Из адвокатской конторы мы поехали в ресторан, где я обедала, а Гришка праздновал. Я с интересом выслушивала его речи, обещания и планы на ближайшее будущее, ела десерт и милостиво решила, что сегодня всё-таки особенный день, поэтому можно не возвращать так быстро любимого с небес на землю, пусть говорит и надеется. Но Гришка, видимо, всё-таки понял, что я не тороплюсь успокаиваться и смиряться, просто даю ему фору, и к концу обеда примолк, сам призадумавшись. Невесело.

— Ты завтра занят? — спросила я в машине.

Он от мыслей своих отвлёкся, взглянул с готовностью.

— Если надо — освобожусь. Не вопрос.

— Нужно записаться на приём к врачу. В конце концов, выбрать роддом. Раз уж мы остаёмся.

— И квартиру, Насть, — добавил он с долей неуверенности в голосе.

Я кивнула, соглашаясь.

— И квартиру, — проговорила я на выдохе. Смотрела в окно, разглядывала дома и пыталась последовать его примеру и начать строить планы.

Остановившись на светофоре, Гриша меня за руку взял.

— Всё в порядке, Насть?

— Да. — Я заставила себя улыбнуться. — Выбираю дом.

Гришка не ответил, пальцы мои сжал, но тут же отпустил, автомобиль тронулся с места.

Дома нас встретила Алёна. Радовалась за нас так, словно я не разводиться ездила, а замуж выходить. Когда я ей на это намекнула, она лишь отмахнулась.

— Это уже мелочи. Главное, оставить прошлое в прошлом и смело шагать в будущее.

Гришка странно крякнул, наверное, усомнившись в ее вере в собственные слова, а когда глазами с сестрой встретился и та предложила:

— Шампанского? Отпразднуем? — он заёрзал.

— Мне нужно в город.

Я никак на это не отреагировала, а вот Алёна сурово нахмурилась.

— А праздновать?

— Мы уже отпраздновали. В ресторан сходили. — Гришка наклонился ко мне, подлизываясь. — Да, милая?

Я согласно кивнула. Что ж я, врать буду? В ресторан ходили. Праздновали.

Он в щёку меня клюнул.

— Я постараюсь вернуться побыстрее.

Кто бы сомневался. Постараться-то он постарается…

Алёна в сердцах чертыхнулась, глядя в окно, на брата, который широкими шагами пересекал двор.

— Ну что за народ, эти мужики? — Повернулась ко мне. — Насть, хочешь шампанского? Тебе глоточек можно.

На «глоточек» я согласилась, и следующий час мы с Алёной просидели на кухне, обсуждая наши с Гришкой планы, а точнее, покупку квартиры. Обсуждали «наши с ним» планы так, как я их видела, без вмешательства мужской логики, в которой зачастую отсутствовал трезвый взгляд на вещи. Мне, честно, стало легче, когда я выговорилась.

Гришку я рано не ждала, да он рано и не приехал, появился ближе к десяти часам вечера, какой-то странный, притихший и вроде как измотанный. Принёс с собой большую спортивную сумку и позвал меня подняться наверх. Я спорить не стала, всё равно собиралась спать ложиться.

— Где ты был? — спросила я, когда мы по лестнице поднимались. Гришка выглядел загадочным, и меня это беспокоило.

— Делами занимался, — ответил он, по-моему, совершенно глупо, но разозлиться я не успела, он распахнул передо мной дверь нашей комнаты.

Я вошла, Гришка вдруг поймал меня за руку, сам подвел к постели и попросил:

— Сядь.

Я, признаться, забеспокоилась. Но на кровать присела, а сама на него глаза таращила, уверенная, что сейчас услышу неприятные известия.

Гришка рядом со мной потомился, секунду разглядывал меня, потом тоже сел, прижавшись боком к моему боку. Спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Я рот открыла, но ответить смогла не сразу. — Хорошо.

— Замечательно.

— Гриш, что случилось? Ты что-то натворил?

Он удивился.

— Нет.

— Точно?

— Настя! — шикнул он на меня, словно я портила важный момент. Потом бросил сумку, которую все еще в руках держал, на пол перед нашими ногами. Слегка пнул ее и глупо сказал: — Вот.

— Что? — не поняла я.

Гришка то ли вздохнул, то ли застонал, наклонился и молнию расстегнул. Я ошалело уставилась на пачки денежных купюр.

— Это что?

— Все, что держало меня в этом городе. То есть, не все, третья часть от возможного, но… Я больше не претендую на долю в бизнесе, мы с Серегой сегодня договорились. — Гришка уставился на меня взглядом полным сомнения и в то же время надежды. — Куда поедем?

Я зажмурилась, крепко-крепко. От облегчения, которое чувствовала в эту минуту, дышать не могла. Я будто превратилась в пушинку, которую вот-вот подхватит и закружит ветер перемен.

— Куда ты захочешь, — сказала я, вцепившись в Гришкину руку. — С тобой я поеду куда угодно.

P.S.

