Татьяна Веденская - Все дело в платье

– Ей повысили зарплату! – воскликнула мама так, словно речь шла о признаках неминуемого конца света.

– Тише, Танечка, тише, – успокаивал жену Машин папа. – Ничего страшного. В конце концов, мы же как-то уже сжились с этим.

– Я надеялась… я не переставала верить, Андрюша. Что же это, за что?

– Ты говоришь так, словно я занимаюсь чем-то непотребным, – осмелилась слабо возразить Маша, но ее мама только выразительно отмахнулась от дочери.

– Я ничего не хочу знать про твою работу. Мне все равно, какая она там. Мои мечты, мои планы ты разбила. Я вдруг подумала, что все возможно. Поверила в чудо. А теперь, значит, получается, ты всю жизнь будешь рисовать свои картинки. Подбирать цвета для занавесок.

– Это не так. Это не то, чем я занимаюсь! – тут уж Маша не сдержалась. – Как насчет моих планов, того, о чем я мечтаю?

– Какие у тебя там могут быть мечты? Начертить треугольный дом? Мы – врачи, мы спасаем людей, занимаемся реальными вещами. Ладно, что там. Ты никогда никого не слушала, Маша.

– Если так, то в этом я пошла в тебя, мама. Ты никого никогда не слушаешь! – воскликнула Маша. – Даже если бы я попыталась что-то тебе объяснить, рассказать…

– Девочки, не ссорьтесь. В конце концов, сегодня праздник! – папа улыбался примирительно. Мама посмотрела на Машу долгим взглядом, а затем вдохнула полной грудью.

– Ладно, Маша, перестань. Не обижайся, не ссориться же нам теперь из-за того, что тебя НЕ уволили. И потом, ты всегда делаешь, что хочешь.

– Это не так! – попыталась вклиниться Маша, но мама отвернулась к отцу.

– Это все – твое воспитание. Всегда ей все позволял.

– Таня! – растерянно развел руками папа.

– Надеюсь, ты не пожалеешь о таком своем либерализме! – гордо бросила мужу Татьяна Ивановна и протянула руку Марии. – Пойдем, я провожу тебя, Маша.

Маша безвольно поплелась за мамой, и только при выходе из школьных дверей поняла, какую катастрофическую ошибку совершила. Да лучше бы она сбежала через окно, воспользовавшись идеей своего младшего брата с ремнем от портфеля. Лучше бы она сделала вид, что ей нужно в этот туалет, и выпрыгнула бы там из форточки. Потому что теперь – и безо всяких шансов на то, чтобы отмотать все назад, – Маша была вынуждена объясняться по другому поводу. Ее забывчивость простиралась куда дальше, чем она думала. И не только о том, что ее НЕ уволили, Маша забыла рассказать родителям.

– Маша, а что ЭТОТ ЧЕЛОВЕК делает тут? – зазвенел мамин голос рядом с Машиным ухом. Еще бы, ведь перед школой, рядом с блестящим от дождя черным джипом стоял Николай Гончаров, высокий широкоплечий мужчина с острым и умным взглядом. Он был одет в дорогой костюм – двубортный пиджак глубокого синего цвета, идеально сочетающийся со светлой рубашкой в голубую полоску и галстуком в тон пиджаку. Брюки были холодного оливкового оттенка, но сочетались с пиджаком идеально. Николай держал над головой широкий мужской зонт, в другой его руке – красная тряпка для Машиной мамы – огромный букет красных роз. Да уж, Маша забыла сказать маме, что они с Николаем Гончаровым не только помирились, но и…

– Мама, Николай приехал за мной, – затараторила Маша. – Он меня отвезет в поселок.

– А веник зачем? В качестве бонуса? – хмыкнула мама, решительно направляясь к Николаю, который, наивный, доброжелательно улыбался приближающейся делегации. Такой высокий и сильный, но Маша всерьез испугалась за него. Ведь, как ни крути, а она забыла сказать маме, что они с Николаем помирились. Да и когда бы ей это сделать? Еще вчера Маша бегала по квартире и кричала, что увольняется, что мама может забыть о Николае Гончарове. Хотя как можно забыть того, кого видела всего один раз и ничего о нем не знаешь!

– Добрый день! – воскликнул Николай, бросаясь вперед к Татьяне Ивановне, чтобы закрыть ее зонтиком от дождя. – Прекрасная погода, не правда ли?

– Неправда, – отрезала мама. – Вы – Машин шофер?

– Шофер? – нахмурился Николай, бросая суровый взгляд на Машу.

