Хизер Грэм - Время страстей

Он вышел, широко расправив плечи. Светило солнце, его лучи приятно согревали своим теплом, но ветер был холодный. Осень кончалась, уступая дорогу зиме.

Он только что сказал, что женится на ней.

Проклятие…

Коул взял поводья своего коня, вскочил на него и поехал вниз по улице.

Теперь уже нельзя отступать. Он сказал, что сделает это, и должен сдержать слово. Он должен жениться на ней.

Но в действительности это было невозможно. Он ни о чем таком и не думал. Однако получается, что это единственный выход, – значит, так тому и быть.

Холод сдавил его сердце. Он не может сделать это. Не может жениться на другой женщине, не может назвать ее своей женой.

Он женится на ней. Но никогда не назовет ее своей женой.

Малакай был куда серьезнее Джейми, поняла Кристин. Как и Коул, Малакай учился в Уэст-Пойнте. Он изучал военное дело, историю войн, начиная от военных кампаний Александра Македонского до наполеоновских попыток установить власть над Европой и Россией. Он понимал ситуацию на Юге сейчас, во время Войны за независимость, и, быть может, это понимание и было причиной его серьезности. Отпуск его продлится не более трех недель, так что вскоре ему придется вернуться в свою часть. Означало ли это, что Коул так скоро приедет назад, гадала Кристин. Малакай относился к ней с большим уважением, предупредительно. Он ей казался последним из настоящих джентльменов-южан, быть может, последним из настоящих офицеров кавалерии. Между тем Шеннон по-прежнему относилась к нему враждебно. Со времени его приезда она превратилась в унионистку. Ей очень нравилось стращать Малакая и Джейми тем, что ее брат вернется и сотрет их в порошок. Джейми забавляло наблюдать за Шеннон. Малакай считал ее ужасной надоедой. У Кристин было много своих проблем, так что она решила оставить Шеннон разбираться с ее собственными самой.

Кристин не думала, что Мэтью вернется домой в эти три недели. В последнем из по лученных от него писем он сообщал, что его часть посылают на восток и что он сражается вместе с Потомакской армией. Пока оставался на ранчо, Малакай не надевал своей серой униформы. По слухам, патрули федералов доходили до границы, так что лучше для него было ходить в штатском.

Сегодня – прошло уже две недели после его приезда – Кристин, едва услышав цокот копыт, поспешила к воротам. К величайшему своему удивлению, она увидела, как Джейми сидит на ступеньках, и что-то строгает, а Малакай держит Шеннон в объятиях и страстно целует. Пораженная увиденным, Кристин взглянула на Джейми, и тот указал ей на двоих удалявшихся всадников в голубой форме Армии Союза.

– Она тут начала городить невесть что, – растягивая слова, сказал Джейми. – Малакаю вовсе не улыбается просидеть до конца войны в тюрьме у янки, вот и пришлось заткнуть ей рот.

Раздался звук пощечины. Кристин обернулась и увидела, как Малакай потирает щеку.

Речь Шеннон, мягко говоря, была цветистой. Она сравнивала Малакая Слейтера с крысой, с гремучей змеей и техасским скорпионом. Малакай не обращал внимания на ее слова. Кристин охнула, когда он схватил Шеннон поперек туловища и приготовился отшлепать ее. Та закричала. Джейми сохранял нейтралитет. Кристин решила, что ей пора, наконец, вмешаться. Она стала просить Малакая отпустить Шеннон. Сначала он был глух к ее просьбам. У Кристин не хватило бы сил высвободить сестру, вступив в драку с молодым человеком, так что ей оставалось только взывать к его рыцарскому великодушию.

– Малакай, я уверена, она не имела в виду…

– Черт подери, именно имела, – закричал, не выдержав, Малакай. – И я мог попасть под пули янки, но будь я проклят, если сгнию в тюрьме по милости этой маленькой мерзавки со злобным сердцем!

Его ладонь со всего маху опустилась на мягкое место Шеннон.

– Крыса! – взвизгнула Шеннон.

– Пожалуйста… – начала Кристин.

Малакай поудобнее перехватил Шеннон, готовый на этот раз по-настоящему проучить ее. Джейми вдруг поднялся на ноги, бросил нож и деревянную чурку, которую выстругивал, и схватился за кобуру.

– Лошади! – шепотом произнес он.

Все затихли. Не отпуская Шеннон, Малакай застыл на месте. Шеннон тоже замерла и, наконец, замолчала.

Кристин взглянула на Джейми. Она увидела страх в его глазах. Патруль унионистов вполне мог вернуться, не слишком убежденный игрой Малакая.

И вот показались всадники. Их было двое.

