— Ты пришла слишком поздно в четверг, — немедленно отреагировала Джоселин.

— Надеюсь, она не такая дура, чтобы докладывать об этом дяде, — сказала Кристал. — Скорее всего, позвонил директор и сказал, что тебя выгнали из школы, Джосс.

— Ха-ха, — ответила Джоселин.

Гонора промолчала и быстро направилась в свою комнату.

— Побежала наводить марафет для Курта? — бросила ей вслед Кристал.

Миссис Вортби, которая по воскресеньям была выходная, заранее приготовила холодный ужин, и Джуан накрыл стол. Миссис Экберг, сославшись на разыгравшийся колит, ушла к себе в комнату. Веселое настроение Гидеона улетучилось. Он вяло ковырял в тарелке, не отрывая взгляда от большой мухи, летающей по комнате. Чуткая Гонора обычно угадывала смену настроений Гидеона, но сейчас она изо всех сил старалась не смотреть в сторону Курта, который весело болтал с Кристал о всяких пустяках. Их голоса звучали неестественно громко в тишине, царящей за столом. Джоселин начала нервничать и пролила молоко на скатерть ручной работы. От этого ей стало еще хуже. Джуан разлил чай и разрезал пирог. Гидеон отшвырнул салфетку и выскочил из-за стола.

— Пойдем в мой кабинет, Айвари, — грозно произнес он и направился к двери.

Гонора заволновалась. Ее удивил не тон, каким были сказаны эти слова, а то, что он назвал Курта по фамилии. Она посмотрела на него. Взгляд Курта говорил, что он удивлен не меньше ее.

— Сегодня по телевизору новое шоу, — сказала Кристал. Сестры отправились в музыкальную комнату. Гонора едва взглядывала на экран. Она прислушивалась к звуку голосов, долетавших из кабинета Гидеона. Что там происходит?

Сквозь смех людей на экране телевизора Гонора слышала раздраженный голос Гидеона. Он почти кричал на Курта. Гонора чуть не заплакала от жалости к нему. Как, наверное, трудно ему выслушивать упреки человека, которому он был так обязан и которого так любил! Но чем же недоволен Гидеон?

«Мной, — промелькнула вдруг мысль, — Гидеон просит его оставить меня в покое».

Происходящее на экране стало раздражать Гонору, и она поднялась.

— У меня разболелась голова, — сказала она. — Я пойду к себе.

Кристал перестала смеяться.

— Гонора, я же предупреждала тебя, что солнце сильно печет и надо надеть шляпу.

Гонора тихо закрыла дверь музыкальной комнаты и, Прислушиваясь, остановилась в холле. Веселая музыка телевизионного шоу не заглушала переходящий на крик голос Гидеона. Слов она не могла разобрать, но в голосе чувствовалась ярость.

Гонора подошла к лестнице и бессильно опустилась на ступеньку. Лучи заходящего солнца проникали сквозь пыльные окна, окрашивая все в какой-то неземной темно-красный цвет.

Казалось, прошла вечность, прежде чем дверь кабинета открылась и на пороге появился Курт. Невидящим взглядом он смотрел прямо перед собой. Вскочив на ноги, Гонора тихо позвала:

— Курт!

Курт вздрогнул.

— Гонора? Я не заметил тебя.

Гонора подбежала к нему и взяла за руку. Взгляд Курта оставался неподвижным.

— Что случилось, Курт? Почему Гидеон так кричал на тебя?

— Он уведомил меня об увольнении. — Лицо Курта было несчастным.

— Не понимаю. Он что, совсем уволил тебя?

— Похоже на то.

— Из-за меня?

— Миссис Экберг видела, как мы входили в мой дом.

Гонора дернулась, как от боли.

— Какими только словами он не обзывал меня! Я и подумать не мог, что он знает такие неприличные слова.

— Я не хотела… причинить тебе вред… ты знаешь… — Гонора путалась в словах, не зная, как выразить свое сочувствие. — О, Курт, я понимаю, как тебе плохо, но подожди, он наверняка одумается. Он же любит тебя! Ты нужен ему!

— Любит! Нужен! Все это в прошлом. Гонора, он продолжал настаивать на своем даже тогда, когда я ему сказал, что собираюсь жениться на тебе.

У Гоноры закружилась голова, и, чтобы не упасть, она вновь схватила Курта за руку.

— Жениться?

— Ради Бога, Гонора, почему это тебя так удивляет?

— Ты никогда не говорил об этом. Я и подумать не могла…

— Я считал это само собой разумеющимся…

Дверь кабинета открылась, и они увидели Гидеона. Багровые лучи солнца осветили его тяжелую коренастую фигуру, делая ее почти зловещей.

