— Просыпайся, Гриш.

Он угукнул без всякого намерения открыть глаза. Я ещё потрясла и добавила требовательности в голос.

— Гриша.

Он выдохнул, губами причмокнул и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны. Я решила дать ему минуту, волосы пальцами расчесала и собрала их в хвост. Посмотрела за окно и неожиданно вздохнула, как перед тяжким испытанием. Почувствовала взгляд, направленный мне в затылок, повернулась, но сказать ничего не успела, дверь без стука открылась и в комнату заглянула Алёна. На руках у неё был ребёнок, и она, кажется, запоздало вспомнила о том, что неплохо было бы проявить деликатность. А я, хоть и была в футболке, которая скрывала от постороннего взгляда мою наготу, под её взглядом ощутила себя голой и смутилась.

— Вы разбудить просили. Автобус через час.

Гриша со стоном потянулся.

— Встаём, Алён.

Она дверь закрыла, Гришка без всякого промедления на кровати сел, наклонился за своими джинсами, а я продолжала сидеть, не в силах справиться с эмоциями. Этим утром они меня прямо душили, а смысла их я понять не могла.

— Ты только не пропадай снова, — попросила его Алёна на прощание, целуя в щёку и пристально вглядываясь в его лицо. — Звони обязательно. И матери позвони.

— Конечно.

— Не конечно, Гриша, а позвони. Мне надоело оправдываться перед ней.

— А ты не оправдывайся. Скажи всё, как есть.

— Ты шутишь?

— Нет, — серьёзно ответил он, а после улыбнулся и обнял сестру за плечи. — Я позвоню завтра, — пообещал он.

— Хотя бы через неделю позвони.

Он усмехнулся.

— Хорошо, через неделю.

Алёна перевела на меня взгляд и неожиданно попросила:

— Напомни ему, чтобы позвонил.

Я рот открыла, не зная, что сказать. В итоге кивнула.

— Конечно.

— Да, ты мне напомни, — передразнил Гриша, когда мы на улицу вышли. — Через недельку.

— А что я должна была ей сказать? — огрызнулась я.

Он плечом дёрнул и взял меня за руку. Шаг мы ускорили.

На автобус едва не опоздали. Когда подошли, он уже подъехал к остановке, мы заторопились, но я всё же успела краем глаза увидеть Свету, которая выходила из магазина. Увидела нас, остановилась и приложила руку к глазам, закрываясь от солнца и наблюдая за нами. Я не удержалась и махнула ей рукой, а за это Гришка несильно ткнул меня кулаком в поясницу, когда я в автобус входила.

— Куда мы направляемся? — спросила я, когда автобус в город въезжал.

— За ключом от банковской ячейки. Где он, говоришь?

— В маминой квартире, — с готовностью отозвалась я, приберегая плохие новости напоследок. — Вот только…

Гриша голову повернул и вперил в меня тяжёлый взгляд.

— Что?

— От неё ключей у меня нет. Как ты понимаешь.

— А-а. Ну, это ничего.

— Да? — подивилась я. — Что ж, тебе виднее. И ещё…

— Что ещё?

— В соседней квартире живёт Серёжина мама. Как нам мимо неё пробраться?

Гришка разглядывал меня почти с умилением.

— Дорогая, если бы ты знала, как ты меня бесишь.

Я отодвинулась от него, прижимаясь плечом к холодному стеклу.

— Я же тебе говорила об этом, — возмутилась я шипящим шёпотом. — Говорила, что тётя Валя жила с нами дверь в дверь.

— Где ключ лежит?

— В комоде. Там такая шкатулочка, синенькая, с голубым бантиком. А почему ты спрашиваешь?

— Я один пойду, ты подождёшь на улице.

— Да? — Хотела спросить, как он собирается в квартиру попасть, но взглянув на его небритую, устрашающую физиономию, решила, что мне лично без разницы, как он внутрь попадёт. И вместо расспросов начала его инструктировать: — Вот в этой синей шкатулке ключ, с биркой, а ещё… На стенке, там где книги, лежат мои водительские права. Их тоже возьми, они понадобятся.

— А почему права там?

— Это старые. Я их потеряла… думала, что потеряла, мне другие сделали, а потом я эти нашла. Ну и… — Гришка всё смотрел и смотрел на меня, смотрел и смотрел. Я разозлилась и стукнула его по руке. — Хватит на меня таращиться, лучше запоминай.

— Я стараюсь.

От его тона я пренебрежительно фыркнула и отвернулась к окну.