Кристин заметила, как несколько ослабло напряжение Джейми. Малакай, похоже, тоже спокойно вздохнул. Его желание проучить Шеннон остыло. Он отпустил ее и присел на деревянную ступеньку. Шеннон начала что-то лепетать. Малакай не обращал на нее внимания. Кристин не могла отчетливо видеть всадников, но ей показалось, что Джейми и Малакай знали что-то такое, что ей было неизвестно.

Потом она узнала лошадь Коула. Это возвращался Коул.

Ее вдруг бросило в жар, потом она почувствовала озноб. Ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. В душе точно бились легкими крылышками множество бабочек. И снова ее бросало то в жар, то в холод. Коул…

Как бы то ни было, она думала только о нем с того самого момента, как он уехал. Спала она или бодрствовала, ее сердце и разум были полны только им. Она касалась подушки, где лежала его голова, и вспоминала, как он стоял нагой у окна. Она вспоминала его лежащим рядом с ней, ощущение, которое оставляло прикосновение его пальцев к ее телу, вспоминала ошеломляющий жар его сильного мускулистого тела, бурю его страсти. Все эти мысли обжигали ее, она старалась освободиться от них, но они оставались с ней. В ее снах Коул вновь и вновь приходил к ней, молчаливый и прекрасный. И он нежно обнимал ее…

И в снах ее бушевал пожар страсти. Коул улыбался, улыбался с обволакивающей нежностью. Что-то шептал ей.

Он любил ее…

Он не любил ее.

Коул подъехал ближе. Рядом с ним был полный человек средних лет. Кристин едва взглянула на него. Она видела только Коула, и его глаза тоже были обращены на нее. И сердце ее похолодело, потому что он смотрел на нее с каким-то исступлением и ненавистью. Она схватилась за горло и невольно отступила назад, гадая, что же такое случилось, почему он так смотрит на нее.

– Коул вернулся. – Реплика Джейми показалась всем излишней.

– Коул! – вырвалось у Шеннон, и она со всех ног бросилась к нему. Кристин не могла сдвинуться с места.

Лошадь Коула перебирала ногами, и Шеннон стояла рядом, восхищенно глядя на него, протягивая к нему руки. Кристин заметила, с какой добротой смотрит он на ее сестру, и, если он и волновался, то хорошо скрывал это. Возле дома Коул спешился. Оба его брата – Джейми и Малакай – стояли здесь, молча ожидая, когда он заговорит. Он подошел к ним и поздоровался:

– Малакай… Джейми…

Он пожал руки братьев, и Джейми хитро улыбнулся, в то время как Малакай продолжал оставаться серьезным. Коул снова взглянул на Кристин, и она готова была вновь попятиться назад, если бы уже и так не упиралась спиной в дверь. Он окинул ее взглядом, холодным, как ветер во время торнадо, и, как показалось девушке, зловеще усмехнулся.

У Кристин пересохло во рту, запершило в горле. Говорить она не могла. Она была благодарна Шеннон, которая без умолку тараторила, как она рада видеть Коула, как благодарна ему за то, что он вернулся.

Затем она вдруг замолчала, и Кристин вспомнила, что спутник Коула все еще сидит верхом на лошади. Ведь она была здесь хозяйкой. Она должна пригласить его в дом, предложить ему выпить что-то освежающее после долгой дороги. Она должна что-то сказать Коулу тоже. Если ей только удастся сдвинуться с места. Ей тут же подумалось, что и Коул тоже должен что-то сделать, оказать внимание этому человеку, не оставлять же его вот так сидеть верхом на лошади.

Кристин оторвала глаза от Коула и тут же встретилась взглядом с незнакомым пожилым человеком. Ей удалось изобразить на лице какое-то подобие улыбки.

– Добрый день, сэр. Входите, пожалуйста. Джейми улыбнулся.

– Коул, ты забыл представить нам своего спутника. Кто он?

Коул повернулся к нему.

– Простите меня, преподобный отец. Пожалуйста, спешивайтесь.

– Премного обязан, – ответил тот, слезая с лошади.

Джейми вышел вперед, чтобы привязать лошадей.

– Это преподобный отец Сэмюэл Коттер; _ представил Коул. – Преподобный отец, это мои братья Малакай и Джейми, у двери стоит мисс Кристин Маккайи, а рядом со мной – мисс Шеннон Маккайи.

Священник приподнял шляпу.

– Рад познакомиться, леди. Джентльмены…

Они еще немного все постояли. Преподобный отец неловко вертел в руках шляпу. У него хорошее лицо, подумала Кристин, открытая улыбка и такие сияющие хитрые маленькие глазки. Она чувствовала, что ей следует быть более гостеприимной, но она никак не могла справиться со своим замешательством.

