— Ты дрался хоть раз? — спросил он как-то сына.
Тот недоуменно поднял на него прозрачные Викины глаза.
— А зачем?
— Ну, не знаю, — опешил он, — отстаивая свою правоту или из-за девочки.
Мишка усмехнулся, словно это он был отцом, а отец — сыном.
— Я свою правоту кулаками не отстаиваю и девочками пока не интересуюсь.
Он тогда не знал, что ответить. Сын к нему не тянулся. Пока был маленький, с мамой больше общался, отцу было не до сына — работал с утра до ночи. А как появилось свободное время, сын в нем уже не нуждался. У него появились свои увлечения — книги, диски, друзья. Время от времени он возобновлял попытки найти с мальчиком общий язык. Мишка был вежлив, но малоразговорчив, отвечал на вопросы и старался поскорее уйти. Не держать же его силой! Маму он любил больше и больше ей доверял. А у них с Викой последний год отношения стали такими натянутыми, что и посторонние замечали, не то что родной сын. Может, этого мальчик и не мог простить отцу?
Его карьера стремительно шла вверх. Новая машина, новая квартира в сто пятьдесят метров. Шикарный ремонт, прекрасный отдых. Вика создавала ему все условия. Формально к ней и придраться было нельзя: хозяйка отличная, мать хорошая, никаких скандалов, никаких шашней на стороне — это он точно знал. Как сын — всегда вежливая, правильная. Но у нее своя жизнь, а у него — своя. Раньше хоть работой его интересовалась. Теперь нет…
Год назад у него появилась Ира. Не то чтобы появилась. На фирме она уже три года работала. Но вот уже год у них роман. Вика знает. Теперь он уверен — знает и, может, уже давно. Сложно все это. И муторно. Если бы он мог сказать: Вика сама виновата! Это все ее небрежность, невнимание к нему. Но это не так. Даже если и нет уже между ними прежней страсти, она старается относиться к нему хорошо. Возможно, чтобы сохранить семью, а возможно, все еще любит, — пусть не так, как раньше, но все равно любит. Или если бы он мог сказать, что Ира стерва, расчетливая сучка! Но опять-таки нет. Ира прекрасная женщина, искренний человек. И она любит его. Хочет от него ребенка. Ничем не связывает. Ничего не просит. Хотя как не связывает? А решение родить этого ребенка? Разве уже одно это не связывает его по рукам и ногам, хотя Ира и утверждает, что это только ее решение? Ее можно понять: уже за тридцать, пора если не о семье, то о ребенке подумать. Но, Господи, почему именно сейчас и именно от него! Тогда получается, что он — главная сволочь. Жену мучает и не отпускает, Иру тоже мучает и тоже не отпускает. А они все такие хорошие, такие правильные, как Мишка со своими заумными книжками. Он таких книг в детстве не читал, может, потому и был нормальным ребенком: и двойку мог схватить, и подраться, и уборку делать не любил. Будь Мишка таким, он лучше бы его понимал. Было бы в чем проявить свое отцовство: отчитать за плохие оценки, выпороть за непослушание, провести, как говорил его отец, воспитательную работу. И без матери — мужской разговор! Он бы и любил его тогда больше. Чем больше заботишься, тем больше любишь. А в чем Мишку воспитывать, за что наказывать? Образцово-показательный ребенок. Вика воспитывала. Она уж если берется за что, то делает это на отлично. Такая ответственность, такая пунктуальность во всем, что начинаешь испытывать комплекс собственной неполноценности. Все вокруг настолько правильные, просто тошно становится. Может, поэтому у него и роман с Ирой…
Единственное — он всегда ночевал дома, хоть в полночь приходил, хоть за полночь, но — всегда дома. И старался не обижать Вику невниманием. Врал, конечно, про задержки на работе да про срочные встречи. А как иначе? Конечно, врал! И еще: никогда не отдыхал вместе с Ирой. Покупал путевку — и отправлял одну или с подругой, как ей больше нравилось. И с Викой тоже ездить перестал. Не мог. Просто не мог он так долго оставаться наедине с женщиной, с которой нужно было о чем-то говорить. А на отдыхе времени много. Он запутался в этих женщинах, любимых и не очень, которые растили или собирались растить его детей. Так запутался, что собрался и уехал. Взял тайм-аут.
Почти все мужчины его круга имеют и семью, и любовницу. Это считается чуть ли не нормой. Семья чаще всего величина постоянная, а любовницы меняются. Бывает и наоборот — когда любовница становится женой, но и потом обычно ей изменяют уже с новой любовницей.
