– А мы думали, ты сегодня не придешь, Огучка, – бубнил он, пока, соприкасаясь головами, они вынимали из пакетов какие-то свертки.

– Да я в основном из-за Ладки приехала. Вдруг, думаю, ей что-нибудь скоропортящееся попалось. – она через плечо обернулась на Графову, та в ответ показала кулак. – Ну что ж, готово! Давай, Лешик, брысь отседова! Дальше я сама.

Оксанка выпрямилась в полный рост, держа в руках две коробки: одну побольше, другую поменьше.

– Олег! Начну с тебя! Так как ты у нас большой эстет и гурман и терпеть не можешь чай в пакетиках, то вот, дарю тебе персональный заварочный чайник и упаковку самого что ни на есть настоящего английского чая.

Олег заулыбался. Под наши аплодисменты встал и, принимая дар, поцеловал Оксанкину руку:

– Спасибо, душа моя. Ты своей добротой избавила меня от необходимости поглощать всякую дрянь.

Следом за ним настал мой черед.

– Так. Девочка, живущая в Сети! Держи, это тебе! – сказала Дорохова, протягивая мне маленький сверток.

– А что это?

– Какая-то крутая английская бижутерия. Ну так, на выход в свет. Может, когда-нибудь и наденешь…

Я сорвала оберточную бумагу и увидела под ней красивый бархатный футляр. В нем, переливаясь множеством камушков, лежало изящное ожерелье. И к нему – такие же нежные серьги и перстенек.

– Вау! – восторженно вскричала я, поняв, что именно в этом комплекте пойду на презентацию певца. – Оксанка! Рыбка моя! Дай я тебя расцелую! – И я ринулась на нее через стол.

Дорохова шлепнула меня по рукам чьим-то подарочным рулоном:

– Уйди от меня, неприятная! На, вот лучше календарь распакуй! В офисе повесим.

– Не, видали такую грубиянку! – всплеснула я руками. И, притворно ворча, уселась обратно – вскрывать очередную обертку.

– Так, Леш! Тебе – шапку с волосами. Точнее, это шотландский берет, к которому прицепили волосы ирландца, потому что они рыжие. Держи! И еще волынку. Будешь нам на праздники исполнять лирические композиции.

– Спасибо, Огучка! – Счастливый ДДА принялся рыться в своих пакетах.

– Лада! Теперь ты… – Оксанка, вздохнув, достала довольно большую, белую коробку, перетянутую красной бечевой. – Предупреждаю, только не по лицу!

Графова взяла подарок с предостерегающей улыбкой. Все оживились. Все-таки интересно, что это за непонятную штуку привезла Оксанка из Лондона.

По-прежнему улыбаясь очень нехорошо, Ладка развязала бечевку и заглянула внутрь коробки.

– Ах ты, тля ты этакая! – И она медленно вытащила на всеобщее обозрение боевые нунчаки.

Мы все так и грохнулись со смеху, понимая, что это подарок с намеком.

– Пять баллов, Оксана! – выставил вперед большой палец Олег.

– Сама ты тля! Понимала бы чего! – возмутилась Дорохова. – Ты только представь, насколько теперь возрастет мощь твоего удара! Чуть что, сразу… хл-лоп по яйцам – и енот валяется!

На этих словах Графова явно повеселела.

– Вот есть же дураки на белом свете, – пожимая плечами, рассмеялась она.

А дарительница, не в силах остановиться, протянула ей следующий презент:

– Ладно. Я на самом деле купила тебе еще альбом по живописи… – И предупредила: – Подарочное издание! Так что не вздумай в случае припадка драть оттуда листы.

Теперь-то уж Ладкиного присутствия мы лишились до вечера. Она тихо сидела в своем углу, шурша страницами, и не подняла головы даже тогда, когда на встречу явились клиенты в сопровождении Талова.

Надо сказать, что Михаил не появлялся в офисе с того самого дня, когда они уходили отсюда вдвоем с Лихоборским. Теперь я обратила внимание, как сильно он осунулся. Просто ходячий скелет! А круги у него под глазами были не просто черными. Они были до неприличия черными!

«Значит, проблемы у мальчиков очень серьезные», – озабоченно подумала я.

Мужчин, которых Миша привел с собой, было двое. Поздоровавшись, они все вместе гуськом направились в кабинет наверху, и Талов бросил мне на ходу:

– Ирина, минут через пятнадцать присоединяйтесь к нам.

– Хорошо, – кивнула я, успев мельком составить психологический портрет каждого из двух его спутников.

Первый, тот, что помоложе, ужасный нытик. Он абсолютно не будет меня слушать, а будет только канючить, что это все страшно дорого. Но его можно будет купить на имидж. Значит, стоит помахать перед ним красной брендовой тряпкой.

Второй посговорчивей. Его можно будет обвешать лапшей, как новогоднюю елку. И он, рано или поздно, со всем согласится. Тем более что главное слово, судя по всему, за ним.

