Рут Ланган - Все, что блестит

Черноволосый мужчина с другой стороны бассейна больше не заказывал выпивку, и у Алекс не было предлога подойти к нему. Но, работая, она с болезненной обостренностью чувствовала, что он продолжает смотреть на нее. Если взглядом можно прикоснуться к человеку, думала она, то он прикасается к ней так, как никто прежде не прикасался.

Дирк Монтроуз, напротив, заказал ей так много выпивки, что она встревожилась, хотя, конечно, не ей указывать ему на то, что он уже слишком много выпил, если она дорожит своей работой. Однако она шепнула бармену, чтобы тот для Дирка разбавлял виски водой. В таком состоянии он уже не сможет этого понять. Она взглянула на часы. Осталось меньше часа. Некоторые гости уже начали расходиться, прощались.

Дирк, слегка покачиваясь, снова направился к ней. Она про себя застонала.

— Еще один на дорожку, — сказал он, одарив ее лучшей из своих улыбок.

— Я думала, вы здесь живете. — Алекс наблюдала, как бармен плеснул капельку виски в бокал с водой, потом протянула бокал Дирку.

— Живу. Но это не значит, что я должен здесь ночевать.

— Почему? Где вы будете ночевать? — спросила она.

— Я надеялся, что у… вы мне что-нибудь предложите.

Алекс отвернулась, делая вид, что не слышала его последних слов. Обходя бассейн, она начала собирать пустые стаканы и полные пепельницы. Уголком глаза заметила, что к ней приближается черноволосый незнакомец. Он шел, заметно прихрамывая. Она почувствовала странный трепет.

— Полагаю, пора тушить лампы, — сказал Мэтт.

Он задержался на два часа дольше, чем планировал. И все из-за женщины, чье лицо так и просилось на фотографию. Он просто не мог уйти.

Алекс кивнула:

— Осталось всего несколько гостей.

Он взглянул в сторону Дирка, который стоял, прислонившись к стойке бара.

— Надеюсь, вы извините моего брата. Наверное, трансконтинентальный перелет плохо сочетается со спиртным.

— Брата? — Она в изумлении уставилась на него.

Мэтт кивнул. И так как она продолжала смотреть на него, мягко прибавил:

— Извините. Я ведь так и не представился. Я Мэтт Монтроуз.

Он взял ее руку в свою и снова почувствовал удар тока. Ему это не почудилось в тот первый раз, когда их пальцы соприкоснулись, — это снова случилось. Что бы ни происходило между ними, это было реальностью.

— Рада познакомиться с вами, Мэтт.

— Это я рад. — Какое-то мгновение он выжидательно смотрел на нее, потом резко произнес: — Мы еще встретимся.

Алекс смотрела ему вслед со смешанным чувством удивления и восхищения. Мэтт Монтроуз. Теперь все стало понятно.

Она о нем слышала, но это не было связано с кино. Порылась в памяти, и внезапно ее осенило: фотограф, фотожурналист, который чуть было не погиб во время какого-то несчастного случая. Она водила Кипа на выставку его снимков в Галерее Эвидсона.

Когда Алекс оглянулась, вокруг бассейна и в патио было пусто. Она испытала облегчение от того, что Дирк тоже уехал; у нее не было настроения сражаться с пьяным. Сбросила туфли и снова принялась за уборку. Пока она работала, одно имя эхом проносилось у нее в голове, одно лицо стояло перед мысленным взором: резкие черты, темные густые волосы, серые пристальные глаза Мэтта Монтроуза.

Мэтт брел по опустевшему дому. Ему был нужен отец. После ухода гостей Сидней и Элиза сидели в кабинете, где Сидней обсуждал счета с управляющим фирмы, обслуживавшей прием. Когда Мэтт вошел в заставленное книгами святилище отца, зазвонил телефон.

Сидней нажал кнопку на переговорном устройстве и пролаял свое обычное приветствие:

— Сидней Монтроуз слушает.

— Сидней Монтроуз? Режиссер? Вы родственник Дирка?

— Я его отец. Кто говорит?

Последовала секунда напряженного молчания, потом высокий женский голос снова заговорил и резко прозвучал в тишине комнаты:

— Меня зовут Диди. Дьедре Микаэль. Я подруга Дирка. Нашла номер его телефона в бумажнике, который он уронил возле моей кровати.

Поспешно поставив подпись под чеком, Сидней вручил его менеджеру и смотрел ему вслед, пока тот не вышел из кабинета. Потом равнодушно спросил:

— Вы звоните из самого Лондона?

— Из Лондона? Нет. Я живу в Малибу.

