В Кипарисовой роще дом уже был погружен в траур, так что просто добавилась еще одна порция горя. Слуги, которые так сильно плакали из-за «моей» смерти, должны были отыскать теперь еще один источник, чтобы черпать из него слезы. Сестры Поля, особенно Тоби, предчувствовали беду, но тем не менее были убиты горем и уединились с Джеймсом в библиотеке, а Октавиус пошел наверх, чтобы быть с Глэдис.

Мной овладела такая слабость, что тело казалось невесомым, и я подумала, вот сейчас меня подхватит ветер и унесет куда-нибудь в ночь. Бо сжимал мою руку, обнимал за плечи. Я прижалась к нему, наблюдая, как из дока несут тело Поля. Бо хотел, чтобы мы немедленно возвратились в Новый Орлеан. Он был очень настойчив, а у меня и не было сил сопротивляться, не было даже слов для возражений. Позволив ему довести себя до машины, я плюхнулась на сиденье и рыдала без слез, потому что слез у меня больше не было.

Закрывая глаза, я видела Поля молодым, ведущим свой моторный скутер к галерее у входа в дом бабушки Кэтрин, сияние в его взгляде, остановившемся на мне. Наши голоса тогда были полны радостного волнения. Мир казался таким чистым и счастливым. Каждый цвет, форма, запах поражали своей свежестью и новизной. Когда мы были вместе, переживая наши юношеские чувства, мы ощущали себя первой парой на земле, открывающей неизведанные миры. Разве можно объяснить чудо, зарождавшееся в любящем сердце под живительными лучами ответной любви? Это доверие, эта детская вера так чисты и хороши, что предательство невозможно даже вообразить. Кажется, что эти сильные молодые чувства, подобно несокрушимой броне, защитят их обладателей ото всех бед и несчастий мира. Можно давать обещания, поверять свои мечты и снова мечтать вместе. Нет ничего невозможного, и уж как тут вообразить, что это злая судьба играет тобой, манит тебя по дороге, ведущей в ад. Хотелось обрушить свою ярость на виновника всех несчастий, но мне некого было винить, кроме самой себя. Тяжесть этой вины была так велика, что становилась невыносимой. Я была раздавлена, уничтожена и чувствовала такую усталость, что не открывала глаз, пока Бо не сказал, что мы дома. Я позволила ему вывести себя из машины, но ноги не слушались. Он внес меня в дом, вверх по лестнице, уложил в постель, где я свернулась калачиком, обхватив себя руками, и впала в забытье.

Когда я проснулась, Бо был уже одет. Я повернулась, но ощутила такую сильную боль во всем теле, что едва смогла распрямить ноги и приподняться. Голова казалась каменной.

– Я так устала, у меня слабость.

– Оставайся сегодня в постели, – посоветовал он. – Я скажу Салли, чтобы она принесла тебе завтрак. Мне нужно кое-что сделать в офисе, а потом я вернусь и буду с тобой.

– Бо, – простонала я, – это моя вина. Глэдис Тейт вправе ненавидеть меня.

– Конечно, это не твоя вина, ты не нарушала никаких обещаний, а все, что он сделал, он сделал по доброй воле, зная, какие могут быть последствия. Если уж здесь и есть чья-то вина, так это – моя. Мне не следовало позволять ему становиться настолько причастным, надо было заставить тебя пойти на полный разрыв с ним, чтобы он осознал, что ему нужно продолжать свою жизнь, а не оплакивать невозможное.

– Но, Руби, – продолжал Бо, подходя ко мне и беря мою руку, – нам предначертано быть вместе, если двое так сильно любят, как мы, они судьбой предназначены друг другу. Вот во что ты должна верить, эта вера должна поддерживать тебя, когда ты оплакиваешь Поля. Если мы сейчас подведем друг друга, все, что он делал, окажется напрасным.

– В глубине души он, должно быть, сам осознавал, что твое место – рядом со мной, может, он не мог смириться с этим, может, это было слишком больно для него, но все-таки он понимал, что это – реальность.

– Мы должны держаться за то, что у нас сейчас есть. Я люблю тебя, – сказал он и нежно поцеловал меня в губы, склонив свою голову мне на грудь, и я прижала ее к себе, задержав на минуту, прежде чем он поднялся, глубоко вздохнув, и улыбнулся. – Я пришлю Салли, а потом попрошу миссис Феррер принести попозже Перл, хорошо?

– Да, Бо. Как скажешь. Я не могу больше думать сама.

– Ничего, я подумаю за нас обоих. – Он поцеловал меня и вышел.

Я выглянула в окно. Небо затянуло облаками, но они казались легкими и тонкими. Скоро выглянет слабое солнце, и день будет жарким и влажным. После завтрака я приму ванну и вновь стану на ноги. Мысль о поездке на похороны Поля казалась невыносимой, я не могла себе представить, где возьму силы, но, как оказалось, это была наименьшая из моих проблем.