Когда делегация скрылась из виду, Оксанка глазами указала мне на дверь. Дескать идем покурим. Только вдвоем.

Мы вышли на улицу. В небе собрались небольшие тучки – вот-вот мог начаться дождь. Ветер дул несильный и теплый, поэтому мы не стали возвращаться в офис за верхней одеждой.

Закурив, Оксанка разогнала рукой дым.

– Слушай, Ирка! Что это с Мишаней? – спросила она. – Ты заметила, как он выглядит? Как будто у него рак поджелудочной железы.

– Типун тебе на язык, Дорохова! Это все из-за твоего Лихоборского.

В лице моей собеседницы напряглась каждая мышца.

– А что с ним?

Я вкратце пересказала ей все, что видела и слышала сама, включая реакцию Всеволода на мои поздравления.

Оксанка слушала очень внимательно. Потом сказала:

– Ир! Хочешь – верь, хочешь – нет. Я уже как Балагура стала. Чуть что, сразу начинаю проклятие винить. Честное слово, прямо душа не на месте.

– Мать, да успокойся ты! Это же бизнес. А в бизнесе всяко-разно бывает. Конкуренция, налоговая, обэпы всякие. Это мы ничего подобного не видим, потому что так, мелочь пузатая. До нас дела никому нет. А у Лихоборского все на широкую ногу поставлено. Вот и огребает по полной программе.

Оксанка тяжко вздохнула:

– Ну ладно, слушай! Я тебя чего выдернула-то! Я там из Лондона кое-какие мыслишки привезла. Может, сейчас сходим куда-нибудь пообедаем? Я бы тебе их изложила.

– Ладно, – согласилась я.

– Ну, тогда все, договорились.

Оксанка уже было собралась зайти обратно, но я заверещала:

– Э, э! Погоди! Куда ты? А про Лысого-то ты мне расскажешь или нет?

Дорохова прыснула:

– Ну, итить твою за ногу! Вот ты меня с ним достала! Чего, влюбилась, что ли?

– Ага! – Я заблестела глазами. – Дорохунчик! Я его, как увидела – все! Мне крышу начисто срубило.

– Да это-то понятно, – проворчала Оксанка. – В здравом уме разве может эта мразятина кому понравиться? Чего тебе рассказать?

– Ну, какой он? Ты с ним общалась? Разговаривала?

– Пыталась один раз. Но он вел себя при этом так, будто я у него денег прошу. Я, Ир, честно, таких людей не понимаю. У него, наверное, из-за этой крутизны все волосы-то и повыпадали.

Тут в дверь высунулся хмурый Талов:

– Ирина, вы докурили? Идемте, мы вас ждем… С приездом, Оксана! Рад вас видеть.

Нда, с нытиком пришлось помучиться. Но в конечном счете второй, переварив лапшу, сказал свое веское слово. И контракт почти на полмиллиона долларов был подписан.

Когда клиенты ушли, мы с Мишей переглянулись. На его лице играла улыбка. Он мной гордился и был мне благодарен.

Я и сама собой гордилась.

– Вот! – Разведя руки в стороны, сказала я.

Он прикрыл глаза: мол, я и не сомневался.

– И ничего мне не скажешь?

Миша отрицательно мотнул головой, но все-таки сказал:

– Ты все знаешь…

– А ты похудел, ужасно осунулся.

Он молча заложил руки в карманы, продолжая смотреть на меня. Потом прошелся к окну. И уставившись куда-то вдаль, задумчиво произнес:

– Вчера держал на руках Севиного сына… Странное маленькое существо. С непонятными ручками, ножками. С непонятными мыслями… Он меня разглядывал. И ведь, наверное, думал что-то… Как ты считаешь, о чем может думать человек, которому две недели отроду?

Я пожала плечом. Мишино поведение меня настораживало.

– Вот и я не знаю… – Он, вздохнув, повернулся ко мне: – Что ж, Ира-Ирочка… любимая моя… Иди! Отпразднуй свою победу! Хочешь, отпразднуй с ребятами здесь. Хотите в ресторане посидите. Я оплачу.

– А ты? – вкрадчиво спросила я. – Не пойдешь?

– Я – нет. Мне пора ехать. – Миша взглянул на часы: – У-у, еще как, пора!

Он быстро собрал со стола разбросанные листы, сунул их в портфель, и мы вместе вышли из кабинета.

Пока спускались, он отдал мне свою кредитку, чтобы во время пиршества я себе ни в чем не отказывала. Потом сообщил подчиненным о моем временном повышении до ранга королевы бала и ушел. Никто ничего не понял, кроме того, что встреча прошла на «ура». Воспользовавшись этим обстоятельством, я не стала объявлять общий сбор. Подошла к Оксанке и, кося в сторону двери, процедила сквозь зубы:

– Идем жрать в «Итальянец».

