Мэтти вынула из сумки визитную карточку и помахала ею в воздухе.

— Я оставлю здесь на стойке свою карточку. Зайду к вам завтра утром, когда вы… гм… отдохнете. Я действительно думаю, что мы могли бы…

Ох!

— Мэтти вскрикнула, потому что кто-то вырвал у нее карточку. Знакомая мужская рука сжалась во —

Круг ее руки с такой силой, что она поняла: ей не обойтись без синяков.

— Черт, — проговорил Хью. — Так и знал. Тебя что, и на минуту нельзя одну оставить?

— Хью. — Мэтти облегченно вздохнула. — Слава Богу, что это ты. Должна признаться, я уже начала нервничать. Художники всегда несколько эксцентричны, но мне не приходилось еще сталкиваться ни с чем подобным, когда я обращалась к кому-нибудь из них.

Хью положил ей руку на шею и силком повел к двери.

— Из-за тебя здесь все заварилось? Мэтти обиделась.

— Из-за меня? Что за гадости ты говоришь! Я не имею никакого отношения к этой дурацкой драке. Я просто пыталась по-деловому побеседовать.

— Угу.

— Верно, из-за нее все, Эбботт, — возвестил бармен Бернард. — Вошла, понимаешь, и села за стол к Силку. Силк, он и есть Силк, так что ясно, что произошло дальше. И мы с тобой знаем, Майлз потребует, чтобы кто-нибудь за это заплатил.

— Пошли счет Силку, — предложил Хью.

— Не могу. Он попытается расплатиться еще одной картиной. У нас там, на задах, и так полно его картин. Еще одна без надобности.

— Ладно, ладно. Запиши на меня то, что не сможешь взять с моряков.

— Договорились. — Бармен вернулся к протиранию стаканов, а на полу бара все еще барахтались дерущиеся.

— Слушайте, подождите, — вмешалась Мэтти. — Ты вовсе не должен платить за все здесь перебитое. Это не твоя вина, Хью.

— Мы все знаем, чья это вина. — Хью снова потянул ее к двери. — Но не волнуйся. Я намерен получить компенсацию. Вымещу все на тебе, моя дорогая.

— Не смей так говорить, — возмутилась Мэтти. — Я — абсолютно невинная жертва.

Хью не успел ответить, как знакомый глубокий бас прогремел на всю комнату, перекрывая звуки драки и ломающихся стульев:

— Слушай, Эбботт, постой-ка минутку, черт бы тебя побрал. Что это ты делаешь? Ты не имеешь права утаскивать дамочку. Я уже с ней сговорился. Оставь ее в покое. Я скоро освобожусь.

Хью остановился и повернулся лицом к Силку; тот выбирался из кучи дерущихся, чтобы потребовать Мэтти назад.

— Извини, Силк. Тут произошло некоторое недоразумение. Мэтти принадлежит мне. Я привез ее с Чистилища.

Силк уставился на Мэтти полными ярости глазами.

— Ни черта подобного.

— Боюсь, что это так. А теперь извини нас, но нам пора.

— Слушай, Эбботт, это несправедливо.

— Знаю, Силк, но так уж обстоят дела. Кто первый нашел, того и право.

Тут Мэтти окончательно взбесилась.

— Не будете ли вы так любезны прекратить обсуждать меня, будто я — кусок говядины? — Мимо ее головы просвистел стакан, и она машинально увернулась. Через долю секунды он разлетелся вдребезги, ударившись о стену.

Мясистая рука Силка сомкнулась вокруг запястья Мэтти.

— Ты только не волнуйся, Мэтти Шарп. Я буду рад преподать Эбботту урок хороших манер. Что-то он в последнее время стал зазнаваться.

— О Господи! — простонала Мэтти.

— Отпусти ее, Силк. Нас ждут дела. — Хью обошел стул, валявшийся у него на дороге.

— Но все дело в том, что мы, я и Мэтти Шарп, собирались пойти и хорошенько трахнуться… уф!

Силк потерял равновесие и упал на пол, как срубленный дуб, потому что Хью сделал какое-то молниеносное движение одновременно ногой и рукой.

— Я же сказал, оставь ее в покое, Силк. — Хью говорил на удивление мягко. — Ты ведь знаешь, я зря слов на ветер не бросаю.

Силк приподнялся на локте и обозрел Мэтти, прищурив глаза.

—  — Ты сказал, что привез ее с Чистилища?

— Да. И собираюсь на ней жениться, как только все организую.

Силк смотрел на них с нескрываемым удивлением.

— Без дураков? Слушай, а меня на свадьбу позовешь? Я уже много лет не бывал на настоящей свадьбе.

Мэтти вздохнула.

— Конечно, — легко согласился Хью. — Обязательно приходи.

Силк с трудом поднялся на ноги, стряхнул пыль с одежды и широко улыбнулся Мэтти.

