- Не надо тебе здесь находиться... - выдавила из последних сил. - Иди... к Саше. Ты ему нужнее.

- А с тобой...

- А я и одна справлюсь. Без твоего присутствия у меня гораздо больше шансов выкарабкаться. Поверь.

Она не видела лица бывшего мужа, когда он уходил. И даже не слышала его шагов - несмотря на набранный с возрастом вес, он передвигался все так же плавно. Но по тому, как резко ее окатило новой порцией его аромата, Лия поняла, что он уходил быстро. Наверное, едва сдерживая клокочущую внутри ярость. Глотая резкие колючие слова... Да по хр*ну. Сейчас ей нужно было сконцентрироваться на себе.

Более-менее Лия пришла в себя только дня через три. Бесконечные капельницы и уколы сделали свое дело. Ранним пятничным утром Лия почувствовала, что ей действительно лучше. Настолько хорошо, что ее даже перевели в другую, частную клинику. Она знала, кто за этим стоит. Знала, и... Просто старалась об этом не думать. Когда все закончится, она найдет способ, как ему вернуть долг. Когда все закончится...

Её новая палата была небольшой, но какой-то уютной... Удивительно, но даже пребывание на больничной койке деньги делали вполне себе сносным. Лия подошла к окну, за которым открывался прекрасный вид. Запорошенные снегом скамейки, тщательно расчищенные дорожки в окружении вечнозеленых деревьев, и веселые огоньки фонарей...

Лие не доводилось раньше бывать здесь. Она даже не знала, какой направленности была эта клиника. Однако нисколько не сомневалась, что абы куда Чалый бы её не поместил. За спиной с тихим, практически бесшумным щелчком открылась дверь. На пороге комнаты возник высокий мужчина. Лия сложила руки на груди и вопросительно приподняла брови:

- Здравствуйте, Лия Марсовна. Лия... Можно к вам обращаться просто... по имени?

Голос незнакомца оказался приятным и мелодичным. Располагающим... спокойным. Она вдруг некстати подумала, что слово «спокойный» как раз и характеризует это место лучше всего. Спокойным здесь было все: благородный неброский интерьер, пейзаж за окном, букетик белых хризантем на прикроватной тумбочке и мягкий свет от лампы с абажуром...

- Да, конечно... - кинула головой Лия, присаживаясь на край довольно просторной кровати. - А... вы?

- Реутов Евгений Павлович. Я здесь всем заведую... Так что, если что-то нужно - милости прошу. Обращайтесь.

- Спасибо. Запомню на будущее.

- В папке на тумбочке лежит листок с распорядком дня. Но это, конечно, довольно условно.

Лия кивнула головой. Ей сейчас совсем не хотелось читать какие бы то ни было бумажки. Женщина хотела свернуться комочком, накрыться мягким клетчатым пледом, который она заприметила в углу, и просто отключиться от всего происходящего.

- Хорошо, - вместо этого покладисто согласилась она. - Это все?

- В общем-то, да. Через час у вас ужин. И мы еще непременно увидимся.

- Я не очень хочу есть...

- Да, не расскажете, почему? Как это началось? С чего?

- А вы, что же, Евгений Павлович, прямо сейчас психоанализом решили заняться?

- Господь с вами, Лия Марсовна. К этому я пришел еще на первом курсе медуниверситета.

Лия фыркнула. Слова мужчины прозвучали ужасно старомодно. Но, стоило признать, тепло. Вполне возможно, ей бы даже могло понравиться с ним общаться. Когда-нибудь потом. Когда на это появились бы силы и желание. А в этот раз она просто пожала плечами:

- На самом деле, это не так уж и важно.

- Вы правы. Сейчас вам действительно стоит немного отдохнуть и осмотреться. Я зайду к вам с ужином. Около семи. Идет?

Что она могла сказать? Повторить, что у нее нет аппетита? Так в этом и заключался смысл ее пребывания в этих стенах... Она должна была побороть свой недуг. Преодолеть его. А для этого ей нужно было во что бы то ни стало заставить себя питаться.

Когда за доктором закрылась дверь, Лия сделал то, чего ей давно хотелось. Она забралась под одеяло и отвернулась к окну. Ее движения были такими же заторможенными, как и мысли. Не противясь усталости, женщина опустила веки и провалилась в глубокий сон.

Ей снова снился Чалый. Не в кошмарах, как это было совсем недавно. Сейчас ее сны больше походили на воспоминания. Яркие, живые, объемные... Время словно повернулось вспять.