Она, выразительно расширив глаза, ответила:

– А жэ не треснет?

– Не треснет, идем…

Тогда Дорохова подхватила какой-то пакет – на вид довольно тяжелый, – и мы двинулись к выходу.

Чтобы не вызывать ничьих обид, я сказала хорошо поставленным голосом:

– Идем-ка, Оксанка, пройдемся до метро! Я там видела кое-что!

– Ну, до метро – так до метро! – еще даже громче, чем я, ответила моя сподвижница.

Мы вышли. В полной уверенности, что своей прекрасной импровизацией отвели от себя все подозрения.

Дождь все-таки начался. Торопливый, мелкий, холодный и колкий, сразу просочившийся за ворот пальто. Мы припустили бегом. Благо что было близко. Элитный ресторан «Итальянец» находился от нас буквально в соседнем здании. Ворвавшись под навес, мы синхронно затрясли головами, стряхивая с волос капли. Потом прошли внутрь. Оставили одежду в гардеробе и, заприметив на другом конце зала уединенный закуток, направились к нему.

Едва мы расположились за столиком, как нам подали меню.

– Что ты будешь? – спросила я у Оксанки, нервничая под пристальным взглядом официанта.

– Не знаю, чиз-кейк, наверное. Ну и коктейль какой-нибудь.

– Да брось ты! Давай лучше выпьем шампанского. Оксанка! Ты хоть понимаешь, что я сделку на полмиллиона баксов заключила? Или не понимаешь?

Дорохова нервно улыбнулась официанту, который теперь смотрел на меня еще пристальней.

– Да-да, – быстро согласилась она, – конечно. Принесите, пожалуйста, бутылку самого лучшего шампанского! Один чиз-кейк и…

– Пасту с морепродуктами, – закончила я.

– Пасту… – механически повторил гарсон. После чего, вытянув меню из моих пальцев, жестко захлопнул его и удалился.

– Вот интересно, – сказала я, – почему в «Итальянце» такие цены, если здесь так обслуживают?

– Радуйся, что он в тебя еще не плюнул! – горячо возразила Оксанка. – Что ты человека нервируешь своими суммами? И вообще, Чижова! Где ты раньше была, когда мы эти деньги могли к себе в карман положить?

– Так ведь, мать, не попадались такие клиенты! Все шушера одна, вроде твоего Лихоборского. Ну и потом! За вычетом затратной части наших бы там осталось всего процентов десять, – добавила я, чтобы хоть как-то утешить себя саму.

А Дорохова взбеленилась так, что даже начала истерично прикуривать.

– Чего это он шушера? Он просто экономный. Мы же на нем вон какие деньги сделали! Можно сказать, за счет него одного и выжили! Эх, Ирка! Как бы я сейчас его… – И она сделала движение, как будто что-то энергично застирывает, но спохватилась: – Ну ладно! Я, собственно, вот о чем… – Оксанка зачем-то полезла под стол. – Гляди! – пошуршав пакетом, она вытащила и бухнула на стол передо мной талмуд «Желтых страниц».

– Ну? – не поняла я.

– Чего «ну»? Видишь, написано – Елоу пэйдж оф Ландан?

– Ну…

– Да, блин, Чижова! Включай серое вещество! Я этот справочник из гостиничного номера сперла! В Лондоне! Здесь же везде е-мэйлы есть! Давай какое-нибудь коммерческое предложение составим. И разошлем. Вдруг кто-нибудь откликнется? Будем с Англией работать!

Тут уж я схватилась за сигарету и стала судорожно затягиваться. Мысль заработала быстро-быстро.

Так, заграница – это уже тепло. Это уже очень тепло. Там отношения между партнерами почти прозрачные. Меньшая вероятность, что тебя кинут. И вообще! А что если….

– Слушай, мать! – воскликнула я, потрясенная этим невероятным стечением обстоятельств. – Это идея! Слушай меня! Я тут буквально на днях, пока ты отсутствовала, познакомилась с одним музыкантом. Парень талантлив как бог! Я его песни слушала. Могу тебе сказать, пробирают аж до самых гланд! – Дорохова закатила глаза. – Да погоди ты кривляться! Послушай меня! Давай его продюсировать! Вложим деньги. Сделаем ему большую рекламную кампанию. Раскрутим хорошенько. Потом будем заниматься организацией его концертов, презентаций, выпуском новых альбомов. Будем ездить с ним на гастроли! Я тебе говорю, эта курица снесет нам золотые яйца!.. – Чтобы Оксанка не успела меня перебить, я затараторила еще быстрее: – А Британия – это вообще супер! Нам нужно выйти на какие-нибудь продюсерские конторы. Или, может, на студийные, фиг его знает! Но на тех, кто хоть как-то с этим связан. Прикинь, если наша группа начнет там же, где начинали Битлы, – в ливерпульском подвальчике! Их как раз тоже четверо! Ты представляешь, как на этом можно сыграть?