Оказавшись в городе, я неожиданно почувствовала дискомфорт. За две недели в лесу отвыкла от шума и людей. А ещё мне казалось, что как только я выйду из автобуса, на меня набросятся с криками: «Нашлась, нашлась, она нашлась!». Но никто ко мне не бросился, даже не взглянул в мою сторону. Ещё бы, с волосами, заплетёнными в хвост, в дешёвенькой футболке и джинсиках с барахолки, я выглядела обычной дачницей. Гриша снова взял меня за руку, и мы направились на троллейбусную остановку, чтобы добраться до квартиры моей матери. Почти не говорили, и даже зайдя в троллейбус, разделились: я села на сидение, а Гришка стоял на задней площадке и зорко на меня поглядывал. Наверное, боялся, что на какой-нибудь остановке я неожиданно вскочу и сбегу от него, а он среагировать не успеет. Конечно, можно было бы попробовать, и у меня даже все шансы были, вот только… Смешно признаться в этом, но я хотела отдать ему эти деньги. Чтобы быть уверенной в том, что он уедет. Чтобы не думалось, чтобы не оглядываться с опаской, ожидая, что он появится, желая стребовать должок. А ведь ещё может изловчиться и сообщить Серёжке кто и почему помог мне сбежать из плена. Этого точно допустить никак нельзя, и я решила подстраховаться. Отдать ему деньги и распрощаться навсегда. Ведь ему глупо будет болтаться по городу с такой прорвой чужих денег.

— Только попробуй сбежать, — предупредил меня Гриша, когда мы к дому подходили. Он подтолкнул меня к зарослям сирени, мы ненадолго там обосновались и принялись оглядываться, изучая территорию. Точнее, Гриша пристально приглядывался к тому, что происходило во дворе, а я лишь бестолково таращилась, от барабанной дроби в висках ничего не слыша и не воспринимая. А когда я на его слова никак не отреагировала, он меня за руку дернул. — Ты слышишь меня?

— Слышу, — отозвалась я сквозь зубы.

— Если ты смоешься…

— Куда я смоюсь, идиот, ты в квартиру моей матери идешь.

Гриша удовлетворенно кивнул.

— Помни об этом.

Я разозлилась, больше оттого, что чувствовала себя крайне неспокойно, и поинтересовалась:

— Ты идешь?

— Не шипи на меня, я сам знаю, что делать. — Отвернулся, и снова начал оглядывать двор, а я нос морщила, потому что в кустах пахло далеко не сиренью, а скорее уж кошачьей мочой.

Через двадцать минут Гриша все-таки ушел, я видела, как он не торопливо шагает к подъезду, курит, и совсем не выглядит взломщиком квартир, не смотря на свою внешность. Я осталась нервничать в кустах, притопывала ногой от нервозности, и успокаивала себя тем, что много времени, чтобы обнаружить нужные вещи, ему не потребуется. Вот только вопрос, как он в квартиру попадет?

К моему огромному удивлению, из подъезда Гриша вышел уже через десять минут. Все также не спеша направился обратно, а я полезла наружу через кусты. Никого из знакомых, и вообще людей, видно не было, и я, опережая Гришку, поспешила подальше от знакомых мест. Завернула в маленькое кафе, что располагалось в подвале одного из домов. В тесном зале царил полумрак, небольшие окна располагались высоко, и единственное, что можно было в них рассмотреть, так это ноги, спешащих мимо людей. Я села за столик в углу, Гриша сел напротив, уже через полминуты после меня войдя в кафе.

— Ну что? — жадно поинтересовалась я. Кажется, во мне начала просыпаться тяга к авантюрам.

Он молча выложил на стол ключ от ячейки и мое водительское удостоверение. Я схватила ключ.

— Он! — На Гришу я взглянула с уважением. — Ты быстро справился.

— Опыт не пропьешь, — порадовал он меня.

— Как ты дверь открыл?

— Отмычкой, как.

— У тебя отмычка есть?

Гриша откровенно скривился, после чего поискал глазами официантку. Не нашел и поднялся.

— Пожалуй, угощу тебя в преддверии большого куша. Что ты хочешь?

— Кофе и пирожное. Песочное. Я люблю песочное пирожное.

— А зачем ты мне это говоришь?

Я пожала плечами. Действительно, зачем я ему это говорю?

Через час мы уже были у банка. Если честно, я занервничала. Словно мне надлежало войти в банк и по поддельным документам получить чужие деньги. Если вдуматься, деньги на самом деле чужие, Сережины, и дал он мне их совсем не для того, чтобы я отдала их какому-то уголовнику. Но с другой стороны, разве он пожалел бы их ради моего освобождения из лап разбойников? Я украдкой кинула взгляд на эти самые лапы, и почувствовала вспышку жара в груди. То ли смущение, то ли гнев из-за того, что нас связывало.