Первые дни их совместной жизни были настолько странными! Наполненными такими разными эмоциями, чувствами, переживаниями... Она любила! Она так сильно любила... Не видя в Александре ни единого изъяна. Не замечая его пороков, минусов и несовершенства... Единственным недостатком в своей жизни с мужем Лия считала секс. Она понимала... читала в литературе, что секс не может и не должен быть таким болезненным, но первые несколько месяцев она действительно ТЕРПЕЛА. Боль. Пронзительную, режущую, ненормальную! А Чалый ничего не замечал, и занимался с ней любовью, как одержимый. Нет... Не так. Он не умел любить. Он трахал. Сейчас Лия понимала, что довольно властно и жестко. А тогда ей не с чем было сравнивать. Она не его считала уродом. Себя! Фригидной, ни на что не годной глыбой льда. И, конечно, ей и в голову не приходило поделиться с мужем своими переживаниями. Лия стыдилась их практически так же, как и всего того, что он проделывал с нею за закрытыми дверями спальни...

Только спустя несколько месяцев секс стал хотя бы терпимым. Она уже не сжималась от боли, стоило ему забраться к ней в трусики. Но и особого восторга от всего происходящего Лия также не испытывала. Просто безропотно делала все, что он хотел. Раздвинуть ноги на барной стойке? Пожалуйста! Она зажмуривалась от стыда и молча подчинялась. Любимый желает сзади? Ну... Так даже лучше. По крайней мере, он не увидит ее слез, если боль снова вернется.

- Лия... Лия! - донесся голос сквозь сон.

Лия подняла подрагивающие веки, уставившись на склонившегося над ней мужчину.

- Пора ужинать.

Лия медленно заторможенно моргнула и, облокотившись на локоть, немного сдвинула корпус. Это что же? Ей приснился эротический сон с Чалым в главные роли? Смешно! По какому поводу память выдает эти перлы? Хотела бы она знать...

- Я сейчас... Только умоюсь.

Лия дошла до ванной комнаты, сходила в туалет, смыла с себя остатки сна. Когда вернулась в палату, чувство было такое, что она прошла минимум километра три. Евгений Павлович установил переносной стол на тумбе, а сам устроился в кресле, вытянув длинные ноги вперед. Его внешний вид слабо вязался с образом успешного психотерапевта. Он выглядел... не слишком солидно. Удлиненная, абсолютно немодная стрижка, которую Лия отметила как-то сразу, тощее вытянутое лицо с длинным приплюснутым на кончике носом, широкий разрез рта с тонкими улыбчивыми губами - одним словом, никакой солидности. Да и возраст... Вот, сколько ему? Лет тридцать?

- Вы каждого пациента пытаетесь накормить лично?

- Нет. Только самых очаровательных. Ну же, Лия, присаживайтесь.

- Раз уж так, то давайте на «ты».

- Идет. Ну-ка... Что у нас сегодня на ужин? Тыквенный крем-суп. Как раз то, что нам надо! - радостно вскочил, будто не сам утверждал ее меню. Лия покачала головой и нехотя взялась за приборы. Первая ложка - всегда самая тяжелая. Главное, заставить себя съесть ее, а дальше будет полегче. Лия опустила взгляд в тарелку. Мазнула ложкой по ярко-оранжевой жиже. Приятный цвет. Радостный. Не вызывающий отторжения. Первая порция отправилась в рот.

- Вкусно.

- У нас чудесный шеф-повар, - улыбнулся Евгений Павлович. - Вижу, вам и впрямь понравилось, - удивился тот, наблюдая, как она ест.

Лия пожала плечами. То, что ей удалось что-то впихнуть в себя, еще не означает, что это что-то в ней и останется. Он должен об этом знать.

- Я ознакомился с твоей медицинской картой... - нерешительно начал психотерапевт. - В ней говорится, что вы не стремились похудеть.

- Я никогда не была толстой.

- Обычно именно стремление женщины к идеальным формам становится причиной анорексии.

- У меня не анорексия.

- Да. Я читал... В симптомах описано, что ты просто утратила аппетит.

- Так и есть.

- Когда ты это поняла? Кстати, можно, я включу диктофон?

- Зачем? - Лия отложила ложку и настороженно осмотрелась.

- Так я буду уверен, что ничего не упустил из твоего рассказа.

- Мы не говорим ни о чем существенном.