– Может быть, нам всем пройти в дом? – сказал Джейми.

– Преподобный отец, вам можно предложить шерри? – пробормотала Шеннон.

– Преподобный отец предпочел бы виски! – проговорил священник, маленькие глазки его лукаво сверкнули.

Малакай рассмеялся. Коул подошел к Кристин, глаза его были того же цвета, что кавалерийская сабля Малакая. Он положил руки ей на плечи, и она едва удержалась, что бы не вскрикнуть.

– Ты загородила дверь, Кристин, – сказал он.

– О! – Она быстро отскочила, высвободившись. Лицо ее залилось краской. Кристин взглянула на священника. – Простите, сэр, я так невежлива. Пожалуйста, пожалуйста, входите. – Она замолчала, глядя на суровое, бесстрастное лицо Коула, потом снова перевела взгляд на священника. – Вы… вы приехали к нам?..

– Чтобы обвенчать вас, мисс. – Брови маленького человека взлетели вверх.

– Обвенчать меня? С кем?

– Ну не со мной, конечно. – Преподобный отец весело рассмеялся, забавляясь собственной шуткой. – Я приехал, чтобы обвенчать вас с мистером Слейтером.

– Что? – Кристин чуть не задохнулась. Она снова посмотрела на Коула, увидела ледяной холод и ненависть в его глазах, и тут же решила, что это, должно быть, злая шутка. – Нет! Я не могу выйти замуж за мистера Слейтера, – сказала она с отчаянной решимостью.

Коул опять положил руки ей на плечи. Его глаза смотрели на нее с вызовом, требовательно. Его пальцы впивались в ее тело грубо и безжалостно.

– Ты выйдешь за меня замуж, Кристин. Сейчас. Пока у нас гостит наш добрый друг, преподобный отец. Мне потребовалось четыре дня, чтобы отыскать его, и теперь я не хочу новых хлопот.

Она сжала зубы; он больно давил на ее плечи, на ее волю. Ей хотелось заплакать, но она не могла этого сделать, как не могла объяснить, почему не может выйти замуж за Коула, поскольку сама эта мысль заставляет его смотреть на нее с такой ненавистью.

– Я не буду…

– Нет, будешь!

Он повернул ее за плечи и почти втолкнул в дом. Она еще чувствовала его прикосновение, его тело излучало тепло и силу, и они передавались ей.

– Черт возьми, Кристин, перестань! Ты это сделаешь!

Внезапно слезы брызнули из ее глаз. Она мечтала о свадьбе, но все должно было быть совсем по-другому. Почему он так смотрит на нее? Он не должен так смотреть.

– Почему? – наконец пролепетала она.

– Мы должны это сделать.

– Но… – Ей нужно было спасти остатки гордости. – Я не люблю тебя.

– А я не люблю тебя.

– Тогда…

– Кристин, ты должна выбирать.

– Понимаю. Это угроза. Если я откажусь, ты уедешь.

– Я должен уехать, Кристин. В любом случае. И это единственное, что я могу для тебя сделать. Это единственный способ, каким я могу спасти тебя, обеспечить тебе безопасность.

– Но я не могу пойти на это…

– Тогда тебе придется ждать в гости Зика Моро. И если ты не думаешь о себе, подумай о Шеннон.

– Это ведь насмешка, пародия!

На мгновение его глаза блеснули. Он снова превратился в незнакомца, каким она впервые увидела его. Коул, хоть и был рядом, казалось, находился где-то далеко.

– Война и есть пародия, Кристин. Не унывай! Она когда-нибудь закончится, и ты сможешь развестись со мной. Уверен, у тебя будет масса причин для этого. Но сейчас, мисс Маккайи, прошу вас, идите в гостиную и мило улыбнитесь славному отцу Сэмюэлу.

День свадьбы был совсем не таким, каким он виделся Кристин в грезах.

Коул и священник все еще были покрыты дорожной пылью. Сама Кристин так и осталась в простом хлопчатобумажном платье с единственной нижней юбкой, потому что Коул нетерпеливо выругался, когда она только заикнулась о том, чтобы переодеться. На Шеннон были рубашка и бриджи. Единственной деталью, как-то напоминавшей венчанье, был маленький букетик цветов в ее руках – букет из папоротника и поздних маргариток, которые нарвала Далила.

Они стояли в гостиной. Коул выглядел мрачным, священник старался быть любезным. Малакай был шафером, Шеннон исполняла роль подружки невесты, Джейми, Далила и Самсон были гостями. Священник долго прочищал горло. Он хотел сказать много, хо тел сказать о святости брака и взаимных обязательствах, которые берут на себя мужчина и женщина. Коул нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Затем, не выдержав, он гаркнул на преподобного отца: