Хватка Люси больше не душит меня. Я держал слово, возвращаться в Ланкастер каждые выходные, а она держала свое. Помог и новый психиатр, новая лекарственная диета и ее соблюдение. Я не обманываю себя тем, что все позади, что все в порядке, однако это самый долгий период стабильности из всех предыдущих.

После Рождества Люси поступит в колледж, чтобы воплотить в жизнь мечту о фотографии. В этом ей поможет творческая натура. И она заживет своей жизнью.

Я же провалил большую часть экзаменов за первый семестр. Что неудивительно, ведь кризисы и визиты домой отняли у меня время. А в промежутке я заполнял свою жизнь Несс в большем количестве, нежели следовало бы. Так что я неохотно повторяю лекции, делая вид, что моя жизнь ничуть не изменилась. Несс же утверждает, что она идет полным ходом, но я не могу не обижаться на нее.


***

День рождения Несс. Она, как обычно, в своем репертуаре — не хочет суматохи. Эбби же планирует закатить шумное празднование вне дома, и я думаю, что она совершенно не знает свою подругу. Несс по-прежнему избегает общества студентов, дни, когда мне удается вытащить ее с собой на вечеринку, чересчур редки. Она отказывается идти со мной гулять, если поблизости бывают студенты. Конечно, в Лидсе полным-полно других мест, в которых можно зависнуть, и это, полагаю, спасает нас от постоянных посиделок наедине, но все же время от времени мне все равно хочется, чтобы она влилась в компанию моих друзей. Они считают ее снобкой, а я не осмеливаюсь сказать ей об этом.

Несс удается отмазаться от грандиозных планов Эбби, и я бронирую столик на двоих в одном приятном местечке. Мы много раз бывали в индийских ресторанах из-за взаимной любви к индийской кухне, так что я заказал первоклассной еды в ресторане вдали от студгородка.

Несс сбегает по ступенькам крыльца. Она одета по-вечернему, я тоже выбрал самую лучшую из своих рубашек, которая не была бы чересчур. Когда она появляется — в зеленом платье до колена и с вырезом, слишком низким для того, чтобы сохранять душевное спокойствие, — я извиняюсь за свою неудавшуюся попытку приодеться.

Притянув меня к себе и сжав руками мою задницу, она прихватывает зубами мочку моего уха.

— Я думаю, эта рубашка делает тебя невероятно сексуальным. Кажется, это ее я стянула с тебя в нашу первую ночь?

Я тяну на себя ее бедра и опускаю руки на ее попку.

— А ну-ка прекрати, или мы так и не выберемся из дома.

Несс хихикает и убирает мои руки.

— Я голодна, поехали.


***

По вечерам солнце светит дольше, поэтому мы выезжаем из дома засветло. Весна постепенно сменяется летом, вечера становятся теплее. Лето. Время отъезда Несс.

Ресторан обставлен со вкусом, персонал одет в идеально сочетающуюся униформу. Все сверкает, и рисунки на стенах не идут ни в какое сравнение с фотографиями в наших обычных забегаловках. Красно-золотые оттенки сияют в ярком свете. Мне внезапно начинает казаться, что моя одежда не соответствует обстановке.

— Я непременно побываю в этой стране, — произносит Несс посреди трапезы, смотря на фотографии на стенах. — Индия великолепна.

Пища застревает в горле. Может, и к лучшему, так как мне не хочется портить вечер разговорами о ее планах.

— У меня для тебя подарок. — Я достаю обернутую в подарочную упаковку коробку, чтобы отвлечь ее.

— Я же просила: никаких подарков.

— Все так говорят.

Она скрещивает на груди руки.

— Я серьезно.

— Сам виноват. Купил тебе кое-что.

Несс аккуратно разворачивает маленькую коробочку и медленно достает брошь из внутренней обивки. Крошечная серебряная бабочка с аккуратными филигранными крылышками. Пока Несс пялится на брошь, наступает один из тех неловких моментов, когда не можешь понять, нравится твой подарок человеку или нет.

— Эван, она прекрасна. — Она перегибается через стол и целует меня. Я чувствую вкус Несс даже сквозь специи на ее губах.

— Я знаю, ты не любишь украшения, но мне захотелось купить тебе что-то, что напоминало бы обо мне.

— И о наших «днях бабочки»? — Она улыбается, прикалывая брошку к своему платью.

Я беру оберточную бумагу и, даже не смотря на Несс, начинаю складывать ее, придавая ей квадратную форму по аккуратным линиям.

