— Да ее ж недавно по телевизору показывали! — заступилась Людмила Витальевна. — Стройненькая. Типун тебе на язык!

А Стив все подзуживал:

— Небось привезет с собой бугая патлатого… В мозгу две извилины, а все остальное природа в мускулы вложила. У них там, у спортсменов, с интеллектуалами туговато…

Людмила Витальевна мужественно приготовилась встречать зятька-бугая, решив, что ради примирения с дочерью можно еще и не то стерпеть.

Но когда на пороге возник светловолосый богатырь, да к тому же почти что ровесник ей, Людмила Витальевна чуть не хлопнулась в обморок.

Это… зять? Или… свекор? А позади еще маячит прыщавый юнец в джинсовом костюме. Может, это он зять? Да что-то больно молод для Ирины…

Элегантный богатырь галантно поцеловал ей руку и представился:

— Владимир Павлович… Но для вас, по-родственному, просто Володя.

— Люси… — пискнула в ответ зардевшаяся Людмила Витальевна и сделала книксен.

Ах, вот это мужчина! Мечта всей жизни!

Но Владимир нахмурился и покачал головой:

— Не положено так фамильярно называть свою тещу. Мне кажется, Людмила Витальевна уважительнее…

Господи! Вот так мужа Ирка оторвала!

Обожаемый Стив разом поблек и померк в ее глазах…

А тут и сам он полез знакомиться с новоявленными родичами. Сунул руку Владимиру:

— Велкам, велкам ту ауэ хаус…

Потом с силой тряхнул Петькину ладонь:

— Ай эм глэд ту си ю, янг мэн…

И, к его величайшему изумлению, что один, что второй ответили ему цветистым длинным приветствием на чистейшем английском языке. К великому своему стыду, Стив даже не понял нескольких слов…

А падчерица милостиво подставила ему щеку для поцелуя. Тут и Людмила Витальевна спохватилась и принялась покрывать дочь бурными поцелуями, оставляя на ее личике яркие пятна губной помады.

Но самые темпераментные восторги вызвали привезенные молодой четой подарки: норковая шуба для сибирских холодов, канадский пуховик для Стива и японский органайзер с усовершенствованной программой перевода с русского на английский и обратно.

Ну, теперь-то Стив будет щелкать свои заказы как семечки!

А Людмила Витальевна немедленно помчалась примерять перед зеркалом новый строгий костюм деловой женщины…

Ничего не скажешь — дорого, элегантно… но… Она сразу стала казаться старше…

А ведь зятек всего-то лет на пять ее младше… Ох, горько…

Но они кричали за столом:

— Горько!

Все как положено на семейном торжестве…

Вот только прыщавый подросток теперь что же, Ирине пасынок? А ей внук? В ее-то годы?! Ох…

— Горько!

Отобедав, Ирина вдруг засобиралась.

— Извини, мамочка, мы ведь ненадолго. У Володи много работы. Надо еще и отца навестить.

— Отца?! — мучительно скривилась Людмила Владимировна. — Ищи его свищи! Он опять на заимку подался. Леший! Совсем человеческий облик потерял!

Сердце у Ирины больно екнуло. Что с ним?

— Ничего! — решительно заявила она. — Поедем на заимку!


Через управляющего Красноярским банком Владимир с легкостью договорился и о выделении вездехода, и о проводнике из охотхозяйства.

Петька в брезентовой штормовке и высоких сапогах с удовольствием трясся в кабине вездехода по глухой таежной дороге. Его разморило. Он то засыпал, то просыпался… А Ирина по ходу высовывалась в люк, постоянно тормоша Владимира:

— Смотри, смотри! Вот этот поворот! Мы с папой здесь белку подстрелили! А в том ручье я ружье утопила… Ух, он ругался!

Вездеход остановился.

— Дальше за мной, — скомандовал проводник.

Он выдал каждому густую сетку, облепляющую лицо. Вокруг с тонким звоном кружились комары и мелкий таежный гнус.

Еще несколько часов им пришлось идти по едва приметной тропинке, то продираясь сквозь чащобу, то проваливаясь по колено в чавкающую обманчиво зеленую травку, маскирующую трясину…

Честно говоря, Петьке уже переставала нравиться эта хваленая тайга… Мошка так и норовит забраться под сетку… сапоги натерли ноги… и так растрясло в этом вездеходе, что до сих пор качает…

А Ирина наслаждалась каждым шагом.