— Не волнуйся, Мэтти Шарп. Уж я позабочусь, чтобы это была развеселая свадьба. Ее все запомнят, это точно. Мы пригласим весь этот клятый остров.

Он повернулся и снова направился к дерущимся.

— Остается надеяться, что он не повредит руки, — сказала Мэтти, когда Хью вытаскивал ее на улицу.

— Пропади оно все пропадом! — Хью пихнул ее на пассажирское сиденье джипа и сам сел за руль. — Ты что, о другом и думать не можешь?

— Талант не так часто встречается. Будет ужасно, если его карьера художника закончится из-за того, что он повредит руки в пьяной драке.

— Да никакой карьеры художника у Силка не предвидится. Он работает на меня, когда вообще работает, а все остальное время сидит на катере и малюет или напивается в баре. — Джип с ревом вырвался из городка. — Иногда ему везет, и какая-нибудь одинокая туристка решает, что он выглядит живописно.

— Понятно.

Хью искоса сердито взглянул на нее.

— Я не могу винить его за то, что он решил, будто ему сегодня опять повезло, верно? Ничего удивительного, если учесть твое поведение.

— Ради Бога, Хью! Ты так говоришь, словно я пошла туда, чтобы подцепить его, — обиженно произнесла Мэтти.

— А разве нет?

— Нет! Я пошла, чтобы заключить с ним сделку.

— И для этого ты одна отправилась в портовый бар и уселась за стол к совершенно незнакомому человеку? — язвительно поинтересовался Хью. — Как насчет здравого смысла, Мэтти?

— Перестань вести себя так, будто все, что там случилось, — моя вина!

— Действительно твоя вина. Я уже говорил.

— Хью, я больше не желаю слышать об этом ни слова, понял? Я тоже, по-моему, уже говорила тебе: терпеть не могу нравоучений! И кстати, еще одно. Я бы предпочла, чтобы ты не рассказывал всем и каждому, что мы собираемся пожениться.

— Почему? Это правда.

— Нет, это не правда. Мы вовсе не собираемся пожениться. Ты только поставишь себя в неловкое положение, если будешь всем вокруг сообщать, что ты — жених.

Он на мгновение отвлекся от узкой дороги, чтобы испепелить Мэтти взглядом.

— Какого черта ты имеешь в виду, когда говоришь, что мы не собираемся пожениться? Мы все прошлой ночью решили, черт побери.

— Ничего мы прошлой ночью не решили! — крикнула Мэтти. — Прошлой ночью мы просто переспали. Если помнишь, мы однажды это уже делали, и браком это не завершилось.

— Бог мой, женщина, ты снова собираешься меня этим доставать?

— Да, потому что ты это заслужил. — Она вцепилась в борт машины, так как Хью внезапно резко затормозил. — Зачем ты остановился?

— Мы с тобой ссоримся, и я хочу уделить этой ссоре все свое внимание. — Хью повернулся лицом к ней, положив одну руку на сиденье, а другой держась за руль. — Мэтти, что с тобой такое? Ты же знаешь, сегодня утром я решил, что между нами все наладилось.

— Я знала, что ты сделал такой вывод, но с какой стати мне было все тебе, разъяснять? Ты же меня никогда не слушаешь.

— Дай мне шанс. Поговори со мной. Скажи, почему не хочешь выходить за меня замуж, — проговорил он резко.

— Поставь вопрос иначе, Хью. С чего бы это мне выходить за тебя замуж?

— Потому что ты меня любишь. — В самом деле? — Она уже разъярилась не на шутку. — Почему ты так уверен?

— Я это всегда знал. — Он выглядел утомленным и беспомощным, как может выглядеть мужчина, застигнутый врасплох выяснением отношений. — С той ночи, что мы провели вместе год назад. Да и до этого, если хочешь знать, я тоже замечал, как ты ко мне относишься. Ты всегда волновалась и суетилась.

— Стресс.

— Кончай валить все на стресс. Если я и сомневался, как ты ко мне относилась тогда, то получил хорошее подтверждение за эти восемь месяцев, что ты умышленно избегала меня. Ты боялась встретиться со мной, потому что знала, как я на тебя действую.

— Нахал.

— И если у меня еще и оставались сомнения, они исчезли прошлой ночью. Ты ведь хотела меня, Мэтти. Признайся, черт побери. Ты хотела меня.

— Не знаю, что на меня нашло прошлой ночью. Видно, слегка помешалась. Все дело в стрессе. Иначе и быть не может.

— Да ни при чем тут твой стресс, провались он совсем! Ты меня хотела. Такое не скроешь.

— Хотеть еще не значит любить. Ты уже достаточно взрослый, чтобы это понять.

— Для тебя одно и то же.

— Ты не можешь этого знать, будь ты неладен! — воскликнула она.

— Мэтти, детка, ты расстраиваешься.