Он никогда не стремился подражать подобному образу жизни, так получилось. Ушло из семьи то, ради чего торопишься вечером домой. Не стало их долгих разговоров за вечерним чаем, просмотра старых фильмов в обнимку. Жизнь превратилась в рутинно-размеренную скуку. Работа перестала радовать. Он и так был лучшим из лучших. И зарплата была самой высокой, и премиальные. К чему стремиться? Все уже есть, все состоялось. Не о чем волноваться, как не за что сына выпороть…
Он поднял голову, с трудом приходя в себя. Солнце уже садилось, в марте оно рано садится — что у нас, что в Египте. Служащие перекрыли вход на пляж щитом — мусульманская страна, такие законы. После захода солнца плавать в море запрещено.
Второй день не принес ничего нового. Та же апатия, постоянное ощущение сытости и вялая сонливость. Маску с трубкой и ласты он все же купил. Прямо в отеле, в магазинчике возле ресторана. Правда, воспользовался снаряжением только раз. Опять уснул на пляже. А может, так и надо отдыхать. Он уже не помнил, когда в последний раз ездил в отпуск. В командировки — часто, с семьей к родителям — было, но чтобы так вот: одному и до полного расслабления, — давно не случалось.
Когда-то они любили с Викой путешествовать вдвоем или с друзьями пешком, с рюкзаками на спине. Однажды попали под ливень. Пока поставили палатку да развели костер — вымокли до нитки, переодеться было не во что, шли-то на два дня, кроме носков и пары сменных футболок ничего с собой не взяли. Так и грелись в тесной палатке общим теплом в одних футболках и носках, предварительно выпив по рюмке водки. Костер сильно дымил, готовить не хотелось, съели банку рыбных консервов и лежали, тесно прижавшись друг к другу, молчали и были счастливы.
Но, возможно, это он был действительно счастлив, а Вика только делала вид. Ведь не зря она все время подталкивала его — учись, работай, меняй место, попробуй это, попробуй то. Ему казалось, что она переживает за него, хочет, чтобы он состоялся как специалист, как мужчина, как отец, в конце концов.
А вдруг меньше всего она думала о нем? И все ее стремления — это роскошная квартира, новая машина, счет в банке, возможность жить как хочется, отдыхать где вздумается? Последние три года она не работала. А зачем? Ее зарплата ничего не меняла в их жизни. Зато свободное время позволило ей заняться ремонтом и благоустройством нового жилья, она больше времени проводила с сыном, вкуснее стала готовить, да и родителям уделяла внимание, и своим, и его. У него и на это не хватает времени.
А на Ирочку хватает? Нет, это не остров Тиран, это он тиран! Обаятельный, интеллигентный тиран. Ему так повезло: жена — прелесть, сын — умница. Живи и радуйся, а он ищет пятна на греющем его солнце.
Но почему она молчит? Почему ни разу не попыталась поговорить об Ире? Вот уже месяц, как ему доподлинно известно, что она знает о его романе. А вдруг — вранье? Вдруг не знает? Хотя какая разница! Все равно нужно что-то делать. Ира беременна. Два месяца. Хочет рожать. Пусть рожает! Ее дело. Отойти в сторону? Сделать вид, что его это не касается? Но как? Разве такое возможно? Разве можно будет после этого спокойно жить и работать с ней рядом? А ребенок? Его еще нет, а уже проблема. А скоро это будет маленький человек. Пока маленький, но все маленькие так быстро вырастают…
Он еще ни разу не думал о нем как о своем ребенке, который вырастет и станет таким, как Мишка, и удивился собственным мыслям. Мишка до безобразия похож на Вику, от него в нем словно нет ничего. А вдруг этот будет как две капли воды похож на него? Куда тогда деваться? Разводиться? Делить квартиру? Благородно оставить все жене и сыну? Значит, снова искать новое жилье, долго делать ремонт и связываться с прочими хлопотами. Да и уживется ли он с Ирой? Отношения у них хорошие, но ведь это не семейная жизнь, а роман: рестораны, дачи, чужие квартиры. Ира живет с мамой, хотя вполне может себе позволить отдельное жилье. Он как-то спросил ее об этом. Она ответила, что не хочет жить отдельно, дескать, мама у нее прекрасный человек и они очень близки. Если так, то свое решение она обсудила с ней. Этого ему только не хватало — круг расширяется, теперь в него вовлечена еще и Ирина мама! А как он мог запретить? Ира ведь его не спрашивала, поставила перед фактом. Что, если в этом и состоял ее план — поймать его с помощью ребенка? Все знают, что он человек мягкий, порядочный, женщину не обидит.
Нет, не может он поверить в то, что Ира с ним по расчету. Инициатива была его, она не навязывалась, хотя теперь утверждает, что давно его любит. Почему же он не замечал? Ее-то как раз скорее, чем Вику, можно упрекнуть в корысти — не нищего же студента выбрала, а вполне состоятельного мужчину.