Здесь все пахнет детством… Эти места снились ей в чужой заснеженной Москве, когда она съеживалась под интернатским одеялом… А она просыпалась и плакала оттого, что это всего лишь сон…

Дальняя заимка. В ту пору отец не брал ее сюда, слишком долгий и опасный переход…

Она покосилась на Петьку.

— Держись, немного осталось, — ободряюще шепнула она.

— Да я как огурчик! — преувеличенно бодро отозвался он.

Не хватало, чтобы еще девчонка его утешала!


На таежной поляне стояла рубленая избушка. Из приземистой трубы шел дымок. А на поперечных перекладинах у крыльца висели длинные гирлянды отборных белых грибов.

Они были нанизаны, как бусы, шляпки целиком с ножками, и аромат от них был покруче, чем от соуса «Кнорр»…

Еще у крыльца стояли огромные дубовые бочки с солеными груздями, моченой морошкой и еще какими-то неизвестными Петьке ягодами сине-голубого цвета…

А на крыльце стоял высокий мужчина с наброшенным на лицо капюшоном поношенной куртки, в грязных сапогах, гораздо выше колен и с рыжей, торчащей вперед бородой…

Прищурившись, он смотрел на приближающуюся процессию и недвусмысленно сжимал в руке берданку.

Ирина увидела рыжую бороду… и какая-то неведомая сила вдруг оторвала ее от земли и понесла навстречу угрюмому таежнику.

— Папка! — как в детстве кричала она, захлебываясь от восторга и широко раскинув руки.

Мужчина откинул капюшон и обнажил такую же огненную, как у Ирины, шевелюру.

— Иришка! — пробасил он, откинул ружье и шагнул навстречу.

Потом с легкостью подхватил ее на свои могучие руки и закружил вокруг себя, как пушинку. А она счастливо хохотала, теребила его густую, покрывшую все щеки бороду:

— Ну правда леший! Чудо-юдо мое таежное!

Владимир смотрел на отца и дочь восхищенно и… слегка уязвленно. В глубине души он считал себя не только ее мужем, любимым, единственным мужчиной, но и в чем-то пытался вести себя по отношению к Ирине как отец…

Но с таким отцом он и сравниться не мог!

Да и зачем сравнивать? Разве они оба не любят Иру? Разве им нужно делить ее? Она общая. И каждый из них по-своему обожает эту рыжую сорвиголову.

Владимир дождался, пока отец с Иришкой наконец оторвутся друг от друга, а потом шагнул к нему и крепко, по-мужски тряхнул руку.

«Ну и дура эта… Люси, — неприязненно подумал он. — Такого мужика променять…»


Видимо, между всеми, кто причисляет себя к настоящему мужскому братству, взаимопонимание возникает с полуслова, с полувзгляда…

— Владислав, — сказал рыжий великан. — Просто Славка.

— Владимир, — ответил великан белокурый. — Можно Вовка.

Среди этой первозданной природы, оторванные от условностей цивилизации, они вновь ощущали себя обычными мальчишками. Такими, как Петька.

Он тоже крутился рядом, с любопытством оглядывая нехитрое хозяйство таежной заимки. За углом в тени он обнаружил такое… что дыхание перехватило…

Большущая растянутая на распорках волчья шкура злобно щерилась полураскрытой пастью. Пышный бурый хвост волочился по земле… И хвост этот был величиной с самого Петьку…

А взрослые между тем не тратили времени на выяснение родственных отношений.

Рыжий великан по Иркиным глазам понял, что белокурый — ее законный и любимый супруг. И остался доволен. Другим он себе дочкиного мужа и не представлял.

На круглом спиленном пне они споро выставляли миски с моченой морошкой, солеными груздями, вяленым крепко перченным мясом.

Владимир извлек из рюкзака шотландское виски, а Владислав огромную бутыль с чистым спиртом.

Им странно было величать друг друга тестем и зятьком.

— Ну, со встречей, Вовка!

— Будь здоров, Славка!

Такие мужчины могут быть только друзьями.

Но только Петька спутал все карты. Он с вытаращенными глазами примчался из-за избушки и заорал возбужденно:

— Дядя! А волка вы сами убили?!

Рыжий великан крякнул и возмущенно поднялся. Петька испуганно отступил на шаг.

— Какой я тебе дядя?! — громогласно рявкнул он. — Я тебе теперь дед! Усек?!