— Разумеется, я расстраиваюсь. Ты снова хочешь разорвать весь мой мир на кусочки. Второй раз

Я тебе этого не позволю, Хью. Мне понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Слышишь? Больше я тебе этого не позволю.

— Детка, послушай меня. Я же сказал, что виноват. Я не соображал, какого дьявола делаю в прошлый раз. Ошибся. И не перестаю жалеть. Но на этот раз все будет по-другому.

— Так ли? — усомнилась она почти злорадно.

— Так, черт возьми.

— Тогда докажи.

Он на мгновение растерялся. Не понял, что она имеет в виду.

— Что ты хочешь сказать? Как я могу это сделать?

— Ты уверен, что действительно хочешь на мне жениться?

На его лице появилось выражение настороженности.

— Черт, конечно. Иначе зачем бы я вел все эти дурацкие разговоры?

— Потому что у тебя прямолинейный ум, а сейчас твоя главная задача — добыть себе жену. А я подвернулась под руку. Удобно. Кроме того, я однажды сама предложила переехать сюда, на край света, вот ты и решил, что тебе со мной придется легче, чем с сестрой. Ты думаешь, что сможешь со мной справиться.

Хью запустил пальцы в волосы.

— Тебя послушать, речь идет о сделке.

— В какой-то мере да. У тебя не слишком много возможностей подыскать себе подходящую жену в этой дыре, так ведь? Один мужчина там, на причале, сказал, что жить на острове — все равно что жить в монастыре.

— Слушай, Мэтти, детка…

— Совершенно ясно, почему ты зациклился на мне, после того как Эриел разорвала вашу помолвку. Ты знал, что я собой представляю; к тому же тебе казалось, что уговорить меня будет куда легче, чем Эриел. Я ведь не устраиваю скандалов. Не ругаюсь на публике. И лишена мелодраматичности.

— Да перестань, детка, все это смешно.

— Нет, — возразила Мэтти сердито, — это вовсе не смешно. Вполне правдоподобно. Но одного ты не учел: я уже не та женщина, какой была год назад. И сегодня утром, после того как унизила себя, я приняла несколько решений.

— Каких решений?

— Я пообещала себе, что никогда не соглашусь больше играть роль второй скрипки при моей сестре. С меня довольно того, что я вытерпела, пока росла. Хватит с меня смотреть, как она бегает на свидания, а я сижу и жду, что зазвонит телефон и на этот раз кто-нибудь позвонит мне. Хватит с меня отвергнутых ею поклонников, ищущих у меня сочувствия и утешения. Хватит смотреть, как ей достается все: и премии, и аплодисменты…

— Кончай плакаться, Мэтти.

Но Мэтти уже слишком завелась, чтобы остановиться на полпути.

— Унизительно постоянно чувствовать себя человеком второго сорта. Противно, когда люди списывают ее скандалы на проявление творческого темперамента, а тебе вечно приходится слушать про необходимость держать себя в руках. Ненавижу, когда посылают к психоаналитику, который уверяет, что у тебя комплекс неполноценности, причем безнадежный.

— Не надо мне рассказывать про раны, нанесенные тебе в раннем детстве, ладно? Вот что я тебе скажу, детка: ты про настоящие раны ничего не знаешь, — проговорил Хью сквозь сжатые зубы. — Откуда тебе знать, при твоих-то привилегированных школах, уроках рисования и богатой тетке Шарлотте.

— Ты это серьезно? — огрызнулась она.

— Чертовски серьезно. Знаешь, что такое рана? Это когда твой отец бросает твою мать, а тебе всего шесть, и ты рад, что он сбежал, потому что больше не сможет тебя колотить. Это когда мать твоя отдает тебя в приют, потому что не в состоянии справиться и с тобой, и со своей разнесчастной испорченной жизнью. Это когда люди тебе говорят, что ты обязательно окажешься за решеткой, потому что семья у тебя такая.

Мэтти в ужасе не сводила с него глаз. Но затем скептически прищурилась.

— Ничего не выйдет, Хью Эбботт. Тебе меня на этот крючок не поймать.

— Какой крючок? — взревел он.

— Тебе не удастся принизить мои чувства, заставив пожалеть тебя. Всю жизнь мои чувства считались менее важными, чем чувства кого-то другого. Все могли проявлять характер, мне же полагалось быть тихой и милой.

— Так ли? Ну тогда должен тебе сообщить кое-что. В данный момент, детка, ты вовсе не милая. Ты орешь громче базарной торговки.

— И знаешь что? Это удивительно приятно. И я сейчас имею полное право ругаться, потому что чувствую, что меня используют. Ты пытаешься меня использовать. Ты привык распоряжаться, делать только по-своему. Эриел в прошлом году отказала тебе, но это ничего не изменило, верно? Ты слегка перестроился и решил в этом году атаковать цель послабее. Ну так я на это не пойду. Ничего у тебя не выйдет. Слышишь?