Как только шаги достигли кабинки, дверь ее распахнулась. Через газон до того места, где стоял Хэллоран, долетели басовые нотки приветствия мужчины, и Хэллоран заколебался. Он узнал голос. Мгновение спустя он встряхнулся, как собака, и подобрался поближе к кабинке. Приблизившись, он отчетливо услышал шепот и понял, что не ошибся. Это был проклятый Лягушатник! Не достойный держаться даже за краешек хозяйкиной юбки, но — поди же ты, каждую ночь ложится с ней в постель.

Которая же из Служанок встречается с Ромэном Мишо каждый вечер? По мнению Хэллорана, все они были либо слишком стары, либо слишком примитивны, чтобы заинтересовать француза. Он подбирался все ближе, пока не оказался совсем рядом с кабинкой и пока не услышал смех женщины и не понял, с какой это подружкой забавляется Мишо.


* * *

— Ну уж, Пат! — вскричала Шейла. — Тебе можно готовить ужин из старого башмака, ты все равно не замечаешь, что тебе подают.

Хэллоран поднял глаза и увидел, что она внимательно смотрит на него, уперев в бока руки.

— Дай-ка мне выпить.

— Все вы, Хэллораны, такие, — проворчала она, отправляясь за виски. — При малейшей возможности хватаетесь за бутылку. — Она принесла бутылку и посмотрела на него испытывающим взглядом. — Что случилось, Пат?

— Ничего, — пробормотал Хэллоран. Он налил себе на два пальца виски и проглотил залпом, словно это была вода.

— Ничего, как бы не так! Это дерьмовое виски, которое оставил Мик Таггарт, а ты выпил его — и глазом не моргнул.

— Оставь меня в покое, женщина!

Какое-то мгновение Шейла раздумывала, а затем налила еще стакан виски ему и стакан себе.

— Случилось что-то связанное с твоей бесценной хозяйкой, а?

Хэллоран уставился в свой стакан.

— Не с ней, — сказал он. — С ним. С этим фасонистым Лягушатником. Она чуть не молится на него, а он все это время... — Хэллоран прервал свою речь и осушил стакан виски. На сей раз до его сознания дошло, какую низкопробную дрянь он пьет, и он вздрогнул.

Шейла снова наполнила его стакан.

— Так он сделал что-нибудь обидное для нее?

— Он спит с этой безмозглой фотомоделью Камиллой Пэйс, — выпалил Хэллоран. — Хозяйка ничего не знает об этом, а когда узнает... Когда я расскажу ей...

— Посмотри на меня, Пат. — Когда он поднял на нее глаза, Шейла сказала; — Твоя хозяйка не должна узнать об этом. Во всяком случае от тебя. А если Господь будет милостив, то и ни от кого другого тоже. Ни одна женщина не смогла бы пережить такой удар.

— Я научу его уму-разуму своими кулаками. Если у него есть прекрасная женщина, которая его любит, то зачем ему нужна эта безмозглая идиотка? Когда я с ним посчитаюсь...

— Не ввязывайся в эту историю, Пат, — посоветовала Шейла, и голос ее смягчился. — Она не поблагодарит тебя за вмешательство. Представь, как она смутится, узнав, что тебе обо всем известно. Каждый раз, когда она встретится с тобой взглядом, она будет об этом думать, и это, как стена, разделит вас. Ты и без того ее редко видишь.

Он недооценивал свою Шейлу, подумал Хэллоран, а она продолжала успокаивать его, выводя из состояния потрясения и гнева. Он-то решил, что она ненавидит хозяйку, а она вот советует ему, как поступить, чтобы ей было лучше. Согревшее его дешевое виски Мика Таггарта тоже помогало ему успокоиться, пока его не встревожила мысль о том, почему Мик Таггарт оставил бутылку виски в доме Шейлы.

Когда Шейле наконец удалось спровадить его в постель, он тяжело упал на матрац и потянулся к ней.

— Обойдемся сегодня без этого, Пат. Завтра утром, когда тебя будет мучить похмелье, ты порадуешься тому, что проспал ночью лишнюю минутку.

— А если бы здесь был Мик Таггарт? Ты бы его тоже оставила ни с чем?

— Ой, ты, никак, ревнуешь? Спи, Пат.

И он заснул, да так крепко, что его не беспокоили никакие сны о фасонистых французах.


