— Джин с тоником. — Сочетание этих слов приятно ласкало слух.

Курт повторил заказ официанту и добавил:

— Мне как обычно.

Когда официант ушел, Курт обратился к Гоноре:

— Теперь вы знаете, куда я привожу несовершеннолетних официанток, если хочу их соблазнить.

Курт опять перешел на свой обычный шутливый тон.

— И часто это случается? — спросила Гонора.

— С каждой новой луной.

Гоноре было приятно чувствовать прикосновение его ног под столом. Джин с тоником был восхитительным, и она быстро вытянула его через длинную соломинку. Гонора ничего не ела с самого завтрака, а отец никогда не рассказывал ей, как действует алкоголь на пустой желудок, поэтому она отнесла легкое головокружение за счет очарования этого уютного ресторана и возбуждающей улыбки, затаившейся в уголках рта Курта.

— Мне всегда хотелось узнать, — начала она тихо, — чем занимаются инженеры?

— Бог мой, и это говорит племянница Гидеона Талботта!

— Мне всегда хотелось понять.

— Ну хорошо, Гонора, я расскажу. Это совсем несложная работа. Заказчик рассказывает инженеру, что он хочет построить или создать, а инженер воплощает его идею в чертежах и следит за выполнением работ от их начала до самого завершения, будь то плотина, железнодорожная магистраль, ракета, мелиорация земли и даже строительство пирамид. Он делает необходимые расчеты, вычисляет прочность металла. Инженер также обязан заранее рассчитать, какую нагрузку вынесет конструкция, как долго она будет служить с учетом различных метеорологических условий.

— Когда-то мы с папой ходили смотреть развалины стены Адриана[4].

— Римляне строили на века. Я инженер-строитель. А в строительном деле римлянам не было равных. Некоторые дороги, построенные ими, еще служат людям, сохранились акведуки и мосты. Мое заветное желание, — Курт понизил голос, — чтобы мои сооружения стояли тысячелетия.

— Я уверена, что так оно и будет, — тихо заметила Гонора.

— Ненавижу жаловаться, Гонора, — сухо сказал Курт, — но я на побегушках у мистера Талботта и до сих пор не возглавил ни одного серьезного проекта.

— У вас все впереди. Курт, расскажите мне о компании «Талботт». Насколько я поняла, вы занимаетесь нефтяным бизнесом.

— И строительством тоже. По желанию клиента «Талботт» берет под свой контроль строительство объекта или полностью разрабатывает его проект. — Курт сделал знак Мартину повторить заказ. — Ну а теперь ваша очередь. Расскажите мне о своей карьере.

— Что же мне рассказать?

— Все с самого начала. Чем вы интересуетесь?

— Меня приглашали в Голливуд, но я отказалась. Это не по мне. Мне нужно зарабатывать деньги. Возможно, это звучит грубо, но в кафе я зарабатываю гораздо больше многих клерков. — «Я уже стала мыслить, как Ви», — подумала Гонора.

— Итак, это вопрос денег.

— Откровенно говоря, да. Мне с трудом удалось найти эту работу. Я обошла много мест, и никто не хотел брать меня.

— Я слышал, что официантки получают хорошие чаевые?

Гонора решила, что Курт намекает на ее отца, неспособного обеспечить финансовое благополучие семьи, и она горячо воскликнула:

— Когда переезжаешь в другую страну, все приходится начинать заново! А на это требуется много денег.

— Положили меня на обе лопатки. Какая вы необычная.

— Потому что я англичанка?

— Просто необычная и очень отличаетесь от других девушек.

— Это хорошо или плохо?

— Плохо, конечно. Вы альтруистка. Мне бы хотелось, чтобы вы пронесли вашу чистоту через все годы этой тяжелой жизни. Да с такими бархатными, светящимися глазами, как у вас, не может и быть иначе.

Сердце Гоноры запело от такого комплимента, и, стремясь быть честной во всем, она заметила:

— В нашей семье самая красивая — Кристал.

— Вне всякого сомнения, она хороша, но мне больше нравятся высокие брюнетки.

— Такие, как Имоджин Бурдеттс? — невольно вырвалось у нее.

— Ревнуете? — Огонь свечи озарил его улыбающееся лицо.

— С какой стати?

— Не отпирайтесь, Гонора. Нам обоим хорошо известно, что вы без ума от меня. — Курт рассмеялся.

Гонора подхватила его заразительный смех.

— Верно, верно. А сейчас опять ваша очередь. Вы готовы исповедаться? О вас ходят ужасные слухи.

