходит к столу, берет что-то из верхнего ящика, потом подходит к гардеробу. Постепенно все из него вытаскивает – рядом с ним растет высокая стопка из фотоальбомов, тетрадей, старых ежегодников Уэстлейка, коробок с фотографиями. Шкаф пустеет, Беннетт лезет глубже внутрь и достает пачку банкнот.

— Сколько там? — спрашиваю я.

Он полностью поглощен процессом.

— По тысяче каждому, на случай, если окажемся разделены. Вот.

Пачка купюр со стуком отправляется в мой рюкзак.

Пока Беннетт аккуратно складывает все обратно в шкаф, вспоминаю о Брук и ее рюкзаке с деньгами.

— А вы с Брук когда-нибудь изменяли события?

Он качает головой.

— Нет. Брук это и не нужно было, — рассказывает он, раскладывая книги и фотографии по своим местам. — Хотя как-то она провалила экзамен по истории и чуть не вылетела из колледжа. Еще как-то раз папа застал ее курящей сигарету. Еще был жуткий парень, с которым она встречалась, по имени Стив.

Беннетт закрывает дверцы шкафа и возвращается к столу.

— Надо же! Сейчас, когда я думаю о ней, мне кажется, что у вас двоих много общего. Даже немного пугает тот день, когда вы встретитесь.

Мне кажется, что от этой мысли мое лицо просветлело.

— А я могу с ней встретиться?

Беннетт пожимает плечами.

— Конечно. Как только она вернется домой, я возьму ее сюда с собой, чтобы вы могли познакомиться. Кроме того, мы и так часто здесь бываем, навещаем Мэгги.

— Серьезно? Вы возвращаетесь, чтобы навестить Мэгги?

— Да, постоянно. — Тут он слегка толкает меня плечом. — Не хочу показаться грубым, но давай я расскажу об этом потом? После того, как покончим с изменением истории? — И он задорно улыбается мне.

— Да. Конечно.

— Спасибо. — И Беннетт принимается за дело. — Мы перенесемся в 8:07, окажемся за кустами рядом с твоим домом. Дождись моего сигнала и сразу беги к машине.

— Поняла.

Он протягивает мне рюкзак, я перекидываю его через плечо, Беннетт делает то же самое.

— Да, и, пожалуйста, не отпускай мою руку, даже если передвигаться будет совсем неудобно. Не важно, что происходит вокруг, мы должны быть уверены, что останемся вместе в любом случае. — Эти его четкие распоряжения напоминают мне наше альпинистское свидание - как он рассказывал мне про страховку и про то, что я должна оставаться прикрепленной к нему.

Он берет меня за руки. Я смотрю ему прямо в глаза. Никогда еще не видела его таким напуганным.

— Беннетт?

— Да?

— А я…буду помнить ту субботу? — Мне очень не хочется забывать те чувства, что я тогда испытала – предвкушение нашей поездки, радость восхождения, изумительный вид сверху. Хочу помнить тот момент, когда мы возвращались домой, и я почувствовала, что наконец-то узнала его.

— Ты будешь помнить оба дня.

Тут я прерываю его.

— Но как? Ведь я же не помню того, что произошло в книжном магазине, в первый раз.

— Это потому, что тогда тебя не было со мной. В этот раз ты будешь помнить оба варианта дня, как и я. А сейчас закрой глаза.

Но у меня не получается. Я очень нервничаю, наверное, Беннетт чувствует, как сильно дрожат мои руки.

— Ты уверен в том, что мы сейчас делаем? — спрашиваю я.

— Ты шутишь, так ведь? — Он озадаченно смотрит на меня. — Нет, я не уверен. Я испытываю судьбу. Я вмешиваюсь во время.

Закусив губу, мысленно представляю Эмму и чувствую, как уверенность возвращается ко мне.

— Спасибо, — произношу я. Понимаю, что этого недостаточно, но сейчас это все, что я могу дать.

Беннетт еще крепче сжимает мои руки.

— Закрой глаза.

Открываю глаза, передо мной знакомый двор. Нельзя сказать, что я сразу же была в этом полностью уверена, но вид облупившейся желтой краски убеждает меня, что мы оказались именно там, где Беннетт и планировал. Над нами окно кухни, там, вероятно, сейчас папа допивает свой кофе и читает Sun-Times.

— Готова? — спрашивает Беннетт.

Я киваю.

— Бежим!

Мы выбегаем из кустов и направляемся прямиком к подъездной дорожке, мы так крепко держимся за руки, что со стороны можно подумать, что мы участвуем в состязаниях на День независимости, когда пара на трех ногах должна донести до финиша яйцо.

Машина оказывается пустой. У нас получилось! Уже собираюсь рассмеяться от облегчения, как замечаю, что машина едет задом к дороге, постепенно набирая скорость. Беннетт тянет меня к дверце водителя, мы совместными усилиями пытаемся открыть дверцу, но ничего не выходит.

— Она закрыта! — говорит Беннетт и тихо ругается.

Поднимаю взгляд на окно кухни, от мысли, что сейчас нас может увидеть мой отец, сердце начинает учащенно биться, но, к счастью, там никого нет.

Мы с Беннеттом бежим рядом с машиной, пока она не достигает выезда с подъездной дорожки, и наблюдаем, как она выезжает на улицу, пересекает ее, чуть замедляет свой ход, заехав в сугроб, и в итоге утыкается в дерево. Колеса продолжают прокручиваться на тонком льду.

И тут, снова бросив взгляд в окно кухни, вижу отца, он стоит и наблюдает за происходящим. Вдруг он исчезает из моего поля зрения и возникает уже на пороге.

