Илья Баксаляр - Всадники апокалипсиса Сальвадора Дали

После долгих мучений Дали, наконец, показывал Гале свою картину. Нахмурив брови, она долго стояла напротив полотна. Первым делом возлюбленная Дали хотела оценить свою привлекательность, но, к ее большому изумлению, изображение представало в несколько другом ракурсе.

– Эээ, это я?

– Конечно, любимая! – Дали восхищенно посмотрел на нее. Гала долго не могла разгадать предназначение самой себя в этом шедевре, но для себя уяснила, что надо бы очень аккуратно объяснить Сальвадору, чтобы создавал более понятные картины, если уж ей непонятно, то что же говорить о других.

Самые прекрасные и одновременно самые худшие моменты в жизни Дали возникали, когда он заканчивал работу над картиной. После нанесения финального мазка на очередной шедевр радостный Сальвадор кричал:

– Гала, я закончил картину! Посмотри! Как ты ее оцениваешь?!

Женщина подходила и долго смотрела на завершенное произведение. Она поначалу мало что понимала в его искусстве, но картины Дали поражали своей необычностью. После долгого стояния перед новым шедевром Гала восклицала:

– О, мой дорогой, это потрясающая картина! У меня нет слов, чтобы описать ее!

И у нее действительно не было слов, чтобы объяснить смысл картины, которую художник превратил в сплошную головоломку, решая которую любой здравомыслящий человек просто заходил в тупик. Но с ее губ в адрес Дали слетала вдохновенная симфония восхваления:

– Мой великий Дали, ты опять поднялся на новую высоту в совершенствовании живописи! Эта картина потрясет всех!

Но когда тяжелая работа заканчивалась, к Дали приходили незваные гости – невыносимая пустота и дикая депрессия, и снова начинался мучительный поиск новых идей, тот самый великий поиск, который совершают художники и поэты, композиторы и писатели, ищущие вдохновение для нового произведения, способного затмить все то, что они создали до этого.

А пока душа Сальвадора скиталась в поисках оазиса вдохновения, Гала не теряла времени даром. Втайне от Дали она встречалась с критиками ведущих испанских изданий, которые под ее диктовку сочиняли рецензии на новые произведения великого маэстро сюрреализма, вкладывая в них глубокий таинственный смысл. Оценив очередной отзыв критика, Гала выписывала чек, и вскоре самые крупные газеты Испании и даже Франции трубили о великом, непостижимом творчестве Сальвадора Дали. Читатели газет чувствовали себя опаздывающими за передовым искусством и в сердцах восклицали: «Я не видел картин Дали! Боже, какой стыд! Как я отстал! Все культурные люди Франции восхищаются этими произведениями, а я?!» Какой-нибудь житель Испании, причисляющий себя к среднему классу и претендующий на культурное преимущество над другими, вздыхал: «Надо познакомиться с его картинами!» И поток людей в Испании и Франции устремлялся в картинные галереи или, на худой конец, в магазины, где продавали копии произведений Дали. Ажиотаж вокруг художника Сальвадора Дали неуклонно рос, и некогда маленький Наполеон возвышался на глазах, превращаясь в знаковую фигуру в мире искусства. Не только художники и поэты, музыканты и писатели, но и аристократия проявляла к нему неподдельный интерес. И за всем этим незаметной тенью стояла Гала, внимательно наблюдая, как продвигается их с Сальвадором совместный проект под брендом «Дали».

Часто глубокой ночью после завершения очередной картины с угнетающей пустотой в душе Сальвадор Дали бродил по дому, заходил в мастерскую, что-то там перебирал, выходил во двор, надеясь найти хоть какую-то зацепку для новых идей. Раздавленный, он засыпал под утро, когда просыпалась Гала и начинала убирать за своим гением все то величественное, что он оставлял после себя. Она собирала кисти, раскладывала по полочкам разбросанные краски и всякие безделушки, протирала везде пыль, создавала уют и чистоту. «Должно быть, мой Наполеон потерял свое войско и не может начать наступление, – думала она. – Надо срочно произвести призыв в армию». И она напрягала в себе все предпринимательские жилки, чтобы вдохновить своего Сальвадора.

Гала любила ходить по антикварным лавкам и находить там какие-то необыкновенные вещи, будь то старый комод необычной формы, загадочная шкатулка или какая-нибудь статуэтка. Все это приносилось в дом и размещалось там, где художник мог увидеть. Проснувшись, Дали в мрачном, неудовлетворенном настроении выходил утром из своей комнаты с помятым лицом и отвисшими усами и что-то бормотал себе под нос, как вдруг натыкался на необыкновенный комод с множеством выдвижных ящичков. Он замирал, долго смотрел на новую вещь, обходил ее с разных сторон и радостно восклицал:

– Гала! Гала! Беги скорей сюда! У меня возникла идея! Этот комод! Посмотри на него!