– Мама, я тебе потом все объясню! – попыталась вмешаться Маша, но было поздно. Николай был не из тех людей, с которыми можно было просто так шутить. И уж точно не из тех, кого стоило называть шофером. Не так давно Маша не знала о Николае Гончарове почти ничего, кроме того, что он – главный заказчик их архитектурного бюро, что он крайне жесткий человек, с которым нужно вести себя очень осторожно. За глаза в их фирме Николая Гончарова звали Доном Корлеоне, отчасти за отдаленное внешнее сходство с молодым Аль Пачино, а отчасти за слухи о темном происхождении капиталов его холдинга. Все это знала Маша, но ни о чем этом не имела никакого понятия Машина мама. Для нее Николай Гончаров – взрослый мужчина, с которым она застала свою дочь в постели. Взрослый мужчина, взявшийся, как черт из табакерки, неизвестно откуда в то время, как мама с папой и Сашкой уезжали в отпуск. Черт из табакерки, который довел ее любимую дочь до слез.

– Чего тут объяснять? – вспылила Татьяна Ивановна. – У вас в поселке что, шоферов не хватает, что присылают кого попало? Николай, да? Я не успела расслышать вашего полного имени, поскольку вы так быстро убежали из спальни моей дочери.

– Зовите меня просто, Николай Николаевич, – сказал Гончаров тихо. – А вы, я так понимаю, Татьяна Ивановна, верно? Я правильно запомнил ваше имя?

– Правильно запомнили, но могли бы и не трудиться. Вам мое имя ни к чему.

– В этом я с вами категорически не согласен, Татьяна Ивановна, – добавил Николай вкрадчивым голосом. Глаза его опасно блестели, и Маша таращилась, как могла, чтобы остановить его взглядом. Но, как говорится, нашла коса на камень.

– Отчего же? – притворно удивилась мама. – Не думаю, что нам придется много общаться.

– Тут как получится. Или, вернее, как захочет Мария Андреевна. Я, во всяком случае, хочу, чтобы между нами сложились самые приятные и комфортные отношения, – пожал плечами этот самоуверенный негодяй в красивом пиджаке. Мама хлопала глазами, не в силах скрыть удивление. Что он себе позволяет!

– Комфортные отношения нам ни к чему. Мне кажется, Мария Андреевна вчера все сказала предельно ясно! – процедила мама, пытаясь прожечь взглядом дыру на синей ткани пиджака.

– Тут я с вами полностью согласен, – заявил Николай и, к полнейшей маминой неожиданности, широко улыбнулся. – Мария Андреевна была предельно ясна, когда дала согласие стать моей женой. Так что общаться нам придется. Нехорошо ссориться с ее будущим мужем. Вы не согласны?

– С ее будущим… кем? – Татьяна Ивановна так и осталась стоять с открытым ртом, и слова, которые всегда находились у нее с такой легкостью и на любой жизненный случай, на этот раз не нашлись. А Николай Гончаров, воспользовавшись моментом и этой внезапно возникшей тишиной, сделал несколько шагов вперед, обошел маму, взял Машу за руку и притянул к себе. Папа в полнейшем шоке смотрел на то, как Николай Гончаров вручил пунцовой от смущения Маше огромный букет ярко-красных роз, а затем – о небеса! – притянул к себе, обнял и поцеловал прямо в губы.

– Я скучал, а ты? – спросил он, глядя на Машу. – А ты?

– Я тоже, – кивнула Маша, бросая осторожные взгляды в сторону все еще не пришедшей в себя мамы, на всякий случай прикрываясь букетом как щитом. – Мама, папа, простите меня, пожалуйста. Все произошло так быстро, что я просто не успела обо всем подумать. Да, мама, да. Николай сделал мне предложение.

– Но… когда? – с трудом выдавила из себя Татьяна Ивановна, мир которой если и не рушился на глазах, то претерпевал совершенно фантастические изменения.

– Вчера!

– И ты согласилась? – изумленно переспросила Татьяна Ивановна.

– Вас это так удивляет? – Николай склонил голову и примирительно улыбнулся. – Я совсем не так плох, как может показаться на первый взгляд.

– Если бы у меня еще было хоть что-то, кроме этого самого первого взгляда! – ворчливо пробормотала Татьяна Ивановна. – Маша, я не понимаю. Почему ты нам ничего не сказала?

– Да, Мария Андреевна! – повторил Николай строго, но в глазах его плясали смешинки. – Почему ты никому ничего не сказала?

Маша перевела взгляд с мамы на папу, с папы на Николая и вернула его обратно, к маме. Она не совсем знала, как объяснить это даже самой себе. И поэтому она решила сказать правду.

– Я забыла! – пробормотала она, краснея от стыда.