Он вспомнил Иркины черные блестящие, как свежий изюм, глаза и устыдился своих подозрений. Ира чистая, искренняя и доброжелательная девушка. Даже о своей прежней подруге, этой болтушке Насте, которая ее грязью обливала, после ссоры слова худого не сказала. Благодаря Насте все и узнали об их связи. Наверное, и Вика узнала. Нет, Ира — хорошая, и она любит его. Он снова увидел ее такой, как тогда, в последний день перед его отъездом: в темно-синей юбке до колен и белом свитере, ладно облегавшем ее стройную фигуру. Густые каштановые волосы она собрала в изящный пучок и скрепила матовым, в цвет волос, гребнем.
— Ты не передумала? — спросил он ее.
— Нет. Ты же знаешь. Это продуманное решение, — улыбнулась она уголками губ и слегка поцеловала его в щеку. — Отдохни хорошенько, у тебя усталый вид.
В душе шевельнулось раздражение — отдохнешь тут с такими новостями.
Вспомнил прощание с женой. Он сам попросил не провожать его в аэропорт, вызвал такси. Она казалась такой маленькой в своем розовом махровом домашнем халатике. Ее лицо было по-юношески свежим и розовым после сна, крашеные светлые чуть вьющиеся волосы схвачены аккуратным обручем — Вика всегда следила за собой. Серые прозрачные глаза жены смотрели немного грустно, но она ни о чем не спрашивала.
— Счастливо, — и, как Ира, она легко коснулась губами его щеки.
Так, всеми обласканный и измученный, он появился здесь, на побережье Красного моря, в отеле с видом на остров Тиран.
Два дня он почти ни с кем не общался, не считая обслуживающего персонала. Но вскоре пустота, которая образовалась вокруг него, стала его угнетать. Может, съездить куда-нибудь? Например, на экскурсию? Нет, не хотелось трястись в машине в такую жару. Если и на экскурсию, то морем. На тот же пресловутый Тиран, будь он неладен! Местные кораллы он и так каждый день наблюдает, а там, глядишь, есть что-то поинтереснее. Или дайвингом опять заняться, инструктор на пляже все уши прожужжал… Хотя зачем напрягаться: что сверху, что снизу все те же кораллы и те же рыбы. И жизнь, как ни смотри, по кругу ходит. И с Иркой, и с Викой, сначала — ах, а потом — тоска.
Все-таки он не привык к одиночеству, а потому стал постепенно выбираться из своей раковины. С некоторым удивлением он отметил, что пользуется явным вниманием женского пола. Вон эта крашеная блондинка за соседним столиком, заинтересованно поглядывающая на него, ему уже знакома. Кажется, вчера во время ужина она тоже сидела рядом и так же смотрела, просто тогда, занятый своими мыслями, он не обратил на нее внимания. А та дама лет под пятьдесят, тоже, кстати, крашеная блондинка, вчера попросила у него зажигалку и призывно улыбнулась. Да, для одиноких крашеных блондинок на отдыхе он, вероятно, достойная добыча, вот только его никогда не прельщали женщины такого типа. Но их внимание все-таки льстило ему, и, в очередной раз замечая чей-то взгляд, он уже улыбался в ответ, а одной молоденькой девушке заговорщически подмигнул. Она вспыхнула от смущения, и легкий румянец проступил даже под сильно загорелой кожей. Эта старая как мир игра взглядов развлекла его. И он стал с удовольствием изучать окружающих. Половина отеля русских, это точно. Вернее, тех, кого местное население считает русскими, то есть всех жителей прежнего СССР. Остальные — немцы, англичане, голландцы, но больше всего, конечно же, итальянцев. Иностранцы в основном отдыхают парами или семьями. Из наших больше всего женщин: одиноких, с детьми, с подругами, а также семейные и просто влюбленные парочки, еще не связанные узами брака.
Тучный господин лет сорока и рядом с ним стройная красивая девушка на полголовы выше — не иначе как большой начальник с секретаршей или просто с любовницей. Он вечно пьет пиво и лежит, подставив солнцу свой упругий круглый живот. Она получает удовольствие от всего: много плавает, участвует во всех развлечениях — от танца живота до нелепой игры тяжелыми металлическими мячиками, которую здесь называют «Пача», — танцует клубные танцы, играет в волейбол, короче, судя по всему, ей меньше всего хочется находиться рядом с ним. И поехала сюда наверняка ради бесплатного отдыха.
"Все для тебя" отзывы
Отзывы читателей о книге "Все для тебя". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Все для тебя" друзьям в соцсетях.