Женщина прибегала в комнату.

– Что, мой дорогой?

– Посмотри на эту уникальную вещь!

Гала делала вид, что сильно удивлена.

– Откуда эта старая рухлядь появилась здесь?

– Это не рухлядь! Это настоящее произведение искусства! – и образ нового шедевра зарождался в воображении Дали. Через некоторое время Сальвадор ходил гордый по дому, а его усы торчали, как антенны, все говорило об одном: Наполеон готовился к новому сражению и собирал всю свою творческую фантазию, чтобы опять покорить всех своей загадочностью и неподражаемостью. Гала хитро улыбалась, оценивая состояние Дали по кончикам его усов – высокоподнятые, они говорили о том, что великий полководец начал свое наступление и его нельзя тревожить, муза кружилась вокруг Сальвадора, и любая оплошность могла спугнуть эту капризную даму.

Он опять уходил в свою мастерскую и перетаскивал туда старомодный комод, который непонятно как попал в его дом. Дали экспериментировал с комодом, придумывая, как упаковать его в новую форму, он опять бродил по дому, выходил на улицу и в задумчивости придумывал новую загадку для мира, обставляя ее своими тайными символами, понятными только ему самому. Муза летала где-то рядом и тихо шептала на ухо художнику: «Не держи в себе свои страхи и боли, выкинь их из себя. Тебя беспокоят темные мысли? Зачем ты держишь их в себе? У тебя есть затаенная надежда, которую ты хранишь в себе! Зачем? Воплощай ее! Ты можешь довериться мне». Дали возмущался: «Как я могу доверить свои тайны всем?» А муза тихо продолжала шептать: «Тебе не надо рассказывать всем о своей боли, просто намекни, преподнеси ее в виде загадки. Что любят больше всего люди? Они тянутся к тайнам, мистике и скрытым замыслам, непонятным большинству». Муза порхала вокруг, призывая Дали к открытию его сокровенных мыслей, запрятанных в глубине души. Темные демоны периодически выползали из тайных пещер души и делали жизнь Дали невыносимой. Но муза просила только об одном: «Отпусти их на свободу, пусть они беспокоят кого угодно, но только не тебя. А этот комод пока убери, мы его используем позже». Муза еще что-то нашептывала художнику на ухо, но у Дали уже возник план: «Я им всем покажу!» Его усы зашевелились, и муза устремилась к ним в ожидании нового чуда.

– Гала, дорогая, ты мне нужна! Сегодня едем на пляж!

– Зачем, дорогой?

– Мы будем создавать потрясающую картину! Ты будешь моей музой и предстанешь в главной роли в самом великом моем произведении! – его глаза горели, а на кончик уса села маленькая серебристая мушка. – Вот она, моя муза! – воскликнул Дали, и муха улетела. – Мы едем к морю! Там мы создадим нечто вызывающее и потрясающее!

– Но… – хотела возразить Гала. Она хотела сказать, что уже октябрь и на море прохладно, но вовремя опомнилась. – Да, мой великий повелитель, я готова сидеть на песке столько, сколько ты скажешь.

Утром они уже мчались на пустынный пляж. Гала села на прохладный песок, ей стало очень холодно, но она заставила себя терпеть неудобства.

– Дорогая, сядь, пожалуйста, на колени и смотри вперед. Нет, подними голову чуть выше. Распусти волосы. Представь, что перед тобой висит персик, который ты хочешь съесть. Хорошо! Вот так!

Он любовался ее точеным телом, красивой шеей и тонкими изящными руками. «Какая она красивая!» – восхищался Дали. Он наносил мазки на холст, стараясь уловить каждую линию тела своей возлюбленной. Гала мерзла, но художник не замечал этого. Он был погружен в свой особый мир представлений – черный демон выползал из души и постепенно вырисовывался в тайных знаках картины. Женщину стало трясти от холода, но она терпеливо переносила все трудности, прекрасно понимая, что творится в душе у Дали. Художник резким движением кисти наносил очередной мазок краски на холст, передавая ему все свои чувства из самых затаенных уголков его огромной души. Мазок, еще один, и вот уже облики новой картины стали проступать на полотне. Дали отошел на два шага назад и закрыл глаза: «То, что меня больше всего пугает в самом себе, стоит показать всем в виде загадки».