– Вот так! – воскликнула мама и с вызовом посмотрела на Николая, который нахмурился и принялся изучать Машу долгим внимательным взглядом.

– Я имею в виду, что я просто забыла сказать! Я вчера так устала, и все произошло так быстро. И так много всего. Я просто уснула – Маша и сама могла слышать, как жалко и неубедительно звучат ее оправдания.

– А утром? Утром ты же проснулась, да? Ты же завтракала. Ты же не забыла намазать джем на хлеб, верно? Тебе не пришло в голову, когда ты пила чай, сказать что-нибудь из серии «Дорогие родители, я не увольняюсь с работы и, кстати, я выхожу замуж, – мамин голос звенел от возмущения. – За мужчину, которого вы видели один раз в жизни и о котором ничего не знаете». Нет, я многое от тебя ожидала, но такое я и представить себе не могла.

– Да уж, Мария Андреевна, – пробормотал Николай. – Когда дело касается вас, просто не знаешь, чего и ждать.

Медицинская династия семейства Кошкиных протянулась сквозь три поколения, и, если бы Маша не была такой упрямицей, то уже зацепила бы и четвертое. Конечно, оставалась определенная надежда, что Саша Кошкин продолжит семейную традицию, но на него Татьяна Ивановна пока больших надежд не возлагала. Кто знает, что может вырасти из мальчика, главной мечтой которого является сомнительный прыжок с одной крыши гаража на другую и который тратит все свободное время, изучая новые трюки со своим велосипедом. Одной зеленки на его коленки перевели, наверное, ведро. Нет, Саша пока был темная лошадка, а Маша больше вообще не участвовала в скачках. Оставалось только учиться смирению, что было совершенно не в характере Татьяны Ивановны.

А теперь еще и это. Жених, понимаете ли!

Татьяна Ивановна смотрела на чужого возмутительно взрослого мужчину, сидящего за ее семейным столом, и старательно сдерживалась, чтобы не разораться и не начать швыряться тарелками. Это было невообразимо! Ее девочка, еще вчера влюбленная в какую-то смазливую фотографию, мечтающая о настоящей любви и о новой мягкой игрушке, решила выйти замуж? И не за смазливую фотографию и пустые, набитые розовой ватой мечты, а за вполне реального, слегка небритого, со вкусом и дорого одетого мужчину – как раз такого, от которого лучше бы держаться подальше.

– Значит, ваша сфера – бизнес? – Татьяна Ивановна вздрогнула, услышав вежливый голос мужа, и принялась снова помешивать борщ в большой блестящей кастрюле. Идея пригласить этого типа к ним домой принадлежала не ей, а супругу, но теперь Татьяна Ивановна была готова признать, что идея была не так уж и плоха. Держи друзей близко, врагов еще ближе, а женихов своих молоденьких дочерей прямо рядом с тарелкой супа. То есть борща.

– Я владею бизнесом, – поправил отца Николай. – Поэтому, скорее, я занимаюсь вопросами управления.

– Строительный бизнес, – уточнил Андрей Владимирович, поглядывая на сидящую рядом Машу. Та была тише воды, ниже травы и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, что ее будущее замужество было для нее такой же неожиданностью, как и для ее родителей.

– В том числе и строительный, да, – кивнул Гончаров. – Наш холдинг занимается разными направлениями, но я сейчас почти полностью сконцентрировался на «Русском раздолье».

– Раздолье? – переспросил отец, и Маша тут же очнулась. Это была знакомая тема, в рамках которой было вполне комфортно.

– «Русское раздолье», папа, это наш поселок, который мы строим. И проектируем. Помнишь, я рассказывала тебе про парк, который мы пытаемся «пробить» через управу области?

– Не мы, а ты, – улыбнулся Гончаров и тут же, к возмущению Татьяны Ивановны, положил свою большую ладонь на Машину коленку. – Ваша дочь совершила невозможное, но, кажется, мы действительно получим государственную поддержку проекта ландшафтного парка. Она умудрилась найти аргументы против вырубки леса, с которыми не смогли поспорить даже депутаты.

– Никогда не думала, что моя дочь способна на подобное, – процедила Татьяна Ивановна, размешивая борщ так яростно, будто планировала сделать из него суп-пюре. Рука возмутителя спокойствия все еще вольготно лежала на коленке ее дочери, и Татьяна Ивановна изо всех сил пыталась держать себя в руках.

– Ваша дочь способна на многое, – заверил ее «этот тип», как называла его про себя Татьяна Ивановна.

– Она всегда была упрямицей, – улыбнулся Андрей Владимирович, за что тут же получил обжигающий взгляд от супруги. Однако он его проигнорировал. Иногда он мог быть удивительно нечувствительным к намекам.