Позже утром, позавтракав и приняв ванну, я расчесала волосы и оделась. Миссис Феррер принесла мне Перл, я позволила ей играть моими кистями и расческами, и она сидела около меня, повторяя каждое мое движение. Волосы у нее отросли до плеч и приобретали все более яркий золотистый оттенок, в голубеньких глазках светилось любопытство, она засыпала меня вопросами, и каждый ответ тянул за собой вереницу новых «почему». Ее невероятная энергия и веселость успокаивали мое изболевшееся сердце. «Какое счастье, что она у меня есть», – подумала я. Я твердо решила посвятить себя ей, чтобы ее жизнь была более спокойная, счастливая и полная, чем моя. Я буду защищать ее, давать советы, направлять, чтобы она избежала всех падений и предательских поворотов судьбы, которые испытала я. «Именно в наших детях, – поняла я, – наша надежда и цель нашей жизни. Они – единственное утешение и противодействие горю».

Позвонил Бо и сказал, что скоро будет дома. Миссис Феррер отвела Перл в сад поиграть. Я решила спуститься, чтобы перекусить с Бо в патио, когда он вернется. Я была уже почти на нижней ступени лестницы, когда зазвонил телефон. Обри объявил, что звонит Тоби Тейт, и я поспешила взять трубку.

– Тоби, – воскликнула я, – извини, что мы так быстро уехали, но…

– Это никого не волновало, – отрезала она холодно. – Я звоню не для того, чтобы предъявлять тебе претензии, никому из нас нет до этого дела. – От ее сурового официального тона у меня снова заныло сердце. – Дело в том, что мама попросила меня позвонить и сказать тебе, что она бы предпочла, чтобы ты не приезжала на похороны Поля.

– Не приезжала?

– Мы отправляем машину с няней, которую взяли на работу, чтобы забрать Перл и привезти ее домой, – добавила она твердо.

– Что?

– Мама говорит, что место дочки Поля и Руби у ее бабушки и дедушки, а не у ее эгоистичной тетки, поэтому твои обязательства и обещания закончены. Можешь возвращаться к своей жизни полной удовольствий, а не забот. Это дословно то, что сказала мама. Пожалуйста, подготовь Перл к трем часам.

Спазм в горле не давал мне вымолвить слово. Я не могла сглотнуть. Казалось, сердце провалилось, по спине поднялась жаркая волна к голове, захлестнула мою шею длинными тонкими пальцами ведьмы и начала душить.

– Ты поняла? – потребовала ответа Тоби.

– Ты…

– Да?

– Не сможешь… забрать… Перл, – сказала я, отчаянно пытаясь набрать воздуха в легкие. – Твоя мать знает, что ты не можешь этого сделать.

– Что за чепуху ты несешь? Конечно, мы можем. Разве ты не понимаешь, что у бабушки больше прав, чем у тетки?

– Нет! – заорала я. – Я не позволю вам забрать Перл.

– Я не понимаю, почему ты думаешь, что тебя будут об этом спрашивать, Жизель. Надеюсь, ты не добавишь никаких неприятностей и безобразия к нашей трагедии. Если и остались люди, которые относятся к тебе снисходительно, то очень скоро и они станут тебя презирать.

– Твоя мать знает, что она не может этого сделать. Она знает. Скажи ей. Скажи ей! – завопила я.

– Ну хорошо, я скажу ей то, что ты просишь, но машина будет у тебя в три часа. До свидания, – отрезала Тоби, и телефон замолк.

– Нет! – продолжала я вопить. Я быстро повесила трубку и снова подняла, чтобы набрать номер Бо.

– Я немедленно еду домой, – сказал он, после того как я, запыхавшись, выпалила сообщение Тоби о требованиях Глэдис Тейт.

– Вот что она имела в виду, когда сказала, что заставит страдать меня вдвое больше, чем Поль, Бо. Это ее способ отомстить.

– Сохраняй спокойствие, я еду.

Я повесила трубку, но не могла прийти в себя и начала ходить взад-вперед, мозг мой судорожно искал выхода. Казалось, прошли часы, прежде чем наконец прибыл Бо, хотя это было всего лишь несколько минут. Он бросился ко мне в библиотеку, обнял и усадил. Я не могла унять дрожь, у меня стучали зубы.

– Все будет хорошо, – уверял он. – Она просто блефует, пытаясь расстроить тебя, поскольку сама сейчас в жутком состоянии. Позже она поймет, что делает, и прекратит это.

– Но, Бо… Все думают, что я – Жизель. Они похоронили меня!

– Все будет замечательно, – ответил он, но без прежней уверенности.

– Мы родились в болотах, в хибаре. Это совсем по-другому, чем в Новом Орлеане, в госпитале, где берут отпечатки пальцев у младенцев, чтобы потом их можно было распознать. Поль был моим мужем, и он объявил миру, что я больна и умираю. Он был на моих похоронах и погиб, намеренно или случайно, но из-за моей смерти, – говорила я, и каждое слово гвоздем вонзалось в гроб правды. Я схватила руки Бо в свои и заглянула ему в глаза.