- Почему же? Я кое-что начинаю понимать для себя. Так когда ты поняла, что у тебя пропал аппетит?

Лия пожала плечами. Она съела совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы ее снова начало клонить в сон.

- Не помню, как я это поняла. Просто однажды открыла холодильник и увидела, что все продукты покрылись плесенью. Не то, чтобы в нем было много продуктов, но... Оказалось, что я не ела уже черт знает сколько.

Евгений Павлович кивнул. Задумчиво потер подбородок:

- Как ты считаешь, что стало тому причиной?

- Это вы мне скажите, доктор, - уклонилась от ответа Лия. У нее не было никакого желания делиться с человеком Чалого своими переживаниями. Она вообще не знала, может ли кому-нибудь рассказывать о том периоде своей жизни. Даже тому, кого бывший муж нанял, чтобы помочь ей оклематься. Хотя, наверное, без откровенного разговора вряд ли что-то получится.

Евгений Павлович не стал гадать. И Лия была благодарна ему за это.

- Лия... Для того, чтобы терапия была успешной, нам нужно наладить контакт. Мы должны разобраться в первопричине болезни, а для этого ты должна рассказать мне о своих страхах. Иначе ничего не выйдет. Постарайся сосредоточиться на нашей цели и отгородиться от всех других травмирующих факторов.

Он был такой смешной, что, несмотря на усталость, Лия широко улыбнулась:

- Знаете ли, очень сложно отгородиться от, как вы выразились, «всяких травмирующих факторов», когда самый главный из них платит вам за работу.

Совершенно однозначно ее слова смутили психотерапевта. И это оказалось неожиданно для нее. То, что еще остались люди, в принципе способные испытывать это чувство. Лично она - давно разучилась.

- Ладно... - взмахнула рукой, - не берите в голову. Это я так... От бессилия. Может быть, у вас есть более легкие вопросы? Те, на которые я могу ответить без... В общем, без дополнительных инструктажей от «самого главного травмирующего фактора»?

Евгений Павлович покачал головой и тихонько заметил:

- Без откровенности ничего не выйдет, Лия. Вы должны быть, прежде всего, откровенной.

Лия отставила от себя еду, пряча взгляд. Она не знала, что тут можно ответить. Не была уверена в том, что хочет рассказывать о том периоде своей жизни, и что в принципе выдержит этот рассказ. Слишком болезненный он был.

Глава 7

Александр проводил взглядом сына. Раньше в школу его всегда отвозил водитель, но после болезни Чалый взял эту обязанность на себя. Он старался как можно чаще видеться с Сашей. Нет, они и до этого все его свободное время проводили вместе - во-первых, потому, что действительно этого хотел, а во-вторых, из-за чувства вины, что с годами так и не утихло. Он отнял у сына мать. И должен был постараться, чтобы хоть как-то компенсировать ее отсутствие в жизни ребенка. После же того, как Сашка заболел, после всех тех страшных ночей, проведенных возле него в реанимации, желание Чалого постоянно видеться с сыном превратилось в острую в том потребность.

Он все чаще стал задумываться о том, чтобы отойти от дел. Не совсем, конечно, но... Чтобы оставалось время на жизнь, которая убегала, как вода сквозь пальцы. Что он в ней видел за сорок пять прожитых лет? По-настоящему видел? Не через окно дорогого автомобиля. А в принципе. Глобально. Вообще. Он. Король на вершине мира. Мальчик из нищего городка, который своим трудом взобрался на недосягаемую для других высоту. Так много в пути потеряв... Он, который карабкался вверх, в то время как колесо жизни катилось. И чем дальше катилось, тем прозаичнее... А потом пришло горе. Беда. Чалый вскинулся, снова бросился в бой... И, вроде бы, удалось. Его мальчик поправился... Но те ночи, что он провел, наблюдая за свинцовым холодным рассветом в окне больничной палаты, заставили его о многом задуматься. Прежде всего, о том, о чем раньше не было времени поразмыслить. В стремительном темпе жизни, как оказалось, многое проходило мимо него. Но это Чалый понял лишь тогда, когда вынужденно остановился.

Ему сорок пять... И, возможно, считать время неправильно. Днями и годами - так точно. Детьми, путешествиями, хорошими людьми, интересными встречами, мгновениями счастья - можно. Но, когда Чалый начинал об этом задумываться, он понимал, что именно этого в его жизни и не было толком. А ему - сорок пять...