— Ты все еще здесь? — рявкнул он.

Гидеон подошел к Курту и положил руки ему на плечи. Его пальцы вцепились в ткань и смяли ее. Только сейчас он заметил Гонору.

— Убирайся из моего дома, Айвари! — снова закричал он. — Если завтра я найду в офисе хоть одну твою вещь, я выброшу все на помойку!

— Пожалуйста, Гидеон, — взмолилась Гонора, — вы всегда говорили нам, что Курт ваша правая рука. Неужели вы прогоните его?

— Я не желаю его больше видеть!

— Вы всегда были добры ко мне, и я благодарна вам за все, но я люблю Курта и выйду за него замуж.

— Думаешь, ты единственная глупая девчонка, на которой он обещал жениться? Он проделал то же самое с Имоджин Бурдеттс.

— Это неправда, — хрипло заметил Курт. — Между мной и Имоджин никогда не было ничего серьезного.

— А она считает, что было. — Взгляд маленьких глаз Гидеона впился в Гонору. — Я поступаю против правил, разрешая тебе оставаться под одной крышей с твоими невинными сестрами, но я сказал себе, что только я виноват, я допустил, что ты связалась с этим аморальным типом. — Лицо Гидеона выражало душевную муку, лоб покрылся испариной. — Соблазнить тебя в моем доме? А впрочем, что еще можно было ожидать от этого безродного ублюдка!

Лицо Курта стало жестким. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел к двери.

Гонора хотела броситься за ним, но ноги не слушались ее. Она стояла перед Гидеоном, сложив руки в мольбе.

— Гидеон, я уверена, что он не давал Имоджин никаких обещаний. И он не соблазнял меня. Я полюбила его с первой нашей встречи. Во всем виновата я. Это я преследовала его, добиваясь свиданий!

Губы Гидеона задрожали, и Гоноре стало жалко его.

— Я всегда мечтал иметь сына, и мне казалось, что я нашел его в Курте, но я жестоко ошибся. — Глаза Гидеона увлажнились, голос звучал хрипло. — Я подобрал его в Вене, в грязной канаве… не думаю, что он рассказал тебе об этом…

— Он рассказал мне все, Гидеон, — прошептала Гонора пересохшими губами. — Вы для него много значите. Он любит вас и за все благодарен.

— Он был таким худеньким, что можно было пересчитать каждую косточку. Я придумал ему фамилию, которой у него не было. Я дал ему все. Кем бы он был без меня? Преступником? После окончания первой мировой войны Вена была самым криминальным городом. Кого там только не было. — Голос Гидеона стал жестче. — Не удивлюсь, если он вообще ненормальный.

Гонора почувствовала, как к горлу подступает ярость.

— Вы страшный человек! — закричала она, пытаясь найти слова, чтобы уколоть его как можно больнее. — Вы… Вы… негодяй! — Испугавшись своих слов, Гонора бросилась к входной двери.

— Беги, беги, маленькая бродяжка, — кричал Гидеон ей вслед. — Если хочешь понести от этого ублюдка, то это твои проблемы. — Гонора громко хлопнула дверью.


Стук двери гулко разнесся по дому. Джоселин и Кристал вздрогнули.

— Господи, что случилось? — закричала Кристал, приглушая звук телевизора.

— Одно из двух, — ответила Джоселин, — или это ушел Курт, хлопнув дверью, или новое землетрясение.

Дверь открылась, и в комнату вошел Гидеон. Остатки волос на его голове стояли дыбом, словно он нарочно взлохматил их.

— Выключи телевизор, — приказал он; Кристал повиновалась. Изображение на экране сузилось и погасло. Тяжелыми шагами Гидеон пересек музыкальную комнату и прошел в гостиную. Подойдя к камину, он рухнул в кресло. У него был вид тяжелобольного человека.

Кристал и Джоселин подошли к нему.

— Что случилось? — робко спросила. Кристал.

— Да, Гидеон, что случилось? — повторила Джоселин.

— Гонора, — последовал ответ.

— Гонора? — переспросила Джоселин. — Ее головная боль — следствие какой-то ужасной болезни?

— Она больше не будет жить с нами, — равнодушно ответил Гидеон.

— Почему? — закричала Кристал.

— Где она? — жалобно спросила Джоселин. «Опухоль головного мозга, — пронеслось у нее в голове, — ее забрали в больницу. Нет! Этого не может быть!»

— Она не останется в этом доме, — твердо заявил Гидеон.

— Гидеон, мы ничего не понимаем, — Кристал склонилась над Гидеоном. — Сегодня она перегрелась на солнце и пятнадцать минут назад ушла к себе в комнату с сильной головной болью.