– Ты сам сказал, что я так прекрасно притворялась в роли Жизель, что все поверили, даже твои родители!

– Если дело коснется того, можем ли мы сохранить Перл, мы признаемся в правде и сообщим властям, что сделали. Я обещаю, – сказал он. – Никто не отнимет у нас ребенка. Никто. И уж не Глэдис Тейт, – заверил он меня, сжал мои руки, и лицо его напряглось от решимости. Это немного успокоило мое сердце.

– Тоби сказала, в три здесь будет машина с Няней.

– Я сам справлюсь с этим, – ответил он. – Ты даже не подходи к парадной двери.

Я кивнула.

– Перл, – вдруг воскликнула я, – где она?

– Да не волнуйся ты так, где же ей быть, как не с миссис Феррер? Не пугай ее, – предупредил он, схватив меня за запястье, – Руби!

– Да, ты прав. Я не должна пугать ребенка. Но я хочу, чтобы она немедленно была здесь, наверху, она не должна быть на улице, когда они приедут.

– Хорошо, но сделай это мягко, спокойно, – приказал он. – Да?

– Сделаю. – Я глубоко вздохнула и пошла искать миссис Феррер и Перл. Не вдаваясь в подробности, я попросила ее отнести ребенка наверх и оставить в своей комнате, потом присоединилась к Бо в столовой, но не могла даже смотреть на еду, лишь глотнула воды, и у меня свело желудок. Вскоре после двух Бо велел мне пойти наверх и оставаться там с Перл и миссис Феррер. Сердце бешено стучало, я подумала, что могу умереть от страха, но поборола волнения и занялась Перл.

Около трех я услышала дверной колокольчик, и сердце екнуло в груди, я не смогла удержаться и вышла на лестницу, прислушиваясь. Бо уже предупредил Обри, что сам откроет дверь. Мне не хотелось, чтобы Бо знал, что я подсматриваю и подслушиваю, поэтому я отступила в тень, когда он обернулся и посмотрел вверх, прежде чем открыть. За дверью стояли мужчина в костюме и няня в форме.

– Да? – спросил Бо как можно беспечнее.

– Мое имя – Мартин Белл, – произнес мужчина в костюме. – Я – адвокат, представляющий семью Тейт. Нас прислали месье и мадам Тейт, чтобы забрать их внучку, – сказал он.

– Их внучка никуда не поедет ни сегодня, ни в какой другой день, – твердо заявил Бо. – Она дома, там, где ее место, и здесь она и останется.

– Вы отказываетесь передать им внучку? – спросил Мартин Белл с некоторым изумлением. Очевидно, ему дали понять, что это простое задание. Вероятно, он думал, что легко отработает свои деньги.

– Я отказываюсь передать им нашу дочь, да, – сказал Бо.

– Пардон. Вашу дочь? Что-то я не понимаю, – удивился Мартин Белл, глядя на няню, которая тоже была сбита с толку. – Ведь эта девочка – дочь Поля и Руби Тейт?

– Нет, – ответил Бо, – и Глэдис Тейт знает это. Боюсь, она зря потратила ваше время. Вы, конечно, должны представить ей за это счет, – добавил Бо. – Всего хорошего, – сказал он и закрыл дверь перед их изумленными лицами. С минуту он стоял в ожидании, потом подошел к окну и убедился, что они уехали. Когда он обернулся, то увидел меня наверху лестницы.

– Ты все время там была? – спросил он.

– Да, Бо.

– Значит, ты слышала. Я сделал, что обещал. Я рассказал правду и отправил их назад. Когда Глэдис услышит, что я сказал, она отступится и оставит нас в покое, – заверил он меня. – Успокойся. Все кончено.

Я кивнула и с надеждой улыбнулась. Бо поднялся по лестнице и обнял меня. Потом мы оба пошли взглянуть на Перл. Она спокойно сидела на полу моей бывшей комнаты и раскрашивала животных в книге под названием «Посещение зоопарка».

– Посмотри, мамочка. – Она показала пальчиком и зарычала, как тигр. Миссис Феррер засмеялась.

– Она имитирует всех животных, – сказала она. – Никогда еще не видела такого хорошего маленького мима.

Бо крепче сжал мои плечи, и я прислонилась к нему. Так хорошо было чувствовать его силу и твердость. Теперь он был моей скалой, моей стальной опорой, и это только усиливало мою любовь к нему, наполняло уверенностью. Постепенно, по мере того как длился день, уменьшалась моя нервозность, и проходили спазмы в желудке. Я поняла, что безумно голодна, когда мы сели за ужин. В эту ночь, в постели, мы проговорили около часа, прежде чем закрыть глаза.