Какое-то мгновение в комнате стояла ошеломленная тишина, потом зажурчали голоса. Гизелла почувствовала, как ее ногти впиваются в ладони.

— А вот и новое направление нашей продукции, — объявила Сандра, снимая ткань со стола.

Гизелла поднялась с места со всеми остальными. Когда она шла к столу, присутствующие раздвигались перед ней, освобождая путь. На каждом предмете, выставленном на столе — на всех футлярчиках губных помад, на всех флаконах и пудреницах, — стояла характерная подпись Сандры. Здесь же были разложены рекламные проспекты. С каждой глянцевитой странички глядело лицо Сандры. К ее имени было добавлено только: «Для настоящей женщины в каждой из вас».

— Но здесь ничего не сказано о «Косметической продукции Гизеллы Дюран?» — мгновение спустя воскликнул Анри Лод. — Каким же образом люди узнают, что это наша продукция?

— Это новое направление, Анри, — сказала Сандра.

— Мы не нуждаемся в новом направлении, — резко заявила Гизелла.

— Боюсь, что тебе придется смириться с этим, даже если тебе оно не нравится, — ответила Сандра матери. — А что касается моего дня рождения, то я теперь — один из держателей контрольного пакета акций и считаю своим долгом позаботиться о том, чтобы компания не сдавала позиций.

— Нет. — Отрезала Гизелла. — Мой ответ — нет, — она повернулась и пошла из комнаты.

Во второй половине дня началось совещание. Самой Сандре почти не пришлось ничего доказывать. За нее это делал каждый — от начальников отделов до финансистов. Всякий раз, когда Гизелла глядела в сторону Сандры через всю комнату, она видела на ее лице торжество победителя. Она проиграет; выиграет Сандра. Самое большее, на что она могла надеяться, это притормозить развитие событий.

Гизелла сидела в своем офисе и выслушивала доводы не в свою пользу. Она чувствовала, как учащенно бьется ее сердце. Какое счастье, что у нее хватило здравого смысла держать в тайне от других состояние своего здоровья. Если бы стало известно, что у нее пошаливает сердце, это использовали бы как еще один довод в пользу того, что компанию не следует продолжать идентифицировать исключительно с ней.

«Почему бы мне просто не сдаться?» — спрашивала себя Гизелла. Идея Сандры была не так уж плоха. Да и исследования рынка показали, что эта продукция с успехом прошла проверку.

Нет, ее решимость не сдаваться не имеет отношения ни к продукции, ни к Сандре, поняла Гизелла, прислушиваясь к жужжанию голосов. Она объясняется чем-то спрятанным глубоко в ней самой. Она уже так много всего потеряла. Только ее компания все еще давала ей возможность самоутверждения. Это все, что у нее осталось, и она намерена сохранить это в прежнем виде.


* * *

— Мне почти жаль ее, — вздохнула Сандра, скинув туфли и свернувшись калачиком на диване своей тети. — Она совсем этого не ожидала. Можно подумать, что она совершенно забыла о контрольном пакете акций. Было похоже на удар по корпусу в боксе.

— Она, в отличие от тебя, не умеет перспективно мыслить, — сказала Алекс племяннице, наливая себе и ей шампанское. — За линию Сандры, — провозгласила она, подняв бокал, причем на первый раз.

— Именно так, — рассеянно проговорила Сандра. — Теперь, если финансисты ее не поддержат, ей довольно быстро придется сдаться.

Алекс нахмурилась.

— Не надо ее недооценивать. Она все еще может выиграть.

— Каким образом?

— А деньги?

— Я же тебе сказала, что финансисты...

— Она может согласиться со всем, а потом урезать смету на запуск новой линии. Линия Сандры потерпит провал. Это докажет, что она была права. И ты уже никогда не получишь другого шанса. — Алекс покачала головой. — Как ты могла забыть о том, как она поступала, когда ты была ребенком? Все эти невыполненные обещания. Все эти случаи, когда она говорила, что придет за тобой, а сама так и не появлялась. В этом вся она. Она признает поражение полностью, согласится на все, а потом — каким-то образом, каким-то путем — она ухитрится создать денежные затруднения, в результате чего будет невозможно ассигновать на линию Сандры столько денег, сколько требуется, чтобы она получила признание.