— Что такое? — спрашивает она.

— Дни бабочки.

Несс хмурит брови:

— Не понимаю, о чем ты?

С тех пор, как я сел, живот не переставая крутит. Не понимаю, зачем я предложил поужинать, если всякий раз, как я подумаю об этом, мне становится нехорошо. Но я не хочу молчать, создавая неловкость между нами. Если после ее отъезда моему сердцу суждено будет иссохнуть, то где гарантии, что я смогу держаться? Я откладываю вилку.

— Ты уже купила билеты на самолет?

Руки Несс зависают над бокалом с вином, не дав ей сделать глоток.

— Еще нет.

— Все еще хочешь уехать?

Ее глаза расширяются, заметив на моем лице то, что я так старательно скрываю. И я понимаю, что уж лучше бы скрывал дальше, нежели услышал это:

— Ты же знаешь, что да.

Я мну руками лежащую на коленях салфетку. Не порти вечер. Не порти день ее рождения. Не доводи ее до слез.


***

НЕСС

Я дотрагиваюсь до приколотой к платью брошки, холодный металл обжигает разгоряченную кожу. Подаренная брошь так много говорит об Эване. Об Эване, который цитирует стихи и притворяется саркастичным из боязни показаться неискренним. О парне, который порой смотрит на меня так, словно я могу разбиться.

Мы встречаемся пять месяцев, а я чувствую себя так, словно Эван всегда был в моей жизни. Рядом с ним испытываешь такую расслабляющую легкость: он живет своей жизнью, а я своей. Никто из нас не требует от другого слишком многого. Мы уважаем границы друг друга. Мы не видимся каждый день, но нам это и не нужно. Расстояние вдоха между нами — этот крохотный промежуток — прекрасно, и по сравнению с всепоглощающими отношениями, которые я вижу вокруг себя, наши отношения сбалансированы. Доверие и комфорт — вот, что соединяет нас, когда мы не рядом. Когда я сравниваю это с саморазрушительной и всеобъемлющей потребностью во внимании некоторых, то понимаю, что мы все делаем правильно. В большинстве. Кроме одного.

Эван никогда не говорил, что любит меня.

В последнее время Эван удивляет меня: он то холоден со мной, то чрезмерно страстен, в то время как оригинал, то есть настоящий Эван, скрывается где-то в глубине. Я спросила о Люси, но с ней все в порядке, и теперь я волнуюсь. Тот факт, что он никогда не признавался мне в любви, впервые начинает грызть меня изнутри.

Есть одна вещь, которая, как мне кажется, могла послужить причиной резкой смены его настроения, и я подозреваю, что она вот-вот ударит по нам. Я знала, что этот разговор неизбежен, и вот он настал. Эван столько раз прерывал меня, стоило всплыть теме моего годичного путешествия. И каждый раз, когда мы приходили в мою спальню, он закрывал ноутбук, скрывая фотографии экзотических мест на заставке.

— Мы наконец поговорим об этом? — спрашиваю его я.

— Может, позже. — Он фокусируется на еде, размазывая рис по тарелке.

— Я хочу поговорить об этом сейчас, не желаю ужинать под нависшей над нами тучей.

Эван берет напиток.

— Хорошо.

— Тогда спроси меня. Спроси о моих планах.

Эван стряхивает челку с глаз.

— Когда ты уезжаешь?

— Скорее всего в июне. Я почти накопила нужную сумму, так что скоро закажу билеты. — Эван, вздыхая, сжимает бокал. — Почему тебя это так удивляет?

— В последнее время ты не рассказывала о своих планах. Я и подумать не мог, что ты уезжаешь так скоро.

Я убираю салфетку с коленей и кладу ее на стол.

— Ты не хотел говорить о моих планах.

— Не хотел. — Эван кладет вилку. — Потому что не хочу, чтобы ты уезжала.

Сердце начинает биться чаще в предвкушении надвигающегося разговора. Вау, умеет же он выбрать момент.

— Я вернусь.

— Я знаю, но ведь ты уезжаешь на год.

Он сказал, что не хочет, чтобы я уезжала. Слова, которые я мечтала услышать, но в то же время отчаянно не желала слышать. Желание остаться с Эваном в последние несколько недель гравитацией тянуло меня вниз, увлекая все дальше от моего решения. Остаться с Эваном, который был рядом, который затронул мою жизнь, заполнил пустоту и завладел моим миром. Но так и не отдал мне последнюю частичку себя.

— Зачем? — спрашиваю я, вынуждая его сказать больше. Быть может, сегодня он расскажет мне…

Он трет бровь.