— Ты пойдешь со мной? — спросила я Гришу.

Он усмехнулся и головой покачал.

— Нет, дорогуша, теперь твоя очередь геройствовать. Зачем нервировать банковских работников. Буду ждать тебя в кафе напротив.

Я глубоко вздохнула.

— Пожелаешь мне удачи?

— Зачем? Ты за своими деньгами идешь, разве нет?

Легко ему говорить. А я нервничала ужасно. Но мне повезло, в том, что обслуживала меня девушка. С мужчиной мне было бы психологически тяжелей. А девушке я отстраненно улыбнулась, и направилась следом за ней в хранилище. Подойдя к ячейке, закрыла ее собой, чтобы девушка не заметила, как сильно у меня руки трясутся. Переложила деньги в пакет, заперла ячейку и направилась к выходу, каждую секунду боясь, что меня остановят.

Гришка сидел за столиком под цветастым зонтиком, боком к дороге, пил пиво и украдкой посматривал на двери банка. Видимо, меня упустить боялся. Я дорогу перешла, присела за столик, тот хлипко покачнулся на пластмассовых ножках, но внимания на это не обратили ни я, ни Гришка. Я молча пакет на стол поставила и отвернулась, а Гришка подло ухмыльнулся. Пальцем края раздвинул и заглянул внутрь.

— Не картинка, загляденье, — проурчал он, а я всерьёз поразилась рокочущим ноткам в его голосе. Подумать только, я такого даже во время близости не слышала, а тут поди ж ты… Истинная Гришкина страсть открылась. Деньги.

Деньги, деньги, деньги!.. Чёрт бы их взял.

— Что теперь делать? — спросила я тускло.

— Звони мужу, ты же хотела.

— Прямо сейчас?

— Хочешь, пива выпей.

— Не хочу я пива, — разозлилась я на его бестолковость. — Я вообще его не люблю.

Гриша пакет взял, в руке взвесил, а я вдруг поняла, что он собирается встать из-за стола. Посмотрела растерянно.

— Ты уходишь?

Он спокойно кивнул.

— Да, думаю, пора прощаться. Ты чего так смотришь, Насть?

Я головой замотала, с каким-то отчаянием.

— Не понимаю, что мне делать дальше.

— Мужу звони, — повторил он. Достал что-то из кармана и мне протянул. — Вот, прощальный подарок. Телефона-то у тебя нет.

Я взяла телефонную карточку из его рук, уставилась на неё, разглядывая яркую картинку.

— Что мне ему сказать? Как я сбежала?

— Не вдавайся в подробности, — посоветовал он. — Скажи, что все удачно сложилось, они напились, а ты сбежала. По лесу долгу бродила, но всё-таки вышла на шоссе. Там поймала машину и доехала до города.

Я закуталась в кофту, на Гришу не смотрела, но кивнула.

— А… про похитителей? Он же спросит.

— Придумай что-нибудь, Насть. Подальше от истины. Ну что ты нос-то повесила?

Конечно, ему хорошо говорить. Ему уйти не терпится, я же вижу. Деньги получил, а всё остальное уже неважно.

— Хорошо. — Я заставила себя поднять глаза, и даже улыбнулась, как мне показалось, получилось вполне равнодушно. Но спросила: — Ты уедешь, Гриш?

Он моргнул, а взгляд чистый-чистый.

— Я же пообещал.

В горле запершило, но я кивнула.

— Хорошо. Тебе нужно уехать. Нужно начать всё сначала…

— Насть, завязывай меня лечить. — Его ладонь легла на моё плечо, поднялась к щеке, прикоснулся и тут же руку убрал. — Ну, пока, Настька. — В глаза мне посмотрел. — Съезди в Куршевель, отвлекись.

Я сунула руки в карманы кофты, потому что они заледенели, а сама смотрела в сторону.

— В Куршевель уже не ездят, Гриш.

— Да? — Вроде бы удивился он. Потом плечом дёрнул. — Отстал я от жизни. Надо проработать этот вопрос.

Подмигнул мне на прощание, и пошёл прочь. Я смотрела ему вслед, и мне безумно хотелось взять бокал с недопитым им пивом, и швырнуть ему вдогонку. И попасть бы, и именно по голове. Когда Гриша скрылся за углом, я выдохнула. Зло, и легче мне совсем не стало. Из-за стола поднялась и пошла искать телефон-автомат, чтобы сообщить любимому мужу благую весть: я сама себя спасла.


Серёжка с такой силой сжимал меня в объятиях, что я даже постанывала. И мужу радовалась, не смотря на полный душевный раздрай, который, конечно же, переполнял меня из-за усталости и последних насыщенных происшествиями дней.