* * *

Приехав в назначенный час на прием к своему врачу, Гизелла чувствовала себя как актриса в трагедии «плаща и шпаги». Она на целый день отпустила Патрика Хэллорана, несмотря на его протесты. Она обнаружила, что ждет-не дождется, когда он уедет в Палм-Бич открывать дом. Он превратился в сварливую няньку, как будто чувствовал, что с нею что-то не совсем в порядке.

После осмотра Гизелла оделась, и сестра проводила ее в кабинет врача. Он вошел за ней следом, сел за стол и стал просматривать ее историю болезни. Затем взглянул на нее.

— Вам пришлось за последнее время испытать большее, чем обычно, нервное напряжение?

Она кивнула.

— Нам этого не нужно, — сказал он.

— Нам приходится руководить работой компании, — ответила она ему в тон.

— Неужели у вас нет никого, кто мог бы переложить на свои плечи часть вашей нагрузки?

— Мне это нужно?

— Да.

Она немного помолчала.

— Но я не чувствую себя старухой, — неожиданно жалобным тоном произнесла Гизелла.

— Пятьдесят девять лет — это не старость, — заверил ее врач. Он жестом предупредил ее возможные возражения. — И вы не выглядите старой. Но моя задача заключается в том, чтобы вы дожили до старости. До глубокой старости. Вы можете достичь этого только в том случае, если будете лучше заботиться о себе. Расслабьтесь. Понюхайте цветочки.

— Оставьте свою работу, — с горечью продолжила Гизелла.

— Да, если она уносит ваше здоровье. Почему бы и нет? Но я говорю не об этом. Расслабиться не означает отказаться от работы. Подумайте об этом, госпожа Дюран. А через месяц я жду вас у себя.


* * *

Этого телефонного звонка она ждала всю свою жизнь, думала Сандра, слушая, как ее мать сообщает о своей полной капитуляции. Нет, не полной, поняла она, и это привело ее в ярость. Как и предсказывала тетя Алекс, возникли финансовые затруднения. Ее мать сдалась по всем пунктам, кроме этого.

— Ты не можешь оставить компанию без оборотного капитала, для того чтобы запустить новую линию, — возражала Гизелла.

— Но мы не сможем запустить линию Сандры, если она не получит достаточной финансовой поддержки. И ты это знаешь.

— Боюсь, что это твоя проблема, Сандра, — ответила ей мать и повесила трубку.

— Ты ничего не добилась, — сказала тетя Алекс, когда Сандра позвонила ей и рассказала новости. — Я говорила тебе, что она использует деньги, чтобы подставить тебе подножку.

— Мне кажется, она изменилась, тетя Алекс. Стала какая-то тихая, сама на себя не похожая.

— Это уловка. Она заставит тебя пожалеть ее, и ты перестанешь бороться за то, что тебе необходимо, чтобы запустить линию Сандры. Ты отправишь свою продукцию на рынок без достаточной финансовой поддержки, она победит, а ты останешься в дураках. После всех этих лет, почему ты не можешь понять, как работает ее ум? Сейчас ты обратила ее в бегство, но не сдавайся по вопросу о деньгах. — Алекс хихикнула. — Она будет рассказывать, что начинала дело, не имея капитала, тогда как на самом деле все финансировал Тру.

— Как там дядя Тру? — спросила Сандра в попытке остановить обличительную речь Алекс.

— Как всегда. Богат и эгоистичен. Не забудь о деньгах.

Поговорив с тетей, Сандра шагала по своей квартире, пытаясь решить, кому позвонить следующему. Она даже отыскала номер телефона школы Лили, но затем захлопнула свою записную книжку. Лили вообще ничего не поймет. Ее дочь подумает, что Сандра стремится за что-то наказать Гизеллу.

Может быть, отчасти так оно и было. Но не только это. Она долгие годы жила мечтой об этой линии и была абсолютно уверена в том, что это будет высший класс. Рекламная кампания прошла даже лучше, чем она надеялась. При одном воспоминании о ней ее распирало от гордости. И ей вовсе не хотелось, чтобы Лили или кто-нибудь другой спустил ее с небес на землю.

Почти против своей воли она подумала о Брайане. Вот ему рассказать обо всем ей хотелось бы. Все эти долгие годы они по-прежнему жили в одной квартире, но почти совсем не поддерживали никакой связи друг с другом. Находясь значительную часть времени в разъездах — она по делам компании «Косметическая продукция Гизеллы Дюран», а он по делам фирмы «Ролингс лимитед» — Сандра и Брайан редко бывали в Нью-Йорке в одно и то же время.