Он вспомнил свое детство. В его памяти надолго запечатлелся тот поздний вечер в детстве, когда он болел и, почти выздоровев, решил немного прогуляться по дому. Все спали, и только свет из комнаты отца лился тонким ручейком. Дали вспомнил, как он шел по коридору и со страхом заглянул к отцу в комнату. Это была запретная зона. Никто не имел права входить в рабочий кабинет отца. Но тайное всегда притягивало маленького Сальваторе, и он, преодолев ужасный страх, вошел туда. Вот он берет со стола книгу. Смотрит яркие картинки и ужасается. Эти картинки остались у него в памяти на всю жизнь, посеяв страх и темные предчувствия, которые не покидали его никогда. Он опять открыл глаза, картинка из книги просилась на холст. «Нет, об этом нельзя говорить!» – мысленно рассуждал Дали. Но опять появилась муза: «Сальвадор, не бойся, ведь из любой своей слабости можно сделать спектакль, смеясь над тем, что осуждают другие». Она нашептывала на ухо, и рука художника волей-неволей наносила очередные мазки на холст.

Дали опять отошел назад. Гала вся тряслась от холода, и только сейчас Сальвадор заметил, что его любимая замерзла. Он быстро подбежал к ней с пледом в руках.

– Моя дорогая, ты замерзла! Оденься! – он обнял ее и стал страстно целовать руки, тело, волосы и лицо.

Они приезжали на этот пляж еще много раз, и Гала продолжала позировать, терпеливо перенося все тяготы работы моделью – часами сидела в одной позе, нельзя было пошевельнуться, часто хотелось выпить горячего чая или съесть чего-нибудь, но любое нарушение тишины и гармонии могло спугнуть капризную музу.

И вот наконец Дали привел Галу в свою мастерскую и попросил ее закрыть глаза.

– Ты готова, мое сокровище, увидеть картину?!

– Конечно, мой дорогой гений! Но прежде скажи: как ты ее назвал?

– Как, как… – Дали придал лицу загадочный вид, его усы шевельнулись, и он улыбнулся. – «Великий мастурбатор»!

– «Великий мастурбатор»? – Гала от удивления открыла глаза и посмотрела ему прямо в лицо. В ее взгляде читалось смущение, непонимание и даже отвращение.

– Тебя раздражает название картины?! – поинтересовался Дали.

Ошеломленная Гала понемногу приходила в себя.

– Не-ет, что ты, но, знаешь, это немного необычное название.

– Оно тебя смущает?

– Если честно, то да!

Его усы вздернулись вверх, и он безудержно расхохотался. И ее вдруг осенило, что смеется он над самим собой.

– Ты провокатор! – широко улыбаясь, заметила Гала. – До тебя пока еще никто не осмелился об этом говорить!

– Но ты еще не видела картины! – и Дали стянул накидку с холста. На пустынном берегу лицом вниз, уткнувшись носом в песок лежала огромная голова. На ротовой части сидела огромная отвратительная саранча. Было видно, что лицо искривлено диким страхом перед этим мерзким насекомым. По брюху саранчи ползали муравьи и лезли в рот головы.

– Фуу! – испуганно отпрянула Гала, поначалу не поняв, какое отвращение все это вызывало у Дали.

Рядом с головой стояли ноги, изображенные по пояс. Из головы прорастала прекрасная девушка, она выходила из затылка почти по плечо. Ее красивое лицо тянулось вверх, а грудь украшала белоснежная, потрясающей красоты калла – символ чистоты и неземной любви. Внутри цветка находился большой пестик. Девушка тянулась к ногам, туда, где, едва прикрытые прозрачной накидкой, были видны гениталии мужчины. Женщина страстно тянулась к ним. И в этот момент по ногам мужчины текла кровь.

Гала жадно разглядывала картину, одновременно испытывая и чудовищное отвращение, и дикое любопытство. «Боже мой, мой великий Наполеон! Как ему тяжело. Он жаждет ее, мечтает о ней, любуется ею и в то же время боится. Чего он боится? – думала Гала, рассматривая картину. – Какая ужасная эта саранча, просто отвратительная». Женщину чуть не стошнило, когда она представила, что эта мерзкая тварь лезет к ней в рот. Фуууу! Ее всю перекосило от одного представления такой ситуации. Но в то же время картина как магнит притягивала ее.

– Ты самый настоящий провокатор! До такого еще никто не додумался. Надо же, и меня изобразил в своеобразном ракурсе, – хотя в душе она понимала, как Дали точно подметил ее сексуальную ненасытность. – Но я получилась здесь ничего, – добавила Гала. На полотне она сначала не поняла двух вещей: что обозначают муравьи, хотя по картине ясно, что это не самые лучшие существа для художника, и второе – почему по ногам мужчины течет кровь? И тут она обратила внимание, откуда течет кровь. Вот теперь смысл картины стал ей понятен. Девушка тянется к гениталиям мужчины, и в это время начинает течь кровь – символ кастрации! Вот откуда страшная саранча, которая вызывает отвращение к интимности. Вот чего боится мужчина. Это его главный страх. Муравьи – это символ гниения. Мужчина желает интимности, но избегает ее, потому что боится заболеть страшной болезнью, вызываемой интимной близостью. Теперь Гала знала, как нужно вести себя с Сальвадором Дали.