* * *

Шейла Хэллоран постояла за дверью спальни, пока не убедилась, услышав его равномерное похрапывание, что он отключился на всю ночь. Она прошла по узкому коридору до двери в комнату Фрэнсиса и заглянула внутрь. Кровать была еще пуста, хотя был уже почти час ночи. Хорошо, что Пат не додумался спросить про своего внучатого племянника, а не то не миновать бы ей нагоняя от него. Мальчику было уже восемнадцать лет — уже не ребенок, — однако Пат считал, что он обязан приходить домой к десяти часам.

Шейла улыбнулась в темноте. Ее Фрэнсис необузданный, и девушки тоже так считали. Когда-то и сам Пат был таким, вспомнилось ей. Пока не превратился в благонравную старую девку. Пока не встретил свою хозяйку, Гизеллу. Шейла прошла дальше по коридору на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. В целях безопасности она приперла дверь одним из кухонных стульев, хотя сомневалась, что Пат пошевельнется до самого утра.

Ей потребовалось полчаса, чтобы дозвониться до Франции, и еще десять минут, чтобы ее соединили с виллой Александры Мейнворинг в Ницце.

— Это Шейла Хэллоран, — сказала Шейла негромко, чтобы не разбудить Пата в спальне. — Передайте госпоже Мейнворинг, что у меня имеется кое-какая информация о ее невестке, которую ей будет интересно услышать.


* * *

Гизелла завтракала на террасе с Ромэном, когда горничная позвала ее к телефону. Звонила Джесси Фидлер. Но когда Гизелла назвала себя, на другом конце линии замолчали.

— Джесси? — спросила она свою секретаршу. — Почему ты молчишь?

— Не знаю, как вам об этом сказать, — воскликнула Джесси.

Гизелла почувствовала бешеное сердцебиение.

— Что-нибудь с Лили? С ней что-то случилось?

— Нет, это не Лили. Это «Нешнл Энкуайрер».

Гизелла рассмеялась.

— Боже мой, Джесси! Я думала, что случилось что-то серьезное.

— Они поместили фотографии. Занимают всю первую страницу. В обнаженном виде, — хрипло рассказывала Джесси. — Они, конечно, прикрыли стратегические места черными прямоугольниками, но от этого фигура выглядит еще более обнаженной.

— Чьи фотографии в обнаженном виде?

— Камиллы Пэйс.

— Только не это! Ведь только что началась новая рекламная кампания. — Гизелла лихорадочно искала выход. — Мы просто скажем, что наша косметика сделала ее неотразимой.

— Это еще не самое худшее. Мужчина... Это Ромэн Мишо.

Гизелла покачнулась, сжимая трубку неожиданно ослабевшей рукой. Только не Ромэн, который сегодня утром стянул с нее простыни и целовал все ее тело в тусклом свете нарождающегося дня. Гизелла вдруг живо представила себе свое тело пятидесятичетырехлетней женщины по сравнению с телом Камиллы. Ее охватил стыд.

— Гизелла? Вы слушаете?

— Слушаю, — сказала она мрачно. — Продолжай. — Она была уверена, что это еще не все. Она догадалась об этом, чувствуя нерешительность в голосе Джесси.

— Заголовок. Там написано «Королева косметики теряет молодого любовника».

— Молодого? Да ему сорок пять лет!

— Да? Но... — сказала кому-то Джесси. — Минуточку, Гизелла. — Джесси закрыла рукой трубку.

Мгновение спустя Джесси вернулась к разговору с ней.

— Это была секретарша Сандры. Сандра тоже видела газету. Она переводит наш разговор на свой офис. О, Гизелла. Я так сожалею.

Послышался щелчок, и затем голос Сандры.

— Мама? Ты слушаешь?

— Я слушаю, — ответила Гизелла. Она посмотрела на террасу, где Ромэн все еще сидел за завтраком. Только теперь к нему присоединилась Камилла. Он наклонился к ней и что-то сказал, а она, откинув голову, рассмеялась. Какая же у нее красивая шея, подумала Гизелла.

— Я только что проконсультировалась с нашими юристами. Камилла уволена. Это нарушает условия ее контракта, но с этим проблемы не будет. Если ты хочешь удержать своего фальшивого графа, это твое дело, но лично я выкинула бы его на свалку.

— Почему ты думаешь, что он фальшивый? — спросила Гизелла, у которой на какой-то момент любопытство возобладало над болью. — Ведь он кузен мужа Орлены.

— Сильвиан тоже незаконно присвоил титул. Я думала, что ты об этом знаешь.

— А как же титул Орлены?

— Она сохранила его после смерти своего первого мужа. Право же, мама, у меня нет времени на всю эту чепуху. Нас осаждают репортеры. Меня удивляет, что они пока не торчат перед твоими воротами.