* * *

На следующее утро после звонка к Сандре Гизелла оделась, чтобы идти в офис, но в последнюю минуту передумала. Она решила вечером уехать в Каса Дюран. Патрик был уже там, чтобы открыть дом. Пусть-ка Сандра отыщет ее в Палм-Бич, если ей захочется продолжить разговор о финансах. Гизелла сдала все позиции, которые намеревалась сдать.

Когда раздался телефонный звонок, она упаковывала чемоданы. Она взяла трубку и услышала на другом конце линии голос Патрика Хэллорана.

— Патрик? Что случилось?

Более чем за тысячу миль она услышала, как он заплакал.

— Хозяйка, — сказал он сквозь слезы. — Гизелла. Это случилось опять.

Он больше не произнес ничего, но ей не нужны были слова, она все поняла, и мысль эта словно ножом вспорола ее сознание.

— Лили? — выдохнула она. — О нет. Только не Лили.

Но слезы на другом конце телефонной линии подтвердили, что она не ошиблась.


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

— Есть какие-нибудь вести? — спросила Гизелла, как только они с Патриком Хэллораном остались одни в кабинете Каса Дюран. Она приехала из аэропорта на такси, чтобы Хэллоран мог ждать дома звонка от похитителей.

— Пока нет, хозяйка. Но они скоро позвонят, чтобы потребовать свои проклятые деньги. Прошу прощения, хозяйка, — добавил он, взглянув ей в лицо.

— Кто знает об этом?

— Только эти две бездельницы на кухне. Они все еще ревут там. Но они не скажут ни слова. Я позабочусь об этом. Я позвонил и отложил пока приезд остальной прислуги. Сказал, что здесь эпидемия гриппа и что вы не хотите, чтобы они все слегли.

Гизелла кивнула. Он все сделал правильно, ей не нужно было приказывать ему. Они сейчас оба были одержимы одной мыслью: не допустить, чтобы Лили постигла судьба Бенджамина.

— А когда вы скажете ее матери? — спросил Хэллоран. — Или вы уже сообщили ей?

— Нет. Нам еще не известна сумма выкупа.

Они оба знали, что причина была не в этом. Просто они боялись, что Сандра, как это сделал в прошлый раз ее отец, может предпринять какие-нибудь шаги, которые будут стоить Лили жизни. Ужасно, что приходится так думать о своем родном ребенке. Но всякий раз, когда Гизелла тянулась к телефонной трубке, пока она ждала своего рейса в Нью-Йорке, воспоминание о Бенджамине заставляло ее отдергивать руку.

— А ее отцу звонили? — мгновение спустя спросил Хэллоран.

Гизелла покачала головой.

— Правильно. От мужчины в таком деле никакой пользы.


* * *

Гизелла провела бессонную ночь. Несколько раз она почти засыпала, но воспоминание о Чарльзе, о Бенджамине вновь возвращали ее в ужасную реальность.

Как только взошло солнце, она встала и оделась. Ее лицо, промелькнувшее в зеркале, было бледным и осунувшимся, а под глазами появились огромные темные круги. Внизу на кухне Хэллоран уже готовил ей кофе. Его лицо было отражением того, что Гизелла только что видела в своем зеркале.

— Я приказал этим бездельницам не лезть к нам, — сказал он. — К тому же я готовлю ничуть не хуже Джойс.

Он подал ей кружку крепкого черного кофе. Отхлебнув глоток, она обнаружила, что он добавил в него щедрую порцию бренди.

— Вам это будет не лишнее, — произнес он в ответ на ее вопросительно поднятые брови. — Они позвонят нынче утром.

Телефон зазвонил в восемь утра. Гизелла подняла трубку и сжала ее так крепко, что побелели костяшки пальцев.

— Гизелла Дюран? — спросил мужской голос, чем-то приглушенный, возможно прижатым ко рту носовым платком.

Но мужчины не пользуются больше носовыми платками, подумала Гизелла. Она почувствовала, что мысли ее разбредаются, и она близка к срыву.

— Да, это Гизелла Дюран.

— У нас ваша внучка.

Несмотря на приглушенность голоса и шум уличного движения, который слышался в трубке, в голосе было что-то смутно знакомое.

— Кто вы такой? — спросила она.