Он притянул к себе ошарашенного Петьку и улыбнулся ему:

— Слава Богу! Наконец-то в семье мужики появились!


…Месяц на таежной заимке пролетел как один день. Даже на начало учебного года рукой махнули. Подумаешь, пропустит Петька месячишко! Зато сколько впечатлений наберется — на всю жизнь хватит!

Он с новообретенным рыжим дедом и по грибы ходил, и по болотам ползал за морошкой да голубикой…

А тут и сезон охоты подоспел.

Ирина с «дедом» возвращались, увешанные пернатыми трофеями, а Петька только целился дрожащими руками, нещадно мазал и завидовал удачливым охотникам…

А уж когда на кабана пошли…


Петька проснулся и открыл глаза.

Могучий, косматый кабан с оскаленной пастью все еще мчался на него, с треском продираясь сквозь заросли…

А на самом деле его присмиревшая морда красовалась над Петькиным письменным столом.

Его первый настоящий охотничий трофей!

Он соскочил с кровати, и босые ноги по щиколотку погрузились в мягкую волчью шкуру, расстеленную по полу.

Дедов подарок!

Теперь у него есть дед! Целая семья! Он больше не приемыш, не подкидыш, не пасынок…

И к тому же сегодня воскресенье, и они идут в гости!

Петьке ужасно нравится навещать родных и знакомых Ирины.

Тем более что эту даму Ирка величает отчего-то мужским именем: де Тревиль!


Ирина не забыла свою первую тренершу, посвятившую ее в мушкетерское братство. Только чувство стыда мешало ей прийти раньше.

Ведь что получается: сначала она променяла Тамару Степановну на этого прохиндея Костика, потом примчалась к ней в трудную минуту, и та, не помня ни зла, ни предательства, выхаживала ее…

А чем она может отплатить за все ее тепло, все добро, всю любовь?

Она только берет из необъятно щедрой души госпожи де Тревиль… и ничего не дает взамен…

Вот Костик суетится, подбирая юные дарования, все норовит на чужих костях в рай въехать… А Тамара Степановна ушла из спорта. Захирел и развалился прославленный интернат, не нашлось на него ни денег, ни спонсоров…

А ведь в госпоже де Тревиль еще столько сил, и опыта, и умения!

Какое счастье, что Ирина вышла замуж за такого умного и чуткого человека, которому ничего не надо долго объяснять… Правда… не всегда он был таким уж чутким… Но Ирина с гордостью полагала, что это именно ее влияние его облагораживает.

И Владимир придумал такое, на что у Ирины никогда не хватило бы даже самой смелой фантазии! Он организовал специальный фонд для поддержки юных спортивных дарований, выбил средства, помещение, отремонтировал, завез оборудование…

Осталось только найти человека, способного возглавить это благородное дело. И разве могла быть на свете кандидатура лучше, чем госпожа де Тревиль, всю жизнь посвятившая воспитанию настоящих мужчин из юных хулиганистых пацанов?

Владимир Львов лично нанес визит в скромную квартирку Тамары Степановны, дал ознакомиться со всеми документами, программой развития, финансирования, повез показать помещения…

— И это все для детей? — недоверчиво спросила она. — Скажите честно, вы не отберете потом половину для какого-нибудь банка?

— Вы можете мне верить, — улыбнулся он.

— Почему?

— Потому что я муж Ирины Первенцевой.

И госпожа де Тревиль серьезно кивнула:

— Верю. Я согласна. Когда я могу приступать?

— Через месяц.

— Почему так долго?

И тут Владимир вручил ей оплаченный тур во Францию, на родину знаменитых мушкетеров.

— Потому что славная Гасконь ждет вас, а рубиновое бургундское уже плещется в бокалах!

…И вот настал день, когда Петька стоял в нестройном ряду таких же мальчишек и повторял вслед за ними слова мушкетерской клятвы.

А потом госпожа де Тревиль положила шпагу ему на плечо, и Петька срывающимся голосом громко и торжественно произнес:

— Один — за всех! И все за одного!

Только долго, очень долго пришлось ему ждать этого дня — до самой зимы.

— Ну что, мушкетер, сразимся? — предложила Ирина, снимая с ковра легкую сабельку.

Петька в ответ гордо достал собственную рапиру.

— Ап!

— Резче выпад!

— И-ех!

— У тебя кисть висит! Крепче! Коли!

— Я тебе дам: «коли»! — прервал их увлеченный спарринг Владимир.