Уехали мы опять же недалеко. Перебрались в соседний областной центр, в старинный красивый город на берегу Волги. Очень быстро сошлись на нем, если честно, то Гришка предложил всего два города, и столица нашей Родины проиграла. Не повезло ей, мы поехали в другую сторону. К тому же, до мамы тут было рукой подать, а куда мы теперь без бабушки? После рождения Димы она сама к нам приезжала, практически каждую неделю, и все пыталась нам объяснить, что мы молодые и иногда нам полезно развеяться. Другими словами выпроваживала из дома, чтобы лично воспитывать внука. Я была уверена, что мама ждет не дождется, когда Димка подрастет, чтобы отбирать его у нас на все летние месяцы.

Кстати, Димка — вылитый отец. И внешне похож, и по характеру, такой же упертый, маленький мужичок, кулаком по столу научился стучать в то же время, что и сидеть. Гришка считает, что это главная мужская черта. Как, оказывается, просто распознать настоящего мужчину, а многие женщины об этом и не догадываются.

Мой муж в городе-миллионнике без дела не остался, что и не удивительно, с его-то энергией, он Целину заново поднять может. Купил разваливающийся бизнес грузоперевозок и буквально за год выправил дела автобазы настолько, что пришлось набирать новых водителей, теперь уже для дальних перевозок. Я считаю, что муж себя в этом деле нашел. Кто, как не он, может общаться с шоферами и дальнобойщиками на равных, беспрестанно ругаться и кричать, и при этом пользоваться у них безграничным уважением? Я не часто бываю на автобазе, но пару раз все-таки слышала, как Гришка орет благим матом. Надо признать, что половину слов из его пламенной речи, я вообще слышала впервые и могу лишь догадываться, что они означают. Дома он куда более сдержан, что вполне понятно, моя мама при каждом своем визите объясняет моему мужу, что дети мгновенно впитывают в себя все отрицательное. Когда она чрезмерно увлекается педагогическими терминами, я любимому перевожу на доступный ему язык:

— Ты же не хочешь, чтобы Диме отказали во всех детских садах этого города, из-за того, что он ругается, как твои дальнобойщики?

В этом месте Гришка неизменно фыркает, а после долго молчит, не согласный, но нежелающий спорить.

Вспоминать о прошлом я не люблю. Какой в этом смысл? Но и забыть никогда не смогу. Разве можно забыть первую любовь? Любовь к мужу, что казалась мне такой огромной и всеобъемлющей, о том, как неожиданно и легко она ушла из моей жизни, и я до сих пор не могу понять, почему это произошло, и как мне удалось так просто отпустить её, а точнее потерять. Отвлеклась в какой-то момент от происходящего, огляделась, а её нет как нет. Но про Серёжу я думаю часто, искренне желаю ему счастья, потому что в отличие от Гриши не могу сказать, что есть один виноватый — Ельский. Я куда более критично отношусь к случившемуся, и себя совсем не оправдываю. Но время прошло, слишком многое изменилось, у меня муж и ребёнок, и я думаю, и буду думать в дальнейшем только о них. Мужа люблю, ребёнка обожаю, я учла свои ошибки и промахи, и пытаюсь их не повторять. Что делать не так сложно, если честно. Семейная жизнь с Григорием Сулимой ничем не напоминает мой первый брак. Но надо сказать, что это скорее моя заслуга. Я попросту поставила ему условие, с самого начала наших серьёзных отношений: не хочу жить ради денег. Хочу ради него и наших детей. И от него я прошу, а не требую, того же. Поначалу Гришка отнёсся к моим словам достаточно скептически, но когда нашёл дело по душе — успокоился. На грузоперевозках империю, к фантазиям о которой он так тяготел одно время, не построишь, но будущее детям и даже внукам обеспечить можно, и в этом вопросе я любимому мешать не собираюсь. Он управлял растущим штатом сотрудников твёрдой рукой, приносил домой «добычу», а я время от времени испытывала его терпение, опустошая банковскую карту. Но мне прощалось и это. Как сам Гришка говорил: он прекрасно знал о моих запросах ещё до того, как влюбился в меня, поэтому его ничего не удивляет.

— И не пугает, — добавлял он порой, пролистывая счета. И если начинал хмуриться, с его губ ещё слетало негромкое и мрачное: — Почти.

Но есть воспоминания, от которых я никогда не захочу отмахнуться, я в это верю. Я всегда ощущаю трепет и волнение, вспоминая дни, которые я провела в домике на болоте. Сейчас, спустя время, глядя на мужа, не могу поверить, что это он тогда рядом был. Внушал мне ужас своим близким присутствием. Мне кажется, он сам уже не верит в то, что осмелился на такой шаг, и уж точно не представлял, что он приведёт нас двоих в наш общий дом, в наше общее будущее, к появлению любимого сына, который так похож на своего отца, с такими же тёмными глазками, как у него. Точно знаю, что отбоя от девочек у моего сына не будет. Я вот до сих пор теряюсь, как только встречаю внимательный Гришин взгляд, и таю, когда он начинает нашёптывать мне на ухо безумные слова. Каждый раз в такую секунду мне кажется, что я слышу шум леса и отдалённые раскаты грома. Как тогда, на болоте, в грозовую ночь, которая подарила нам сына.

Кстати, я больше не боюсь грозы.


Июнь-июль 2012