— Вы, наверное, ошиблись, мисс Микаэль. — Он поставил ручку с золотым пером в держатель на письменном столе и раздраженным тоном произнес: — Мой сын только что прилетел из Европы.

— Мы вместе прилетели из Европы, мистер Монтроуз. Четыре дня назад. Мы познакомились в самолете. И с тех пор вместе жили в моем доме в Малибу. — От волнения и возбуждения ее голос превратился в пронзительный писк. — Я звоню не для того, чтобы пообщаться. Я только что приехала домой и обнаружила, что Дирк увел мой новый «феррари». Более того, Дирк оплатил более чем на пять тысяч долларов еды, выпивки и одежды моей кредитной карточкой. Послушайте, мистер Монтроуз. Если мне немедленно не вернут машину и не отдадут долг, я позвоню в полицию.

Сидней поднял взгляд и увидел, что потрясенные жена и сын молча уставились на него. Быстро обдумав положение, он произнес:

— Дайте мне ваш номер, мисс Микаэль. Я вам перезвоню. — Он говорил ровным голосом человека, который все это уже испытал. Записал номер в блокноте и нажал на рычаг, не произнеся больше ни слова.

Глаза Элизы метали молнии.

— Эта девица лжет. Зачем было Дирку брать ее машину, если у нас здесь целая куча машин в его распоряжении? Зачем было Дирку покупать что-то по кредитной карточке этой… этой личности? У Дирка полно своих собственных кредитных карточек. И как он мог быть у этой потаскушки, если только сегодня вечером прилетел из Лондона?

— Вот чем плохо быть сыном знаменитости, — продолжала Элиза, не давая мужу вставить ни слова. — Всегда находится кто-то, кто тобой пользуется. Но на этот раз мы ее поймали на лжи: Дирк был в Лондоне в то время, когда она якобы была с ним у себя.

Сидней провел рукой по седеющим волосам.

— Откуда ты знаешь? Мы же не встречали его в аэропорту. И ты хорошенько рассмотрела его сегодня? У него неважный вид. Чертовски неважный.

— А ты бы выглядел свеженьким как огурчик, если бы совершил перелет из Лондона, да? Особенно если бы спешил прямо из аэропорта на вечер к родителям, — ее голос был полон сарказма, — даже, могу прибавить, не успев переодеться и распаковать вещи.

— К чему этот спор? — устало спросил Мэтт. Он сидел в кожаном кресле и изучающе смотрел на отца со смешанным чувством грусти и нетерпения. — Дирк достаточно взрослый, чтобы поступать так, как ему нравится.

— Если человек достаточно взрослый, он должен сам выбираться из переделок, — резко ответил Сидней. — Ты знаешь, что с нами сделает пресса, если эта девица посадит его за мошенничество с кредитными карточками или, еще того хуже, за кражу ее машины?

— Тогда давайте все это тут же выясним. — Мэтт встал и направился к двери. — Почему бы нам не поймать Дирка, пока он не уехал, и не спросить, где его бумажник? И заодно спросим у него, как он сюда добирался.

— Готов держать пари, что приехал на «феррари», — сказал Сидней.

Элиза накинулась на него:

— Ты собираешься стать на сторону этой лгуньи?

— Элиза, будь благоразумной. Зачем ей лгать?

— У нее созрел небольшой план. — Элиза начала ходить взад и вперед по комнате. — Все они любят половить рыбку в мутной воде. По-моему, ты именно гак выразился однажды вечером, много лет назад, Мэтт, когда на что-то рассердился. Кажется, речь шла о какой-то будущей актрисе, которая тебя преследовала, умоляя дать попозировать для тебя. По ее предположениям, это должно было принести известность вам обоим.

— В конце концов оказалось, что она не нуждается в моей помощи, Элиза. Теперь ее портрет на обложке десятков журналов.

— О да, я ее видела, — саркастическим тоном ответила Элиза. — Всю. Но ты не можешь отрицать, что она хотела тебя использовать, Мэтт. И таких, как она, — миллионы.

— О чем мы спорим? — спросил Мэтт, стараясь подавить гнев. — Сейчас приведу Дирка и пусть скажет правду.

— Я не позволю. — Элиза в ярости подскочила к столу мужа, уперлась в крышку руками и посмотрела прямо в мрачные глаза Сиднея. — Не позволю тащить сюда Дирка и допрашивать его. Вы вдвоем навалитесь на него и зададите ему жару, как всегда поступали. Будете обвинять его эдаким тоном праведников и обмениваться с Мэттом понимающими взглядами. Дирк опять уедет, и я не буду знать, где он и что делает. Я не допущу этого. Ты слышишь?