— Что за черт…? — Он быстро пересекает лужайку и останавливается около нас. Мы с Беннеттом спешно расцепляем руки. — Что за черт? — повторяет отец.

— Привет, пап.

— Анни? — Он переводит свой взгляд с Беннетта на меня и обратно. Напоминаю себе, что то, что сейчас происходит, очень сильно отличается от того, что он помнит. По его версии мы вот только что стояли в холле, он пожимал руку Беннетту и просил меня пригласить его на ужин. И вдруг мы оказываемся по середине улицы.

— Пап, я пригласила Беннетта на ужин во вторник, пойдет? — произношу я и вдруг начинаю смеяться так, что не могу остановиться. Папа смотрит на меня, как на полоумную.

Беннетт старается на меня не смотреть.

— Мистер Грин, а у вас может быть… отмычка?

От этих слов я начинаю смеяться еще сильнее, Беннетт изо всех сил старается сохранить серьезное лицо.

Приложив ладони ребром к стеклу, отец заглядывает внутрь машины через окно со стороны водителя.

— И как это вы умудрились запереть ключи в машине, оставив при этом включенным задний ход?

Совершенно не представляю, что на это собирается ответить Беннетт, но хотя бы, благодаря этой загадке, папа пока не заметил, что на нас сейчас совершенно другая одежда, а за спинами рюкзаки. И я снова начинаю смеяться.

— Понимаете, я завел машину…и тут мне показалось, что спустило колесо…я решил пойти проверить и, наверное, оставил включенным задний ход, а когда мы вышли из машины и захлопнули двери, они, вероятнее всего…заблокировались автоматически. — Тут он подходит к отцу поближе и тихо произносит:

— Мне кажется, я что-то чересчур нервничаю сегодня.

Папа внимательно смотрит на Беннетта, а потом переводит взгляд на меня.

Теперь я смеюсь уже так сильно, что мне приходится отойти от них и спрятаться за машину, чтобы не мешать Беннетту продолжать сохранять серьезное лицо. Держится он явно лучше меня. Я прислоняюсь к багажнику внедорожника и стараюсь восстановить дыхание, но когда заглядываю внутрь, дыхание у меня перехватывает.

В прошлый раз, когда мы прибыли в Девилс-Лейк, в багажнике я увидела два красных рюкзака, набитых снаряжением для скалолазания. Сейчас эти же самые рюкзаки у нас на спинах, и когда я заглядываю в окно, то вижу груду веревок, металлическое оборудование для скалолазания. Две страховки. Пару туфель, которые купил для меня Беннетт. Пластиковый пакет с сэнвичами и четыре бутылки Gatorade. Мы перенеслись, но все оборудование осталось ровно там же, где и было 52 часа назад.

Многие вещи остались такими же, но вот день определенно изменился.

Глава 24

Очень рада, что нам пока некуда спешить – эвакуатор приезжает только через сорок пять минут, еще две минуты уходит на то, чтобы открыть машину, и двадцать минут – на то, чтобы Беннетт подписал все необходимые бумаги, а парень из эвакуатора перестал над ним смеяться. И когда мы, наконец-то, уже сидим в машине и едем по направлению к дому Эммы, думаю, оба чувствуем небольшое головокружение.

Беннетт сделал то, чего никогда не делал прежде, и я смогла этого добиться. Я знаю, что Беннетт все еще ждет, что зловещие лапы времени схватят нас и выбросят отсюда в то время, которому мы принадлежим, но тут уж я ничего поделать не смогу. Даже если у меня опять начнет крутить живот, я этого не замечу.

— Эй, как твоя голова? — спрашиваю я.

Беннетт растирает подушечками пальцев виски.

— Вообще-то хорошо. Если честно, то я даже не думал об этом.

— Может все дело в адреналине, как ты и предполагал.

Мы подъезжаем к дому Эммы, ее Сааб все еще стоит на подъездной дорожке. Никаких разбитых стекол и фар. Никаких вмятин. Никакой крови.

— Она здесь! И с ней все в порядке!

Я выскакиваю из машины и подбегаю к двери. Когда Эмма открывает ее, я бросаюсь и обнимаю ее.

Она одета в купальный халат и тапочки, ее волосы собраны в конский хвост, а на лице нет ни следа косметики. Как же я рада видеть ее лицо таким – с гладкой и безупречной кожей, а не покрытой дорожной пылью и огромными синяками. Она замечает за моей спиной Беннетта и тихонько взвизгивает.

— Черт возьми! — Она отталкивает меня и плотнее закутывается в халат. — Что вы вообще тут делаете?

Не знаю, что ответить на этот вопрос. Я была так поглощена проблемой переноса во времени, что совершенно не подумала, что мы будем делать, если у нас все-таки получится.

— Ну… — начинаю я и указываю на Беннетта, он уставился в пол и крутит пуговицу пальто. — У нас сегодня свидание. И у вас с Джастином сегодня свидание, так что мы подумали – а почему бы нам не совместить их?

— Совместить наши свидания?

— Да. Мы подумали, что это было бы весело!

— Весело?

Смотрю на Беннетта.

— Ты не мог бы оставить нас на минутку? — прошу я. Он кивает и возвращается к машине, а у меня появляется несколько дополнительных минут, чтобы я могла сымпровизировать. И я снова поворачиваюсь к Эмме. — Понимаешь. Я немного нервничаю, Эм. Не знаю… просто чувствую, что все пройдет лучше, если ты будешь рядом. Ты и Джастин.