А главное! В груди опять что-то больно кольнуло. Да я, оказывается, собака на сене! Вот уж не думала никогда!

В общем, Графову мы решительно отмели. Оксанка сказала, что попробует вытянуть кого-нибудь из своих одиноких приятельниц, которых у нее было пруд пруди. Но уже через час стало ясно, что весь этот бабий коллектив как-то пристроил себя на ближайшие выходные. Кто на дачу ехал – сезон закрывать, у кого билеты в театр горели. А одна особенно потрясла. Шла по огороду, упала и сломала обе руки. Теперь целыми днями сидела дома, помогая вяжущей сестре управляться с нитками.

– Короче! Вдвоем поедем, – заключила Дорохова. – Ты как, уже на работу выходишь?

– Да, уже выбегаю! Ты меня фактически в дверях поймала, – сказала я, валяясь в постели, ожидая, пока подстынет свежий педикюр.

И вообще, в это утро я над собой как следует поработала. Маску сделала фруктово-ягодную. Провела эпиляцию ног. Даже не поленилась обработать все тело новинкой от израильских косметологов – аппетитным на вид кремообразным составом. Это чтобы кожа приобрела приятную бархатистость и матовость. Ну а что? Нужно же было на Ваню Сорокина впечатление произвести. Глядишь, до чего-нибудь и договоримся.

Оделась я, впрочем, нейтрально. Как женщина, готовая по первому зову заткнуть собой любую производственную брешь. Мягкий элегантный костюм – узкие брюки, слегка расклешенные книзу, и приталенный пиджачок с узеньким пояском.

Осмотрев себя через зеркальные трещины, я осталась довольна. Все-таки фиалковый цвет удивительно мне подходит. Взяла сумку, пакет с походными вещами и поехала в офис.

И первое же, что я там увидела, это как Миша стоит, склонившись над Ладкой, почти касаясь щекой ее пшеничных волос. У меня так все и поплыло под ногами. Иду по паркету, а он словно бы сам собой отъезжает куда-то.

Да что же это такое, граждане? Уже прилюдно воркуют!

Впрочем, для воркования Талов говорил несколько суховато:

– Не стоит акцентировать на этом внимание, Лада. Вы же знаете, что данные позиции не являются ходовыми. Об этом можно упомянуть в дополнительном приложении в качестве рекомендаций. Но никак не в основном прайсе.

С каких это пор, интересно, Миша заговорил о прайсах? Максимум, что он обсуждает с коллективом, насколько мне известно, это стратегию в общих чертах. Так сказать, направляет в нужное русло. Всеми прочими вопросами у нас ведает Вероника.

– Михаил Романович, – Ладка задрала лицо и смело посмотрела Талову прямо в глаза, – поверьте мне на слово, так будет лучше. К рекомендациям никто никогда не прислушивается. Вы разве хотите, чтобы фирма лишилась этих денег?

Миша несколько секунд смотрел на нее.

А потом неожиданно обернулся. Видимо, я слишком пристально наблюдала за их диалогом.

– Ирина? День добрый! Как вы тихо вошли. На вас непохоже… – Он улыбнулся, а затем опять обратился к своей собеседнице: – Хорошо. Давайте попробуем. Отсылайте, как есть. И ближе к вечеру обязательно им прозвонитесь. Узнайте, получили они наше предложение или нет.

Тут я только обратила внимание, что Оксанка как-то неестественно себя ведет. Стоило Мише отвернуться, как она показала из-за монитора свой черный глаз и с нажимом мне подмигнула. Как будто собиралась меня охмурить.

Что бы это могло значить?

– Собрались куда-то на пикник, Ирина? – легко приобняв, спросил меня Талов, указывая на сумку. И впервые за столько времени его прикосновение вызвало у меня слабое подсасывание где-то в районе желудка. Верный признак того, что плоть моя отчего-то разволновалась.

– Да вот, собрались с Оксаной в Ясную Поляну. Побродить по толстовским местам, листья ногой попинать, – зачем-то соврала я. Наверное, от этой неожиданно приятной волны, разлившейся по телу.

Лицо Дороховой снова показалось из-за компьютера. На нем теперь было написано: «Да-а?»

– Ой, девки! А возьмите меня с собой! – неожиданно взвизгнула Графова. – Я тоже хочу в Ясную Поляну! Столько времени собираюсь – и все никак.

Возникла минутная пауза, во время которой Оксанка натужно кашлянула. Я посмотрела на Мишу. Миша – на меня.

– Ну что ж, молодцы, – сказал он, явно не понимая, чем вызвана заминка.

Ладка тоже не поняла.

– Ну, вы чего? Вам что, жалко, что ли? – обиженно спросила она.