— Потому что хочу, чтобы ты была здесь. Со мной. Наверное, это эгоистично…

Потянувшись через стол, я дотрагиваюсь до его руки. На этот раз его пальцы не переплетаются с моими. По моей спине пробегают холодные мурашки.

— Нам следует поговорить об этом.

— Да. — Эван высвобождает руку из моей руки, берет вилку и возвращается к еде.

Моя рука остается на столе, и через меня проходят леденящие волны. Мы откладывали это слишком долго, обманывая себя тем, что такой жизни достаточно для наших отношений. Отпуская прошлое и живя каждый день. Но в любой момент может наступить будущее, и оно уже не за горами.


***

Эван молчит всю дорогу до машины. Вечер прохладный и соответствует настроению. Я тру ладонями предплечья. Мой оптимизм относительно того, что весенний вечер будет теплым, не оправдался. В ответ, Эван кладет руку мне на плечо и прижимает к себе. Моя голова утопает на его груди, надеюсь, он не собирается отпускать меня. Атмосфера ресторана угробила вечер, и теперь настало время прояснить все на открытом воздухе. В противном случае невысказанное будет гложить нас все оставшиеся недели.

— Мы можем поговорить об этом? — спрашиваю я, останавливаясь.

Рука Эвана напрягается.

— Я уже сказал тебе, я не хочу, чтобы ты уезжала. Это эгоистично. И мне не следовало ничего говорить, забудь.

Высвободившись из его объятий, я поворачиваюсь к нему.

— Почему ты не хочешь, чтобы я уезжала?

— Потому что ты важная часть моей жизни. И я не могу представить, каково это — не видеть тебя так долго.

Он не говорит то, чего хочет. Я иду вперед, подхожу к его машине, прислоняюсь к двери и жду.

Он догоняет меня в несколько шагов.

— Разве это не глупо, Несс? После стольких дней, что мы провели вместе? — Руки Эвана погружены в карманы, губы поджаты, и мне следует сделать что-нибудь, что пробудит улыбку в его глазах.

— Что я значу для тебя, Эван?

— Многое.

Я прикусываю губу изнутри, зная, что Эван все еще держит свои эмоции под запретом, но он больше не должен этого делать. Не сейчас.

— Многое?

Эван поворачивается ко мне, достает руку из кармана и тянется к моему лицу. Его большой палец касается моей щеки.

— У каждого своя причина просыпаться по утрам, моя причина — ты.

Я отворачиваю голову, сжав зубы, чтобы не сказать то, что хочу. Я заставляла себя молчать месяцами, потому что эти слова были так необходимы.

— Ты никогда не говорил, что любишь меня.

Эван отдергивает руку и отступает. При взгляде на его лицо холодок, бегущий по венам, возвращается.

— Мне нужно было сказать тебе это? Сказать «я люблю тебя»?

Его удивление выбивает меня из колеи.

— Нет, если ты этого не чувствуешь.

Эван запускает руку в волосы и стоит так в течение нескольких минут.

— Я всегда считал тебя человеком, который равнодушен к пустым словам. На День святого Валентина ты запретила мне покупать открытку из-за потребительского отношения к празднику.

— Нет. Я сказала, что люди не должны рассказывать друг другу о своих чувствах только раз в году. И если они так не думают, то все это пустая болтовня.

Эван вздыхает.

— Пусть так. Но ты все равно несправедлива.

Чем дольше он избегал слов, которых я так ждала, тем тяжелее оседал ужин в моем желудке.

— Я миллион раз говорил множество других вещей. Например, что ты центр моего мира, моя опора. Человек, который держит мое сердце, в то время как другие просто держали меня за руку. Ты видишь самые темные уголки моей души, и ты единственная, кому я позволяю это. — Эван хватает меня за руку и притягивает ее к себе. — Сколько раз ты ощущала стук моего сердца, бьющегося только ради тебя, рядом с собой?

Его сердце бьется о мою ладонь сквозь рубашку, на лбу появляется глубокая складка. Он печален, и самые темные уголки его души, о которых он только что упоминал, отражаются в его взгляде.

— Все время, — хрипло говорю я.

— Тогда зачем мы затеяли этот разговор? Люди все время говорят «я люблю тебя», но это ничего не значит. Они просто бросают слова на ветер. И лгут. Любовь не зависит от количества «я люблю тебя», она зависит от того, как сильно ты стараешься доказать, что это правда. И ты очень удивила меня своим вопросом.