Сидней устало взглянул на Мэтта, затем отвел взгляд, сдаваясь.

— Может быть, нам всем лучше не знать, где он и что делает, — пробормотал Мэтт. — Прошу меня извинить, но уже поздно. И я слишком устал, чтобы выдержать эту сцену. Это уже начинает повторяться.

— Тебе-то легко, Мэтт! — закричала Элиза. — Ты всегда был уверен, что отец тебя любит! А Дирк всегда чувствовал себя посторонним. Он просто…

Мэтт закрыл за собой дверь. Прошел через вестибюль, мимо столовой, уставленной столами и подносами с едой и вышел через парадный вход отцовского дома. Он едва взглянул в сторону служащих компании, которые грузили столы, переносные бары, грязные скатерти, серебро и хрусталь в фургоны.

Один из служащих на парковке подогнал «бронко» Мэтта по полукруглой аллее и оставил на холостом ходу позади цепочки грузовиков. Мэтт сел в машину, достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и закурил. Глубоко затянулся в темном салоне машины, затем выдохнул клуб дыма и уставился в почерневшее небо.

«Вот поэтому, — сказал он самому себе, — я и не люблю приезжать домой. Они играют в эту игру всю жизнь. А я слишком устал, чтобы играть с ними».

Официантки в униформах вышли из дверей и стояли кучкой, пока служащие подгоняли их машины. Какое-то мгновение Мэтт был слишком поглощен своими мыслями и даже не замечал их. Затем одна фигурка отделилась от остальных, и Мэтт узнал Александру, садящуюся в свою маленькую машину. Цепочка продуктовых фургонов отъехала, и «шевроле» последовал за ними. Мэтт бросил взгляд в сторону дома, на силуэты Сиднея и Элизы, которые все еще спорили в кабинете Сиднея, а в этот момент фургоны свернули за угол, и красный «феррари» выехал из тени и пристроился за автомобилем Александры.

Алекс смертельно устала. Она автоматически вела машину в редком потоке автомобилей, не обращая внимания на мигающие неоновые вывески, рекламирующие мотели, ночные заведения и забегаловки, выстроившиеся вдоль шоссе. Ей хотелось только одного — сбросить одежду и рухнуть в постель.

Сворачивая на свою улицу, она увидела позади свет фар, но не удивилась. Это был оживленный район. Множество людей возвращались домой только в два часа ночи. Она вылезла из машины и захлопнула дверцу, потом обернулась и нос к носу столкнулась с улыбающимся Дирком Монтроузом.

— Что… — Сердце ее прыгнуло, она облизнула губы и попыталась еще раз: — Что вы здесь делаете?

— Провожаю тебя домой. Хорошенькой девушке опасно ездить по улицам в такое позднее время.

— Благодарю вас, но я все время возвращаюсь так поздно. Я могу сама о себе позаботиться.

Он приблизился еще на один шаг и протянул руку к ее сумочке. Так как Алекс вцепилась в сумку, он улыбнулся ей застенчивой, мальчишеской улыбкой:

— Эй, я не собираюсь украсть ее. Я только хотел предложить поднести ее. Она кажется слишком тяжелой. — Ухватившись за ремень, он взглянул на Алекс с простодушной улыбкой: — Что ты там носишь? Эта штука весит не меньше тонны.

— Всего лишь туфли и косметику. Я справлюсь. — Она отобрала у него ремень и направилась к крыльцу.

— Ну как, многих знаменитостей сегодня увидела? — спросил Дирк небрежным тоном.

Алекс пожала плечами:

— Нескольких.

— Кого, например? — Он не отставал от нее.

— Юрия Борова, русского танцора. Он вблизи еще красивее.

Значит, она любит балет. Он решил воспользоваться эти новым обстоятельством.

— Жаль, я не знал, что тебе хочется с ним познакомиться. — Дирк говорил так искренне, что Алекс взглянула на него, пытаясь разглядеть его лицо в слабом свете уличных фонарей. — Мы с ним друзья. Был бы рад представить тебя ему.

— Вы знакомы с Юрием Боровым?

Засунув руки в карманы, Дирк принял застенчивую, почти смущенную позу.

— Кажется, я почти всех в Голливуде знаю. Или знают мои родители.

— Это чудесно. — Алекс остановилась на нижней ступеньке. — Ну, спокойной ночи, Дирк. Мне надо идти в дом.

Он поймал ее за руку и посмотрел в глаза:

— Мне бы хотелось познакомить тебя со всеми, кого я знаю. Разве не здорово познакомиться со всеми знаменитостями Голливуда?