— Может, уже торчат, — произнесла неуверенно Гизелла, наблюдая, как Камилла намазывает маслом кусочек хлеба для Ромэна.

— Хэллоран резервирует для тебя место на самолет. Завтра во второй половине дня у нас пресс-конференция.

— Пресс-конференция? — А как она будет выглядеть после срочного возвращения самолетом в Нью-Йорк и бессонной ночи, которая, она была уверена, ей предстояла? Гизелла подавила нервную дрожь. — Никакой пресс-конференции. И скажи Джесси, чтобы зарезервировала для меня место на прямой рейс до Парижа.

— Ты не можешь уехать из страны! Нам надо выбрать новую девушку компании «Дюран».

— Ты сама этим займешься, Сандра. — Гизелла повесила трубку, не дожидаясь возражений дочери, и вышла на террасу. Почувствовав на своем лице солнечные лучи, она подумала, что, должно быть, выглядит старой рядом с Камиллой.

Когда она подошла к столу, Ромэн и Камилла посмотрели на нее.

— Гизелла, дорогая, — сказал Ромэн, — мы как раз обсуждали наши планы на сегодняшний день.

— Боюсь, что наши планы изменились. — Гизелла вдруг стала чрезвычайно наблюдательной. Она заметила, как тело Ромэна чуть переместилось, как Камилла затаила дыхание — это означало, что он положил руку на бедро фотомодели. — Меня вызывают в Париж по делам.

— Так неожиданно? — спросил Ромэн.

Она кивнула.

— Тогда мне нужно упаковать вещи, хотя мне и не хочется покидать это очаровательное местечко.

— Ты со мной не едешь, Ромэн. — Голос ее был абсолютно спокоен, но она почувствовала, что ей надо ухватиться за спинку стула, чтобы удержать равновесие. — Тебе и Камилле придется самим о себе позаботиться. Боюсь, что вы не сможете здесь оставаться. Сегодня вечером я закрываю дом. В это время года гостиницы переполнены, но, я уверена, что вы что-нибудь найдете. Если не здесь, то, может быть, в Западном Палм-Бич или в Майами.

Ромэн положил салфетку на стол.

— Конечно же, я еду с тобой.

Она, оставив без внимания его слова, повернулась к Камилле.

— Вам лучше было бы связаться со своим юристом, Камилла. Я уверена, вам потребуется его консультация по поводу того, как поступить дальше после расторжения вашего контракта с компанией «Косметическая продукция Гизеллы Дюран».

— Она все знает, Ромэн, — выпалила Камилла. И это были первые разумные слова, которые от нее когда-либо слышала Гизелла.

— Да, знаю, — подтвердила Гизелла, прежде чем француз смог что-нибудь вставить. — Прошу покинуть этот дом до вечера. — И она направилась к двери.

Она слышала шаги Ромэна за спиной, но не замедлила шаг и не обернулась.

— Моя дорогая добропорядочная американка, — проговорил он. — Ты делаешь из мухи слона. Ведь это такой пустяк. Частный эпизод, касающийся двоих. А может быть, тебя заинтересовала бы любовь втроем? Камилла в этом значительно опытней, чем кажется, и с мужчинами и с женщинами. Не обязательно, чтобы об этом знал кто-нибудь посторонний.

Тогда Гизелла повернулась к нему.

— Об этом известно каждому, Ромэн! — Оставив его стоять на солнечной террасе, она вошла в дом, чтобы упаковать чемоданы для отъезда в Париж.


* * *

Гизелла находилась уже далеко над Атлантическим океаном и дремала под воздействием снотворного и водки, когда вспомнила о папке, которую Джесси сунула ей в руки во время пересадки в аэропорту Кеннеди. Она лениво просматривала содержащиеся в ней документы, а мыслями была в своей парижской квартире. Там еще оставались вещи Ромэна. Она остановится в гостинице на несколько дней и подождет, пока оттуда не удалят все следы его пребывания и не покрасят заново комнаты.

Гизелла перевернула очередную страницу и увидела лицо своей дочери. На глянцевой фотографии Сандра выглядела коварной и опасной и значительно моложе своих тридцати пяти лет. Под фотографией было написано: «Девушка компании Дюран становится женщиной». Сандра поймала ее на слове, Гизелла рассмеялась вслух таким неприятным горьким смехом, что к ней тут же подбежала стюардесса.

Гизелла заказала еще стаканчик и, ожидая, когда его принесут, продолжала изучать фотографию. По крайней мере дюрановская женщина не выглядела совсем безмозглой. В отличие от Камиллы. В отличие от нее самой.