– Да поехали, конечно! – сделала Дорохова благородный жест. А потом мечтательно закинула руки за голову и воскликнула: – Эх, Лев Николаевич! Ле-евушка…

Тут сверху спустились трое: Вероника, Олег и дизайнер (Талову пришлось убрать с меня руку).

Разговор зашел о химикатах, для которых мы с Оксанкой все никак не могли придумать «живую» рекламу. Досталось всем. В первую очередь нам. За то, что напрасно проедаем свой хлеб. Следом Ладку пустили вразнос. За то, что до сих пор не подготовила образцы сувенирной продукции. Потом ДДА отругали за то, что он просто дурак и нанес химический логотип вверх ногами. Менеджеру влетело до кучи за то, что жрет слишком много. А Талов был обвинен в плохой организации работы.

Во время всей этой выволочки Оксанка неизменно посылала мне какие-то пугающие сигналы. Сложив над головой руки домиком, делала глазами туда-сюда. Наконец она догадалась, что мне ничего не понятно. Тогда она немного подумала и стала изображать, будто курит трубку. А когда и это не подействовало, вытаращила глаза и принялась совершать руками мощные загребающие движения.

Я смотрела в недоумении. Что она хочет сказать?

Я поняла так. Вроде бы кто-то… и без того не вполне нормальный (ну а как еще расценить крышу с явным намеком на тик-так?)… обкурившись… гонял в припадке на инвалидной коляске.

Бред какой-то. Может, там с Лихоборским чего? Надо будет уточнить, когда все закончится.

Наконец Вероника со словами «Как вы меня все достали» ушла, заботливо придерживаемая Мишей за талию. Мы с Оксанкой рванули курить.

– Ты что, тормоз? – набросилась она на меня, едва мы оказались на улице.

– Кто тормоз? Я?! Это что за азбука Морзе, вообще?

– Ты ненормальная, что ли? Я же тебе Лондон показывала! Биг-Бен! Шерлок Холмс!

– Ах, ты елки зеленые! И как же я по-твоему… погоди, а зачем ты мне Лондон показывала?

– Ответ пришел, Ира! – завопила Оксанка. – Прикинь, да?

– Как? – обомлела я от неожиданности. – А что пишут? Не перевела еще?

– Да перевела уже десять раз, пока ты там непонятно каким транспортом из дому добиралась. Пишут, что заинтересовались нашим проектом. Приглашают на переговоры!

– Да ладно! – У меня подкосились ноги, и я повисла на рукаве Оксанкиного плаща.

– Чижова, – она чмокнула меня в щеку, – собирай манатки! Едем в Британию! Там, правда, как-то немного странно. Нашим предложением почему-то фирма по недвижимости заинтересовалась. Но нас же с тобой это не остановит?

– Ты офигела? Когда нас могли остановить такие пустяки?

– Чижова!!!

– Дорохова!!!

Мы крепко вжались друг в дружку. И стояли так, покачиваясь, когда из дверей офиса вышла Графова. Тоже на предмет покурить.

– У-у, девки, – сказала она, – может мне, правда, с вами не ездить? У вас случайно не свадебный тур по толстовским местам?

Но она все-таки с нами поехала. Причем мы ей так и не сознались, что едем не в Ясную Поляну. Решили, что природа везде хороша, авось не поймет. Что же до телепроекта, то здесь мы во всем положились на судьбу. Подумали, что если Ладка что-то пронюхает, то так тому и быть – возьмем ее в долю. Она – девушка с головой на плечах, лишней не будет.

Мужчины заехали за нами, как и обещали, в начале шестого. Их было двое. Один сидел за рулем и при нашем появлении подал короткий звуковой сигнал. А Димка тут же вышел, услужливо распахивая перед нами дверцу. Пропихнув девчонок, он задержал меня своим изголодавшимся поцелуем, во время которого я то и дело косилась на офисное крыльцо. Не дай бог Миша увидит, как низко я пала! Потом мой пылкий калужанин сел впереди, а я устроилась с девчонками.

Машина у людей с телевидения мне понравилась. Большой вместительный джип, багажник которого был завален всякой всячиной. Преимущественно пакетами с едой и спиртными напитками.

– Знакомьтесь, – кивнул Дмитрий на водителя, – это Денис. Лучший звукооператор на все Останкино.

Мы все тоже по очереди представились. После чего я спросила:

– А где же обещанный Ваня Сорокин?

– Ваня приедет на место чуть попозже. У него рабочий день еще в самом разгаре.

От сердца отлегло. Расслабленно откинувшись к спинке, я стала смотреть в окно.

Москва была хмурой. Начинал накрапывать дождичек. На проводах, нахохлившись, сидели птицы. Люди в оранжевой спецодежде охапками сгребали сухие листья и утрамбовывали в черные мусорные пакеты.