Лицо Курта стало серьезным.

— Это неправда. Готов поклясться чем угодно, что я вовсе не незаконнорожденный отпрыск моего босса.

— Гидеона? Курт? — Гонора от удивления открыла рот.

— Разве вы не слышали эту чудовищную сплетню?

Гонора покачала головой.

— Тогда мне не стоило говорить об этом. Это не та история, которую благовоспитанная англичанка может принести домой.

Гонора внезапно поняла, что эта сплетня вызвана завистью к успехам Курта в фирме и что его она так же больно ранит, как ее — работа в кафе. Это открытие сделало его еще ближе, и сердце девушки наполнилось сладкой болью. Дрожащими пальцами Гонора дотронулась до его крупной ладони. По телу пробежал огонь, и она отдернула руку.

Между тем Курт продолжал:

— Прежде всего мистер Талботт…

— Почему вы не зовете его Гидеон, как это делаем мы?

— Он никогда не предлагал мне называть его по имени. Я не член его семьи. Повторяю еще раз. Я не член его семьи. Мистер Талботт уникально честный и порядочный человек, чего нельзя сказать обо мне, милая Гонора. Он ни разу не изменил своей скучной жене, вашей тете.

— Вы любите его, не правда ли?

— Да, люблю, — ответил Курт, разминая сигарету. — Я просто обязан его любить.

— Почему?

Курт угрюмо посмотрел на нее.

— Вы тоже полюбите его. В этой стране найдется не много людей, которые согласились бы взять на работу вашего отца с его невыносимым снобизмом.

Гонора поняла, что Курт решил отплатить ей за чрезмерное любопытство, и не могла не ответить ему тем же.

— Папа прекрасный редактор, — гордо заявила она, — и вовсе не сноб. Просто он джентльмен.

— Джентльмен? Значит, именно так называется человек, который постоянно воротит нос, если ему что-то не нравится?

От обиды за отца Гонора чуть не разрыдалась, но усилием воли сдержала себя и, в свою очередь, спросила:

— А чем уж так хорош ваш Гидеон? Тем, что не изменял жене? Честный человек! Напыщенный и самоуверенный! А как он относится к людям? Вы считаете, что он поступает правильно, бросив нас на произвол судьбы?

— А вы считаете недостаточным, что мистер Талботт взял на работу вашего отца, который, возможно, и хороший редактор и все такое прочее, но от которого постоянно несет перегаром и который любит слоняться без дела? Вам кажется, что мистер Талботт обязан покупать прекрасным сестрам Силвандер дорогую одежду, потому что ее не может купить их бездельник-отец?

Сквозняк задул свечу, и Курт потянулся за спичками, чтобы зажечь ее. Воспользовавшись темнотой, Гонора вытерла слезы.

— Теперь мы все высказали друг другу, не так ли? — спросил Курт.

— Да, — едва слышно ответила Гонора.

— Это послужит вам уроком. Вы оставите в покое мистера Талботта, а я не стану задевать вашего отца, в котором нет ничего от джентльмена. — Курт подозвал официанта. — Принеси нам еще выпить.

Третья порция джина с тоником успокоила Гонору. Они сидели, молча глядя друг на друга. Гонора смотрела на его красиво очерченные губы, и вдруг ей захотелось прикоснуться к ним пальцами. Желание было настолько сильным, что по телу побежали мурашки. Однако она сдержала себя и стала вертеть ниточку жемчуга на шее, которую Кристал по дешевке купила у Вулворта.

Внезапно все закружилось у нее перед глазами, столики закачались, в голове зашумело и завыло, как будто тысячи чертей смеялись ей в лицо. К горлу подступила тошнота. Гонора вскочила, испуганно глядя по сторонам.

— Курт, извините…

Курт подбежал к ней.

— Женский туалет за баром, — сказал он, слегка подталкивая ее.

Пошатываясь, Гонора направилась к бару. К счастью, туалет оказался свободным. Гонора склонилась над унитазом, извергая из себя все выпитое. Она вспомнила кошмар сегодняшнего утра. Небеса явно отвернулись от нее. «Какой ужасный день», — подумала она, разгибаясь. Холодный пот застилал глаза. Гонора вытерла лицо платком.

У зеркала в стиле рококо стояла женщина и красила губы. Их глаза встретились.

— Перебрала? — не церемонясь, спросила она. Порывшись в маленькой бисерной сумочке, женщина вытащила початую пачку жевательной резинки и протянула ее Гоноре. — Пожуй, это отобьет запах.