— Я хочу, чтобы завтра утром вы упаковали ее вещи, и Джуан отвезет их на квартиру вашего отца.

— А почему она не может упаковать их сама? — спросила Джоселин, вытирая слезы.

— Минуту назад она ушла из дома.

— Этого не может быть!

— Это она хлопнула дверью? — недоверчиво спросила Кристал.

— Гонора никогда не хлопает дверью. — По щекам Джоселин текли слезы.

В дверь просунулась прилизанная головка миссис Экберг.

— Вам не нужна моя помощь? — спросила она подобострастно.

— Уведите Джоселин, — ответил Гидеон.

— Я еще не хочу спать…

— Иди!

Джоселин вздрогнула и последовала за наставницей, повторяя на ходу:

— Я хочу к Гоноре… Я хочу к Гоноре.

Миссис Экберг обняла ее худенькие плечи.

— Идем, дорогая. Миссис Экберг приготовит тебе отвар из трав.

Когда дверь закрылась, Кристал встала и, уперев руки в бока, посмотрела на Гидеона. Ее красивое личико с надутыми губками было полно решимости. Именно такую позу она принимала, когда отстаивала свои права в семье Силвандер.

— Я хотела бы знать, что все это значит? — спросила она резко.

Гидеон вздохнул.

— Ты же знаешь, как мне не нравилось, что Айвари увивался вокруг твоей сестры.

— И никогда не понимала почему. Гонора увлечена им.

— Она встречалась с ним на его квартире.

Потрясенная, Кристал опустилась в кресло. Ее не удивило, что Гонора бросилась в объятия Курта, не удивило, что между ними что-то было, но как она могла утаить все это от нее? Ведь у них никогда не было секретов друг от друга. Гонора не способна на хитрость! Однако если вспомнить Эдинторп, все считали, что лучше Гоноры никто не умеет хранить секреты.

— Мне не хотелось расстраивать тебя, — тихо произнес Гидеон.

— Как вы узнали? — спросила Кристал.

— Айвари не отрицал этого, да и она, бедная девочка, сама во всем призналась. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы она оставалась здесь?

Жить без Гоноры? Достаточно того, что они живут без папы! Они с Гонорой единое целое, как можно их разлучить? И кроме того, остаться в этом доме без Гоноры, значит, предать ее.

— Не думаю, что мы с Джосс сможем остаться здесь без нашей сестры, — твердо сказала Кристал.

Веки Гидеона задергались в нервном тике, лицо помрачнело.

— Это что — ультиматум?

— Гидеон, мы никогда не расставались. Мы не можем друг без друга.

— Попытайся понять, как мне трудно сейчас. Я очень люблю Айвари. — Голова Гидеона упала на грудь. — Мне всегда хотелось иметь сына, но Матильда уже в молодости отличалась слабым здоровьем. Она не сумела дать жизнь трем детям, и в конце концов мы были вынуждены сдаться. — Он тяжело вздохнул. — Курт воскресил мои надежды. Он заменил мне сына. Я дал ему все — воспитание, образование… Я возлагал на него большие надежды. Он хороший человек, но у него есть одна слабость — женщины. Он не пропускает ни одной юбки.

— Бедная Гонора! Она так влюблена в него.

— Она жила в моем доме, и я отвечал за нее. Мне больно сознавать, что он соблазнил ее здесь, под этой крышей. Как мне больно!

— Надеюсь, у нее не будет ребенка? — волнуясь, спросила Кристал.

— Этого я не знаю. Но, Кристал, Курт не оправдал моего доверия. — Гидеон посмотрел на девушку. В его глазах стояли слезы.

Жалость к этому сильному человеку пронзила Кристал.

— Нам лучше отложить этот разговор на завтра, — сказала она тихо.

— Завтра не принесет ничего нового. Моя боль не исчезнет за одну ночь.

— Гидеон, сейчас не время для серьезных решений. Возможно, завтра все предстанет в другом свете.

— У тебя светлая головка, Кристал. Возможно, ты и права. Мне лучше все обдумать как следует, а потом мы решим, что делать дальше.

Кристал ушла. Сгорбившись, Гидеон продолжал сидеть в полумраке гостиной.

Поднявшись к себе в комнату, Кристал опустилась на кровать и, закрыв лицо руками, горько заплакала. Ей было безумно жаль сестру. Гонора так любит Курта, но он никогда не женится на ней. Он охотится за большим приданым, в этом он сродни ей самой, и женится только на Имоджин или другой богатой невесте. «Какой подлец, — подумала Кристал. — Имоджин он водит по приемам, а Гонору принимает у себя на квартире. Подлец!»