Я и сама не заметила, как мало-помалу размечталась о другом городе, таком же сером, вечно дождливом. Лондон виделся мне строгим джентльменом, одетым в гранитный фрак набережных и мощенных булыжником переулков. Рыхлое небо, цепляющее брюшком островерхие крыши. Чопорные сэры, листающие в кафе свежую «Таймс». Красные неуклюжие автобусы. И постовые в доисторических котелках.

Внутри что-то сжалось от предвкушения встречи с этим промозглым Сити. Я вспомнила имя человека, приславшего нам письмо: Тарек Абделлатиф. По-моему, имя не чисто английское, но от этого не менее звучное. Тарек! Какой он? Зажмурившись, я попыталась представить. Воображение почему-то нарисовало образ молодого чабана с горделиво-крючковатым профилем.

Ну, будем надеяться, что это не так.

Я легонько пихнула Оксанку в бок:

– Слушай, а что ты изображала третьим? Биг-Бен, Шерлок Холмс, а еще что?

– Собаку Баскервиллей, – тревожно вытягивая шею, отозвалась подруга и пробормотала, бледнея: – Что он делает? Мы же сейчас расшибемся.

Стряхнув с себя задумчивость, шевельнулась и Ладка:

– Девчонки, а там есть какой-нибудь музей? Дом писателя или что там… поместье? Я бы сходила. И на могиле побывала бы.

– Не, там ничего такого нет, – широко улыбаясь, обернулся Дмитрий, – только туристическая база. Озеро, лес и тишина. Место фантастическое. Вам понравится. Мы и баньку заказали… – На этих словах он мне многообещающе подмигнул.

– Что, неужели нет музея? – удивилась Графова. – Да быть такого не может!

– Зачем тебе? – подал голос водитель, поглядывая на девушку в зеркальце заднего вида. – Я тебя такими тропами проведу, ни в одном музее не увидишь.

– Ну! – поддержал Дмитрий. – А на кладбище можем проехать, если дорогу не размыло.

Сбитая с толку Ладка притихла. А мы с Дороховой украдкой переглянулись.

Ехать пришлось долго, но время пролетело незаметно. Компания подобралась веселая, ребята без устали травили анекдоты, а оставшуюся часть пути мы орали песни. Далекие хиты восьмидесятых: «Белые розы», «Симону» и прочие, – их у Димки отыскался целый сборник. Заодно для пущей голосистости подогревались мартини. Это Оксанка предложила. Ей хотелось как-то забыться, не видеть того, что вытворяет на трассе лучший звукооператор Останкино.

Дмитрий из мужской солидарности пить не стал, а мы из жадности не настаивали. Самим было мало. Особенно если учесть, что при каждой раздаче часть напитка уходила в салон. На светлой замше сиденья образовались пятна, которые мы по очереди воровато затирали пальцами. Ну, чтобы не травмировать психику автовладельца (видно же, с каким трепетом он относится к своему «броневичку»).

Потом Оксанка неловким движением прожгла сигаретой дырку в потолочной обивке, и мы наконец-то доехали.

Вылезя из машины, мы с минуту стояли точно пришибленные. Вдыхали насыщенный запах леса – лиственно-хвойный, с неуловимой примесью дыма от разведенного где-то неподалеку костра. Было уже темно, и ничего, кроме трехэтажной гостиницы, из окон которой лился уютный свет, разглядеть было невозможно. Только молчаливые силуэты деревьев. Да еще по лунной дорожке угадывалась внизу озерная гладь.

Мужчины взялись распаковывать вещи, заспорив перед раскрытым багажником, стоит ли переносить в номер рыболовные снасти. А мы пока что решили прогуляться до озера. К прибрежной косе вела сырая тропинка, засыпанная листвой. Спустившись по ней, мы уперлись в почти затопленные мостки. Сбоку на привязи покачивалась одинокая лодка, и черная вода, будто в приступах гнева, билась о ее деревянное днище.

Присев на корточки, Ладка коснулась пальцами набежавшей волны.

– У-у, какая холодная! – взвизгнула она, отдергивая руку.

Дорохова шагнула в лодку и тут же, пошатнувшись, вцепилась в борта. Пробралась на корму и уселась.

– Идите сюда, дамочки! – позвала она. – Давайте покурим. Очень романтично!

Мы послушно влезли в лодку. Устроились рядышком нахохлившись, похожие на продрогших воробушков. Закурили, молча глядя на далекий-предалекий огонек. Казалось, это горело в ночи окно плавучего домика.

– Тишина-то какая, девки! – прошептала я.

– Да, уж… – Ладка мечтательно выдохнула дымную струйку. – Вот где, действительно рай для писателя. Мысли можно, как звезды, прямо с неба снимать.