Гонора поблагодарила ее, умылась, прополоскала рот и достала из пачки жевательную резинку с конфетным вкусом.

На столе ее ждал горячий кофе. Не смея поднять глаза на Курта, она смотрела на дымящийся кофе.

— Я с утра ничего не ела, — сказала она тихо, — возможно, поэтому мне так плохо.

— Господи, почему же вы мне не сказали? Я бы ни за что не позволил вам пить. Мне самому следовало подумать. Сейчас я закажу вам гамбургер.

— Не надо, лучше выйдем на воздух.

Профессиональным взглядом она посмотрела на оставленные на столе чаевые — сумма была значительной.

Туман рассеялся. Витрины большого итальянского магазина сверкали. Казалось, что стекла отсутствуют и продукты лежат прямо на улице. В свете фонарей появлялись одинокие прохожие. Они возникали ниоткуда и шли в никуда. Гонора глубоко вдыхала влажный холодный воздух. Курт молчал. На подходе к дому он взял ее за руку и крепко пожал. Их пальцы сплелись. Его близость волновала Гонору.

У подъезда Курт остановился, притянул ее к себе и, заглянув в глаза, спросил:

— Лучше?

— Да, — ответила она шепотом. Во дворе было темно и пахло мочой. Этот устоявшийся запах смешивался с запахом дорогого одеколона, сигарет и легким запахом мужского пота. Его дыхание слегка отдавало виски. Гонора мысленно поблагодарила женщину, давшую ей жевательную резинку, чтобы отбить противный привкус во рту.

— Уверена? — Он тоже перешел на шепот.

Кивнув, Гонора потянулась к нему губами. Позже она будет удивляться своей смелости, но сейчас это казалось вполне естественным.

Курт еще крепче прижал ее к себе, именно так, как она представляла в своих мечтах. Его губы были мягкими, и она дотронулась до них языком. Когда воздыхатели пытались целовать ее так называемым французским поцелуем, она брезгливо отстранялась. Сейчас же она сама провоцировала Курта на такой поцелуй, и он немедленно последовал — его язык, казалось, проник ей в тело. Ее соски всегда были очень чувствительными, сейчас же они затвердели, приподнимая ткань платья. Его дрожащие руки ласкали ее, и она прижималась к нему все сильнее и сильнее, пока не почувствовала, как наливается силой его плоть. Гонора воспарила над землей, над этим темным, пропитанным влагой городом.

Поцелуй закончился, и Курт прижался щекой к ее щеке.

— Я сошел с ума, — прошептал он, прерывисто дыша.

— Это я поцеловала тебя…

— Ты чертовски доверчивая и нежная. Ты же ничего не знаешь обо мне — кто я, откуда, какие у меня планы.

— Я люблю тебя.

Курт заглянул ей в глаза. Слабый свет, идущий из парадного, позволил Гоноре увидеть вспыхнувшее в его взгляде изумление, его мягкие губы, измазанные ее помадой. Какие они теплые, чувственные, влекущие!

— Тебе не следовало этого говорить, Гонора.

Девушка почувствовала себя неловко. Ей было отчаянно стыдно.

— Я не собираюсь навязываться тебе, — задыхаясь, прошептала она.

— Послушай, Гонора, разве ты не понимаешь, что я полный амбиций подонок, стремящийся к власти и большим деньгам?

— В тебе есть и много хорошего.

— Возможно. Я чертовски хороший инженер. Вот где сосредоточены все мои амбиции. Я мечтаю построить на земле нечто чудесное. — Курт говорил серьезно. — У меня много планов.

— А в твои планы входит Имоджин?

— Ты хочешь знать, использую ли я ее? Итак, мы пришли к выводу, что я настоящий сукин сын.

— Нет, но…

— Гонора, она мне нравится. С ней легко и просто.

— И мистер Бурдеттс может помочь тебе.

— Конечно. Я смогу воплотить свою мечту в жизнь, если женюсь на ней.

— Женишься? — Это слово колокольным звоном отдалось в ее голове, и Гонора попыталась вырваться из объятий Курта. Его пальцы крепче сжали тонкую талию девушки. — Я уже рассказывал тебе, что у Талботта я не сделал ни одного самостоятельного проекта и не сделаю, пока мне не стукнет сорок. Гонора, может, тебе больно это слышать, но я не сэр Галахад.

— Тогда зачем ты назначил мне свидание?